Вся ваша ненависть - Энджи Томас

Мы с Майей вопим вместе с кузиной Би до хрипа и наслаждаемся каждым мгновением. Пусть у меня больше нет Халиля, Наташи и даже Хейли, но зато есть Майя. Ее одной достаточно.

После шести песен мы, обнимаясь, возвращаемся к своему столику. Одна туфля Майи свисает на ремешке у нее с запястья, другую несу я.

– Видала, как мистер Уоррен делал робота? – давится от смеха Майя.

– Еще бы! Я и не думала, что он на такое способен.

Майя вдруг останавливается. Она вертит головой, ни на что конкретно не глядя.

– Не поворачивай голову, но посмотри налево, – бормочет она.

– Че? Это как?

– Посмотри налево, – цедит она сквозь зубы. – Быстро.

У входа Хейли с Люком держатся за руки, позируя перед фотографом. И, глядя на них, я не могу даже позлорадствовать: она в бело-золотом платье, а он в белом смокинге, и смотрятся они очень мило. Если мы в ссоре, это ведь не значит, что я не могу сделать ей комплимент, верно? Я даже рада, что она наконец сошлась с Люком. Уж слишком долго они тянули резину.

Хейли с Люком идут в нашу сторону, но проходят мимо – и Хейли едва не задевает меня плечом, не забыв при этом смерить меня презрительным взглядом. Вот же стерва. Я, кажется, отвечаю ей не менее презрительным взглядом. Иногда я сама не замечаю, как злобно на кого-нибудь таращусь.

– Ага, давай-давай, – говорит ей в спину Майя. – Гуляй.

Боже. Майя слишком быстро разгоняется с нуля до сотни.

– Пойдем чего-нибудь выпьем, – говорю я и тяну ее за собой. – Пока ты не нарвалась на неприятности.

Мы берем по стаканчику пунша и присоединяемся к Райану, сидящему за нашим столиком. Он набивает рот чайными сэндвичами и фрикадельками, орошая свой смокинг крошками.

– Вы куда пропали? – спрашивает он.

– Танцевали, – отвечает Майя и крадет у него креветку. – Ты что, весь день ходил голодный?

– Ага. Чуть не помер с голоду. – Он кивает мне. – Че как, моя чернокожая возлюбленная?

Мы с ним стебемся над концепцией «Ноева ковчега», согласно которой мы как единственные чернокожие ребята в классе должны встречаться.

– Че как, мой чернокожий возлюбленный? – отвечаю я и тоже краду креветку.

И тут – кто бы мог подумать! – Крис вспоминает, что пришел сюда не один, и подходит к нашему столику. Поздоровавшись с Майей и Райаном, он поворачивается ко мне:

– Хочешь пофоткаться или типа того?

Опять говорит как робот. По шкале от одного до десяти на моем «заколебометре» он заколебал меня на все пятьдесят.

– Нет, спасибо, – говорю я ему. – Я не буду фоткаться с тем, кто пришел сюда со мной через силу.

Он вздыхает.

– Чего ты начинаешь?

– Я начинаю? Вообще-то это ты весь вечер ходишь как отмороженный.

– Да блин, Старр! Ты хочешь долбаных фоток или нет?

Мой «заколебометр» взрывается. Бабах. Разлетается на куски.

– Нахрен твои фотки. Сфоткайся сам и засунь их себе в задницу.

Я ухожу, игнорируя Майю, которая просит меня вернуться. Крис идет следом. Он пытается схватить меня за руку, но я ее отдергиваю и иду дальше. На улице темно, но я легко нахожу на парковке «роллс-ройс». Будь внутри водитель, я бы попросила отвезти меня домой, но его нет. Я залезаю в машину и запираю двери.

Крис стучит в окно.

– Старр, перестань…

Он складывает ладони биноклем и прикладывает к тонированному стеклу, пытаясь меня разглядеть.

– Давай поговорим?

– О, значит, теперь ты созрел?

– Это ты со мной не разговариваешь! – Наклонившись, он прижимается к стеклу лбом. – Почему ты не рассказала мне, что это ты свидетель, о котором передавали в новостях?

Он спрашивает спокойно, но для меня его слова – как удар под дых.

Он все знает.

Я открываю дверь и подвигаюсь, уступая ему место. Крис садится рядом.

– Как ты узнал? – спрашиваю я.

– Из интервью. Я смотрел его с родителями.

– Но моего лица ведь не показывали.

– Старр, я же знаю твой голос. А потом тебя показали со спины, когда ты гуляла с той ведущей… Я миллион раз видел, как ты уходишь, поэтому знаю, как ты выглядишь сзади… Звучит по-извращенски, да?

– То есть ты узнал меня по заднице?

– Я… ага. – Он заливается краской. – Но не только. Все встало на свои места – то, как ты расстроилась из-за школьного протеста и из-за Халиля… Нет, я не к тому, что иначе ты бы не переживала… Переживала бы, просто… – Он вздыхает. – Не знаю, Старр. Просто я понял, что это ты. Это же ты, правда?

Я киваю.

– Солнышко, ты должна была мне рассказать. Почему ты утаиваешь от меня такие вещи?

Я наклоняю голову.

– Ого. У меня на глазах убили человека, а ты ведешь себя как мудак, потому что я тебе не рассказала?

– Я не специально.

– А ты задумайся на секундочку, – говорю я. – Ты мне сегодня не сказал и двух слов, потому что я не рассказала тебе об одном из худших событий в своей жизни. Ты когда-нибудь видел смерть?

– Нет.

– А я видела дважды.

– И я этого не знал! – восклицает он. – Я твой парень, но даже не догадывался… – Он смотрит на меня, и в глазах его читается та же боль, которая была в них, когда я отдернулась от него несколько недель назад. – Ты утаила от меня огромную часть своей жизни, Старр. Мы вместе уже больше года, но ты ни разу не упомянула ни Халиля, который, как ты сказала, был твоим лучшим другом, ни того другого человека, который умер у тебя на глазах. Ты просто мне не доверяешь, вот и все.

У меня перехватывает дыхание.

– Все… Все совсем не так.

– Неужели? А как? Кто мы? Просто друзья, которые фанатеют от «Принца из Беверли-Хиллз» и обжимаются?

– Нет. – У меня дрожат губы, голос едва слышен. – Я… Я не могу поделиться этой частью своей жизни, Крис.

– Почему?

– Потому что, – хрипло отвечаю я. – Окружающие используют это против меня. Я сразу превращусь либо в бедняжку-Старр, на руках у которой умерла подруга, либо в нищенку-Старр из гетто. Так ко мне относятся учителя.

– Ладно, я понимаю, почему ты не делишься этим в школе, – вздыхает Крис. – Но я ведь не такой. Я бы не стал относиться к тебе иначе. Ты как-то сказала мне, что я единственный человек в Уильямсоне, с кем ты можешь быть собой, но на самом деле ты до сих пор мне не доверяешь.

Еще секунда, и я разревусь.

– Ты прав, – киваю я. – Я