Агентурная сеть - Игорь Прелин

— Опять МИД? — перебил я Базиленко. — Не тот ли это самый заведующий протокольным отделом?

— Возможно, но точнее «Артур» установить не смог. Но зато он выяснил, что, работая таксистом, Вад зарабатывал примерно в полтора раза больше, чем в нашем посольстве.

Тут надо заметить, что зарплата местных граждан, работающих в советских учреждениях, не говоря уж об учреждениях западных стран, была всегда в полтора-два раза выше, чем у работников аналогичных профессий в местных организациях. Поэтому работа в каком-то иностранном представительстве была вожделенной мечтой любого местного гражданина как из-за своей престижности, так и по причине более высокой зарплаты. Но таксисты, особенно имевшие собственные автомобили, по местным меркам входили в число наиболее обеспеченных граждан, чей заработок был намного выше среднего по стране.

— Выходит, после перехода к нам на работу он потерял в заработке? — удивился я его альтруизму. — В чем же тогда была его выгода?

— В этом-то все и дело! Видимо, контрразведка доплачивала ему разницу в зарплате, так что он не пострадал. К тому же и сам Вад, судя по всему, нашел возможность для «левых» заработков. «Артур» сообщил, что дорожная полиция неоднократно задерживала Вада, когда он на посольском автобусе с дипломатическим номером развозил своих сограждан по близлежащим поселкам.

— Но ведь это, насколько мне известно, категорически запрещено!

— Вот именно! — подтвердил Базиленко. — Но Ваду все сходило с рук, потому что каждый раз за него ходатайствовал какой-то большой чин из службы безопасности.

— Защищали, значит, своего информатора?

— Естественно, как же иначе! Кстати, по словам «Артура», аналогичное покровительство оказывается и шоферу представительства Аэрофлота Диалло. Отличие состоит в том, что того неоднократно выручали после различных дорожно-транспортных происшествий…

— О Диалло потом, — остановил я Базиленко. — Что еще мы знаем о Ваде?

— Это шофер высокого класса, не зря его держали в президентском гараже. За весь период работы не имел ни одной аварии. Как автомеханик достаточной квалификации не имеет, поэтому занимается только мелким ремонтом. В личном поведении безупречен, нарушений трудовой дисциплины не было, пользуется авторитетом среди работающих в наших учреждениях местных граждан.

— Ну ты, Павел Игнатьевич, прямо по типовой характеристике! — рассмеялся я. — Как на советского специалиста!

Базиленко тоже рассмеялся.

— Что поделаешь: привычка — вторая натура. Но Вад и в самом деле занимает лидирующее положение среди местного персонала.

— Это верно, — согласился я. — Я сам не раз видел, как он командует, покрикивает на всех, и никто ему не перечит.

— Попробуй, возрази! Моментально лишишься работы! К тому же он дольше всех работает в посольстве, да еще механик. Это, по местным меркам, все равно, что у нас главный инженер!

— А каковы его взаимоотношения с нашими гражданами?

— Вад несколько подобострастен, очень услужлив, охотно выполняет различные поручения. К тому же хорошо понимает русский язык.

Мне гораздо реже, чем Базиленко, приходилось сталкиваться с Вадом, но в оценке этого человека у нас не было расхождений.

— Ну хорошо, с Вадом все ясно. А что у нас есть на Диалло?

Базиленко перевернул несколько страниц и прочитал:

— Диалло: тридцать пять лет, с начальным образованием, имеет двух жен и семерых детей. Впрочем, эти сведения могли устареть, так что и жен, и детей у него может быть больше. В представительстве Аэрофлота работает три года, до этого работал на станции технического обслуживания помощником автомеханика. Водит микроавтобус, занимается перевозкой экипажей наших самолетов, выполняет различные хозяйственные поручения. Водитель неважный: за время работы совершил несколько мелких аварий и наездов, однако все обошлось без последствий.

— Еще бы! Кто же даст в обиду своего информатора! А что говорят о нем аэрофлотчики?

— Они говорят, что Диалло проявляет большой интерес к работе представительства и их частной жизни. Он быстро освоил русский язык и всегда прислушивается к разговорам. Да и вообще он очень любопытен.

— Ну что ж, судя по всему, Соу завербовал неплохого информатора! — заключил я. — А сколько местных граждан работает в бюро АПН?

Чтобы ответить на этот вопрос, Базиленко не потребовалось заглядывать в регистрационный журнал.

— Всего два человека: переводчик Акуфа и ротаторщик Кейта. Так что на «Руссо» может работать кто-то из них.

— А почему не оба? — спросил я.

— А зачем им два информатора в одном учреждении? — удивился Базиленко. — Я думаю, что для этой роли больше подходит Кейта. Ему двадцать два года, холост, принят на работу три года назад после окончания курсов русского языка при СКЦ. Занимается размножением информационных и пропагандистских материалов. Лавренов характеризует его как общительного, несколько легкомысленного человека. Его старший брат был унтер-офицером национальной армии, поддержал антиправительственное выступление, после чего его разжаловали и уволили.

— Ты считаешь, что участие брата в попытке переворота могло явиться предлогом для вербовки этого ротаторщика? — спросил я. — Но брата разжаловали и уволили недавно, а документы из бюро АПН стали поступать в контрразведку намного раньше.

Базиленко покачал головой.

— Я рассуждаю по-другому: брат ротаторщика избежал уголовного преследования потому, что тот связан с контрразведкой.

— Может, ты и прав, — в рассуждениях Базиленко была своя логика. — А этот, как его?..

— Акуфа, — напомнил Базиленко. — Ему двадцать восемь, он свободно владеет французским, английским, русским и несколькими местными языками. Выходец из соседней страны. Закончил в СССР три курса сельскохозяйственного института. А потом в его стране произошел государственный переворот, из-за этого Акуфа был вынужден прервать учебу, и, опасаясь репрессий, вместе с родственниками перебраться сюда. Долго не мог найти работу, неоднократно обращался за помощью в наше посольство. Два года назад Лавренов оформил его на работу в бюро АПН по временному договору, который возобновляется каждый год.

— Так Акуфа находится на положении политэмигранта?

— Да, — подтвердил Базиленко.

— А тебе не кажется, что в подобной ситуации завербовать его — пара пустяков? Ведь его же есть, на чем прижать. Например, на получении местного гражданства.

— Я как-то об этом не подумал, — признался Базиленко. — И потом Лавренов о нем очень хорошего мнения. Акуфа мечтает завершить образование, но на его беду, в местном университете нет сельскохозяйственного факультета. Так что он надеется когда-нибудь снова поехать в СССР.

— Ну хорошо, — подвел я итог этой части нашего разговора. — Будем выяснять, кто из них и на кого работает… Кого еще мы можем подозревать в связях со спецслужбами?

Базиленко снова заглянул в регистрационный журнал.

— В аппарате экономсоветника работает шофер Туре. Принят на работу два года назад по рекомендации Вада. И вот что интересно, Михаил Иванович: я выяснил, что работавший до Туре шофер неожиданно уволился по собственному желанию. При этом сослался на семейные обстоятельства. А спустя какое-то время его встретил в городе эксперт Соловьев, и тот пожаловался, что его заставили уволиться, а теперь он, не может найти работу.

— В этом случае возможны два варианта, — высказал я свое предположение. — Или Вад устроил Туре по заданию контрразведки, или действовал в своих личных интересах.

— А для нас какая разница? — пожал плечами Базиленко. — И в том, и в другом случае Туре на него работает!

— Это верно… Ну, кто там еще в твоем регистре?

— Есть еще садовник посольства, сторож клуба, несколько уборщиков, — ответил Базиленко, листая журнал. — Но все это либо малограмотные, либо совсем неграмотные люди. Так что по своим интеллектуальным возможностям они вряд ли годятся в осведомители.

— Ну, не скажи! — возразил я. — Среди этих неграмотных людей встречаются такие хитрецы, что только диву даешься!

А поводом для такого заявления послужила одна давняя история, приключившаяся со мной в азиатской стране.

Работал у нас в посольстве садовник — абсолютно неграмотный и на вид довольно забитый и угрюмый человек. Однако дело свое он знал хорошо, до этого работал в муниципальном парке, так что посольский двор, благодаря его трудам, выглядел, как один из садов Семирамиды.

И вот однажды иду я в консульский отдел, а садовник поджидает меня у входа и, сложив руки на груди, нижайше просит выслушать его по неотложному делу.

Завожу я его в кабинет, и он рассказывает мне, что несколько дней назад два сотрудника службы безопасности предложили ему за небольшое вознаграждение информировать их о режиме работы посольства и вести наблюдение за его сотрудниками. Садовник, по его словам, попытался отказаться, но ему пригрозили жестокой расправой не только над ним, но и над его родней, если он откажется стать осведомителем, после чего тот был вынужден согласиться.