В полночный час - Кимберли Рэнделл

— Что ты делаешь? — вскричала Вероника, когда Валентин наклонил голову и его губы потянулись к чувствительной раковине ее уха.

— Шаг номер двадцать четыре.

— Но я голая!

— И я тоже.

— Но…

— Просто расслабься. — Эти слова прошелестели над ухом девушки, и волна тепла прокатилась по ее телу.

— А если я скажу «нет»?

Валентин отпрянул назад и пристально посмотрел в глаза Веронике. От этого взгляда девушка задрожала еще сильнее.

— Я остановлюсь. — Призрак снова наклонил голову, и на этот раз Вероника почувствовала нечто большее, чем просто теплое дыхание. Горячие губы пощипывали и ласкали ухо девушки, и страх снова навалился на нее.

Нет! Это слово было готово сорваться с ее языка Вероника уже открыла рот, но ей с трудом удалось выдавить из себя только:

— А-ах.

— Тебе приятно, милая? — проникла к ней в ухо волна палящего дыхания и возбуждающего чувственного прикосновения.

О да, ей действительно было приятно. И это было уже проблемой. Ею язык скользнул по ее мочке, а затем переместился ниже, нежно прокладывая свой маршрут вдоль шеи. Валентин губами вбирал в себя немного кожи девушки и слегка прикусывал ее зубами. Этого было достаточно, чтобы по позвоночнику Вероники пробегала волна дрожи. Она застонала.

«Проблема, — напомнил ей слабый внутренний голос. Большая проблема!»

Глаза девушки на мгновение открылись, когда она почувствовала, как восставшая плоть Валентина упирается ей в живот. Определенно, у нее большая проблема, просто огромная проблема.

Но проблема осталась: голос тела Вероники подавил голос ее разума. Что-то сломалось в ней, она не могла оттолкнуть Валентина и сказать единственное слово, которое бы остановило это… это…

— Двадцать семь, — прошептал призрак, пощипывая губами и лаская языком шею Вероники, а затем двинулся ниже — туда, где его горячие пальцы доставляли девушке мучительное наслаждение, скользя по нежной коже грудей. Ладони Валентина сжимали их упругую полноту, — шаги двадцать восемь и двадцать девять.

Сильные пальцы щипали, покручивали и массировали соски Вероники, приводя их в состояние болезненного возбуждения, — шаг тридцать один.

«Подожди-ка секундочку. А что случилось на тридцатом шаге?»

Ох, да. Тридцатый шаг — это деликатное, мягкое и почтительное поглаживание кончиком пальца ее сосков, словно Валентин Тремейн никогда не видел ничего более красивого, не прикасался ни к чему более мягкому, не наслаждался таким огромным сокровищем…

Можно было подумать, что дело обстоит именно так.

Все-таки он был суперлюбовником, профессором наслаждения, богом страсти.

И Вероника потеряла голову.

«Возьми себя в руки, — сказала она себе, — борись за остатки здравого смысла. Просто скажи „нет“…»

Это «нет» распалось и исчезло, как только горячие губы сомкнулись на возбужденном бутоне ее груди и начали ласкать его. Сначала мягко и слегка подразнивая, а затем все интенсивнее и настойчивее, доставляя девушке восхитительное наслаждение. , — ..тридцать три… — словно издалека донесся низкий хриплый шепот, когда Валентин скользнул языком к другой груди, чтобы доставить ей такое же сладкое мучение.

В ушах Вероники раздавался бешеный стук ее сердца, сопровождаемый журчанием крови по венам и пением застоявшихся гормонов. Еще, еще, еще!

Только прикосновения, напомнил девушке ее разум, они сейчас изучали только прикосновения. Ощущения были просто восхитительными, призналась себе Вероника, пока Валентин в течение долгого времени страстно ласкал ее грудь — так страстно, что все ее тело трепетало от наслаждения.

— Я… Какой это шаг? — пыталась вспомнить она, чтобы успокоить биение своего сердца, запоминая каждое его движение — как вверх и вниз скользит кончик пальца по чувствительной коже ее грудей, как длинные волосы призрака переплетаются с ее собственными. От такой чувственной ласки кожа Вероники покрылась мурашками и девушка почти перестала дышать.

— Тридцать два? — прошептала она. — Или мы уже прошли тридцать второй шаг?

Валентин слегка отстранился от нее. Вероника открыла глаза и увидела, как он опустился на колени. Затем призрак поднял голову и пристально посмотрел ей в глаза своим обжигающим взглядом. Сердце девушки сломало ограничитель скорости и, лишившись своего последнего предохранителя, начало биться все быстрее и быстрее.

Во всем было виновато ослепительное пламя, танцевавшее в необыкновенно голубых глазах Валентина. Оно обещало Веронике восхитительное удовольствие — невероятно восхитительное удовольствие.

Глаза призрака закрылись, и его язык сначала скользнул по пупку девушки, а потом стал опускаться ниже и ниже. Опытные руки прикоснулись к бедру Вероники, приподняли ногу и опустили ее к себе на плечо. Кончик пальца Валентина прикоснулся к гладким и чувствительным складкам, и полузадушенный крик вырвался из ее горла.

— Боже мой, ты само совершенство, — прошептал Валентин. — Твоя плоть такая горячая, влажная и напряженная. — Это открытие, казалось, одновременно и раздражало, и восхищало его.

Девушка почувствовала смятение, царящее в душе Валентина, когда он скользнул длинным тонким пальцем внутрь ее скользкого ущелья. С губ Вероники сорвался стон.

К первому пальцу присоединился второй, погружаясь глубже и вызывая у девушки восхитительные ощущения. Тело Вероники напряглось в ответ, сжимая пальцы Валентина и подаваясь навстречу их движениям. Оно будто наслаждалось своими ощущениями, вызванными прикосновением мужчины.

Девушка откинула голову, волна дрожи пробежала по ее телу. Вероника обратила внимание на свое отражение в маленьком зеркале ванной и почувствовала угрызения совести от открывшейся ей картины. Она стояла, прислонившись к стене, а у нее между ног на коленях стоял Валентин.

Загорелая кожа его сильного, мощного тела резко контрастировала с бледной кожей ее ноги, закинутой на широкое мужское плечо.

Губы Вероники были слегка приоткрыты, грудь вздымалась с каждым неистовым вздохом, ее соски все еще были влажными, возбужденными и розовыми после того, как над ними поработали губы и язык призрака.

Затем Валентин провел языком по сердцу женственности Вероники, и она перестала дышать. Глаза девушки закрылись, когда он прошептал, что в восторге от ее сладкого вкуса. Тепло его дыхания еще больше возбудило Веронику, а потом к любовной игре языка Валентина присоединились еще и губы.

— Это какой шаг? — смогла прохрипеть девушка, из последних сил стараясь сохранить последние крохи рассудка. «Это уроки, — напомнила она себе, — уроки прикосновений, и ничего более».