Агентурная сеть - Игорь Прелин

Об этом я и доложил резиденту. Он только покачал головой и сказал:

— Да где мне взять такого, если у меня, что ни сотрудник, то… — он не договорил и с каким-то отчаянием махнул рукой.

Я понял, что он имел в виду: не знаю, как в другие годы, но в то время резидентура КГБ в Париже больше, чем наполовину укомплектована была сотрудниками, которым профессиональные достоинства с успехом заменяли влиятельные связи в «элитном» слое советского общества.

Несмотря на довольно значительный объем собранной в процессе разработки «Рокки» информации, мы тем не менее очень мало знали о нем самом. Для начала необходимо было детально разобраться в его служебном положении, окружении по работе, разведывательных возможностях и наиболее перспективных направлениях использования. А главное, в мотивах, по которым он вступил со мной в контакт.

Этим мне и следовало заняться на первой встрече.

— А как вы оказались в контрразведке? — спросил, я, когда мы закончили обсуждение всех вопросов, связанных с нашей «благотворительной деятельностью».

— Перейти на работу в специальную секцию «Руссо» мне помог старый друг моего брата Франсуа Сервэн. После гибели Мустафы он оказывает мне постоянную протекцию.

Так «Рокки» впервые назвал человека, о котором в дальнейшем нам предстояло неоднократно беседовать и в судьбе которого «Рокки» суждено было сыграть заметную роль.

— Я так и думал, — ответил я, сделав вид, что ситуация мне хорошо знакома. — Мустафа рассказывал мне о нем, но тогда меня не интересовал этот человек. Теперь же, когда он покровительствует вам, я хотел бы узнать о нем подробнее.

«Рокки» понимающе улыбнулся.

— Это наиболее уважаемый и авторитетный французский советник. После ноябрьских событий он фактически возглавил всю работу по представительствам и гражданам социалистических стран. Поговаривают, что со временем он заменит дивизионного комиссара Фердана и возглавит весь советнический аппарат в госсекретариате внутренних дел и безопасности. Во всяком случае, уже сейчас он выполняет все важнейшие функции по линии контрразведки.

— А в чем состоят эти «важнейшие функции»?

— Это, во-первых, разработка персонала советских учреждений. А во-вторых, координация этой деятельности с Гэри Коплендом.

— Гэри Коплендом? — переспросил я. — Если не ошибаюсь, это первый секретарь американского посольства?

— Да, но он не только первый секретарь. Его главное занятие — руководство резидентурой ЦРУ.

Так «Рокки» подтвердил давно возникшие у нас подозрения, что местная контрразведка стала проводить всю работу против советских учреждений и граждан в тесном взаимодействии с американской разведкой и в значительной мере в ее интересах.

— Ну и как Сервэн выполняет свои обязанности? — вернулся я к основной теме нашего разговора, резонно полагая, что у нас еще будет достаточно времени, чтобы во всем разобраться. Сейчас же меня в первую очередь интересовал Франсуа Сервэн.

— С позиции моего служебного положения трудно судить, — тщательно подбирая слова, ответил «Рокки», — но, думаю, неплохо. Хотя, мне кажется, далеко не все, чем ему приходится заниматься, доставляет ему удовольствие.

— Что именно?

«Рокки» не торопился с ответом. Его молчание можно было расценивать по-разному, все зависело от того, каким будет этот ответ.

Наконец, он заговорил снова.

— Сервэн, например, с большим энтузиазмом стремится разоблачить шпионов, работающих в вашем посольстве. Однако мне думается, он делает это не в силу каких-то своих убеждений, не потому, что испытывает неприязнь к вашей стране или вашим людям, а скорее из профессионального азарта, желая переиграть вашу разведку. Для него это, как спорт, а не простое стремление нанести вам какой-то ущерб.

Мне было знакомо это состояние, о котором упомянул «Рокки». Я и сам иногда ловил себя на мысли, что не испытываю особой «классовой ненависти» ни к американским, ни к французским, ни к прочим иностранным собратьям по профессии, а участвую в каком-то спортивном соревновании, в котором победы чередуются с поражениями, но каждый надеется, что победит именно он!

Но у каждого профессионала свои взгляды на правила и ход этого соревнования, и потому я спросил:

— А в чем конкретно это проявляется?

— Хотя бы в том, что Сервэн весьма осторожно подходит к реализации информации о деятельности советских учреждений и, как правило, воздерживается от проведения каких-либо острых акций против советских граждан.

Что ж, такое отношение Сервэна к своим служебным обязанностям давало основания сделать кое-какие выводы! Хотя, честно говоря, за неполный год пребывания в стране и особенно за последние четыре месяца, если не считать случая с Лавреновым и «Дожем», я не ощутил со стороны Сервэна и возглавляемой им специальной секции «Руссо» каких-то поблажек. Да и то еще неизвестно, как бы он поступил, если бы именно в этот день у него не умер отец!

Впрочем, я, конечно, не знал всего, что творилось на их контрразведывательной кухне, и поэтому мог ошибаться. В руководстве страны были люди, стремившиеся во что бы то ни стало ухудшить отношения с СССР, не столько по своей воле, сколько в угоду своим западным покровителям, и кто знает, если бы не Сервэн, то, возможно, нас ждали бы гораздо большие неприятности. Особенно теперь, когда местные спецслужбы стали прислушиваться к советам Гэри Копленда!

Воспоминание о моем американском «друге» послужило поводом задать следующий вопрос.

— А как Сервэн относится к американцам?

На этот раз «Рокки» ответил без всяких раздумий.

— Я думаю, что деловые контакты с сотрудниками американского посольства и особенно с Гэри Коплендом тоже не доставляют ему большого удовольствия. Как и многие французы, Сервэн вообще недолюбливает американцев, если не сказать больше!

— Почему? — спросил я, хотя догадаться, каким будет ответ, было не трудно.

— Надо знать французов! — с видом знатока сказал «Рокки», и я в душе улыбнулся, потому что за многолетнее общение с французами, как мне кажется, тоже неплохо разобрался в основных чертах их национального характера и имел на этот счет собственное суждение. — Французы не любят американцев за их бесцеремонное поведение и за то, что они постоянно лезут в чужие дела. И Сервэн в этом смысле не исключение! К тому же его, как профессионала, возмущают попытки американских коллег прибрать в свои руки наиболее ценных наших информаторов.

Так постепенно мы подошли к святая святых любой спецслужбы — ее агентуре!

Это была самая ответственная часть беседы, смысл которой заключался в том, чтобы получить от «Рокки» секретную информацию, чтобы ни завтра, ни когда-либо вообще он не передумал сотрудничать с нами и не пошел на попятную. А такой информацией могли быть прежде всего данные на агентов местной контрразведки, задействованных в работе по советским учреждениям и гражданам. Она закрепляет сотрудничество человека с разведкой даже посильнее, чем десяток расписок в получении денежных вознаграждений!

— А каких информаторов Сервэн считает наиболее ценными? — задал я как бы отвлеченный вопрос, который тем не менее требовал конкретного ответа.

— Тех, которых мы имеем среди местного обслуживающего персонала советских представительств и в их непосредственном окружении, — без тени смущения сказал «Рокки» и тем вдохновил меня на следующий вопрос.

— И много у вас таких информаторов?

— Точное их число мне неизвестно, потому что картотека находится в сейфе Сервэна. Но кое-что я знаю, потому что мне приходится заниматься обработкой поступающей от них информации.

Сказав это, «Рокки» посмотрел на меня, видимо, ожидая, что я снова задам ему уточняющий вопрос. Но я молчал, полагая, что раз уж он начал об этом рассказывать, то продолжит сам без всяких дополнительных вопросов с моей стороны.

Так оно и случилось.

— Самая интересная информация поступает от шофера-механика вашего посольства Вада. На него замыкаются еще два или три информатора в других ваших представительствах. Кроме этого, Вад собирает информацию через своих соплеменников, работающих в представительствах других социалистических стран, и тоже передает ее не только нам, но и американцам.

— Американцам? — удивился я. — А вам откуда это известно?

— Я сам слышал, как Сервэн возмущался, что американцы перекупили Вада и теперь знают о советских больше, чем наша секция.

Теперь, когда «Рокки» раскрыл информаторов контрразведки в советском учреждении, у меня были все основания проявить законное любопытство и задать ему несколько интересующих меня вопросов.

— А кто из сотрудников вашей секции работает с Вадом и другими информаторами в наших представительствах?