Список семи - Марк Фрост

– Вы, случайно, не знаете, что это за печенье, Спайви?

– "Мамины сладости".

А вот это уже кое-что! Печенье "Мамины сладости". Дойлу не терпелось броситься к Спарксу и похвастаться тем, что он с легкостью раскусил этот крепкий орешек.

– Что-нибудь еще, кроме коробки из-под печенья, Квинс?

Спайви покачал головой.

– Не вижу. Что-то там мешает.

– Что мешает, Спайви?

Похоже, Квинс "видел" с трудом.

– Там тень. Большая тень, – сказал он.

Любопытно. Он уже не первый, кто говорит об этом. Спайви внезапно наклонился и вырвал рисунок из рук Дойла. Едва бумага оказалась у него в руках, как тело Спайви задергалось будто под током. Дойл испугался, что изо рта Квинса сейчас повалит дым, но не смел коснуться руки ясновидца, опасаясь, что таинственная энергия пронзит и его самого.

– Проход! – в ужасе завопил Спайви. – Закройте проход! Не пускайте его! Трон! Трон!

"Это становится по-настоящему опасным", – подумал Дойл, схватив рисунок. Странно, но он и в самом деле ощутил какой-то неприятный зуд в руке. Спайви, однако, не выпускал рисунок. Дойл рванул сильнее, и бумага порвалась. Вероятно, поток невидимой энергии прервался, и Спайви как подкошенный рухнул в кресло. Взгляд его прояснился, но он все еще дрожал как в лихорадке, и капли пота выступили у него на лбу.

– Что случилось? – с трудом проговорил он.

– А вы не помните? – ошеломленно спросил Дойл.

Спайви отрицательно покачал головой. Дойл рассказал ему обо всем.

– Что-то набросилось на меня с этого портрета, – объяснил Спайви, пытаясь унять дрожь в руках. – Это что-то напугало меня до смерти.

– Да, сейчас вы не в лучшем виде, – признал Дойл.

– Я просто разваливаюсь на части. О господи, святые небеса! Вы не накапаете мне чего-нибудь успокоительного, доктор?

Чувствуя себя виноватым в случившемся со Спайви, Дойл засуетился возле пузырьков, стоявших на столе. Размешав нужное лекарство в стакане с водой, Дойл протянул его Спайви.

– Вот поэтому-то я предпочитаю сидеть дома, – прошептал Квинс. – Никогда не знаешь, с чем столкнешься на улице. Это как разбушевавшаяся стихия. С грохочущими камнями и водоворотами. Живым из нее не выберешься. Моя голова не выдерживает этого напряжения.

"Это похоже на правду, – подумал Дойл, испытывая жалость к бедняге Квинсу. – Он совершенно беспомощен. Чужая энергия может сбить его с ног. Что за странная судьба… Будь я на его месте, я вел бы себя точно так же?"

– Мой отец хотел, чтобы я стал врачом, знаете ли, – усталым голосом произнес Спайви. – Он сам был врачом. Хирургом. И для меня хотел того же. Я был совсем ребенком, когда он однажды привел меня в больницу. И как только я переступил порог палаты…

– Успокойтесь, Квинс, успокойтесь… – мягко проговорил Дойл.

Глаза Спайви застилали слезы.

– Я не мог объяснить ему, что меня охватил ужас. Я видел, как болезни буквально… съедают этих несчастных… болезни расцветали на них пышным цветом… как страшные растения… и расползались, пожирая их заживо. Я упал в обморок. И не мог сказать отцу правду. Я только умолял его не брать меня с собой в больницу. А вдруг страшная зараза поразит и меня и я буду собственными глазами видеть, как она пожирает мою плоть? Лучше уж не жить вовсе, сказал я себе.

– Я понимаю вас, Спайви.

"Сомнений нет, Спайви Квинс обладает даром и страдает от него, бедняга, – подумал Дойл. – Никогда не буду относиться к жалобам этого ипохондрика так легкомысленно, как раньше".

Извинившись за вторжение, Дойл направился к выходу.

– Пожалуйста, доктор, вы не могли бы забрать это с собой? – слабым голосом попросил Спайви, указывая на клочки бумаги. – Я не хочу, чтобы это оставалось в моем доме.

– Конечно, Спайви. Не волнуйтесь.

Собрав обрывки рисунка с пола, Дойл положил их в карман и, попрощавшись со Спайви, полулежавшим с закрытыми глазами, покинул дом ясновидца.

– Лысый парень, да еще в голубой одежде… шляется возле королевских конюшен. Надеюсь, сэр, вы не очень-то поверили в эдакую галиматью. И к тому же он разорвал мой маленький портретик.

– Ларри, я знаю Квинса три года, – сказал Дойл. – Я думаю, что это стоит проверить.

– "Мамины сладости". Конечно. Знаете, что я вам скажу, сэр? Этот тип просто есть хотел. И на воздухе ему надо бывать почаще. Эти печеньи были у него в башке. И вообще, сколько сейчас времени, сэр?

– Без четверти десять.

– Отлично. Мистер Спаркс просил, чтобы мы были у него дома ровно в десять.

Дойл и не знал, что у Спаркса квартира в Лондоне.

– А где это находится? – поинтересовался он.

– Квартира-то? На улице Монтегю, сэр, рядом с улицей Рассел.

Хлестнув лошадь кнутом, Ларри развернул экипаж и направился на улицу Монтегю. Дом № 26 находился напротив Британского музея. Это было чистенькое, ухоженное здание, во всем остальном не отличавшееся от окружающих домов. Обычный особняк в георгианском стиле. Оставив экипаж на заднем дворе, они поднялись по лестнице в дом.

– Прошу вас, доктор, и вы, Ларри, входите, – раздался из-за двери голос Спаркса.

Они вошли в комнату, но Спаркса в ней не было. За стойкой, уставленной пробирками и колбами, на высоком стуле сидел румяный, средних лет мужчина, похожий на священника пресвитерианской церкви.

– У вас руки в угольной пыли. Наверное, вы собираетесь рассказать мне что-то интересное, – произнес священник голосом Спаркса.

Если не знать о его умении изменять внешность, я бы заподозрил в этом что-то дьявольское, подумал Дойл, усаживаясь в кресло. Он подробно рассказал Спарксу о своем визите к Спайви Квинсу.

– Вполне заслуживает, чтобы этим заняться, – сказал Спаркс.

Дойл едва удержался от желания бросить на Ларри победный взгляд и принялся с любопытством осматривать комнату. Шторы на окнах были задернуты – Дойл подумал, что окна здесь никогда не открывают; в комнате было невероятно душно. От пола до потолка тянулись книжные полки. В углу он заметил столик с картотекой. Над ним соломенная мишень, продырявленная пулями, причем дырки составляли буквы ВР – Виктория Регина. "Странный способ выражать верноподданические чувства", – подумал Дойл и перевел взгляд на огромную карту Лондона, висевшую на стене. Карта была сплошь утыкана красными и синими флажками.

– Что это за флажки? – спросил Дойл.

– Здесь отмечены места, где концентрируется зло, – ответил Спаркс. – Преступники – люди на редкость неразвитые, и в их жизни большую роль играют привычки. Но чем более развит интеллект человека, тем менее предсказуемо его поведение.

– Шахматная доска дьявола, сэр, вот как мы это называем, – встрял Ларри.

Взгляд Дойла привлекла застекленная горка, в которой размещалась коллекция старинных вещей и оружия: от примитивных каменных ножей первобытного человека до кремневых мушкетов и каких-то странных стальных звездочек.