Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна - Том Бауэр

Рост азиатской телеаудитории приносил всё большую прибыль. С просителями он держался внушительно, остальные же понимали: перед ними человек, заперший себя — как в профессиональном, так и в личном смысле — в золотой клетке, которую сам же и соорудил. За стенами его крепости раскинулись лагеря команд, враждебно разглядывавших друг друга на стартовой решётке. Между ними сновал Мосли. Он чувствовал, что где-то возникли трения, и, как и Экклстоун, быстро определил их причину.

Лука Монтеземоло капризничал больше обычного. Перед своим офисом в Маранелло он вывесил огромную чёрно-белую фотографию победного финиша Ники Лауды на Гран-при Испании в 1974 году. Расплывчатая фигурка в неистовом ликовании размахивала руками возле болида и клетчатого флага. Это был сам босс «Феррари» Лука Монтеземоло, запечатлённый в день своей первой победы.

Все признавали его заслуги — и Экклстоун не исключение. После прихода в «Феррари» Жана Тодта самоуверенный итальянец перестроил команду. Он пригласил лучшего в мире конструктора Росса Брауна и блестящего специалиста по аэродинамике Рори Бирна. После двадцати лет упадка «Феррари» им удалось, объединив усилия, удовлетворить все запросы Михаэля Шумахера и привести его к титулу чемпиона в 2000 году.

На следующий год Шумахер и «Феррари» доминировали весь сезон. «Жаль, что у нас нет ещё парочки таких же, как Михаэль, ведь он не признаёт поражений», — критиковал его неудачливых оппонентов довольный Экклстоун. В Монако у «Макларена» с «Уильямсом» было мало шансов навязать борьбу могучей команде Монтеземоло, поэтому гонка ожидалась скучная. Экклстоуну всегда удавалось сыграть на эгоизме боссов команд, однако Монтеземоло вдруг перестал поддаваться на его уловки. Итальянца взбесил приезд в Маранелло Дитера и Вольфганга Ханов — представителей Лео Кирша.

— Они не из «Формулы-1» и сделают ей только хуже, — заявил он Экклстоуну. Поразмыслив ещё немного, итальянец добавил: — Говоришь, ты продал свой бизнес. Так вот, это наш бизнес.

Он отлично знал, что Экклстоун выручил уже больше 2 миллиардов долларов, и с нетерпением ждал от Кирша ещё миллиард.

Немецкий медиамагнат оказался в ловушке. Заполучив долю EM.TV, он стал владельцем половины акций «Формулы-1», но вынужден был купить у Экклстоуна ещё 25% за миллиард, поскольку недальновидный Хаффа взял на себя такое обязательство. Киршу, разумеется, не хотелось платить, однако Экклстоун объяснил ему, что отказ обойдётся куда дороже.

В сущности, Экклстоун вёл игру в покер. Заплатив ФИА 60 миллионов долларов за столетнее пользование правами на «Формулу-1», он отказывался перечислять остальные 300 миллионов, пока не получит миллиард от Кирша. После неожиданно жаркого спора Мосли заподозрил, что его партнёр «водит нас за нос и, того и гляди, не сдержит слово и не заплатит 300 миллионов, чем сильно меня расстроит». Опасаясь худшего, Мосли в феврале 2001 года обратился к Гордону Поллоку — известному лондонскому адвокату и знатоку коммерческого права — с вопросом, может ли ФИА оспорить право Экклстоуна на «Формулу-1» и все связанные с ней товарные знаки.

— Не стоит вам с этим связываться, — сказал Поллок. — В аналогичной ситуации стороны как-то провели в суде в общей сложности сто девятнадцать дней — и это были только предварительные слушания. В итоге они, разумеется, пришли к соглашению. Нет смысла долгие годы судиться с Берни, тем более что дело вам не выиграть.

Мосли нужно было как-то разорвать порочный круг.

Экклстоун давил на Кирша. Согласно заключённым контрактам, если Экклстоун не выплатит Мосли 300 миллионов долларов, все приобретённые Киршем права истекут в 2010 году. У немца имелось много разных активов, в том числе права на телетрансляции чемпионата мира по футболу, однако, если инвестиции в «Формулу-1» не вернутся, его империю ждало неминуемое банкротство. Киршу требовалось выручить миллиард долларов за счёт размещения акций своей компании, но для этого Экклстоун должен был сначала подписать документы о столетней аренде прав.

Мосли хотел, чтобы Кирш надавил на Экклстоуна, поэтому он отправился в Турин на встречу с Паоло Кантареллой — реанимировать план «Фиата» отделиться и создать свой чемпионат. В октябре 2000 года Кантарелла от лица пяти автопроизводителей предлагал выкупить у Экклстоуна «значительную долю» «Формулы-1». По их поручению в январе 2001 года представитель банка «Голдман Сакс» встречался с Маллинсом в Париже и изложил тому подробный план приобретения «Формулы-1», однако переговоры быстро застопорились.

— Вы не хотите повторить своё предложение? — спросил Мосли.

— Мы займёмся «Формулой-1» после 2010 года, — ответил итальянец.

4 апреля Кантарелла официально объявил о создании альтернативной «Формуле-1» группы команд. Через несколько дней его поддержало руководство «Рено», BMW и «Мерседеса». К ним присоединился директор новой команды «Ягуар». «Появление конкурентов отвлечёт внимание Берни», — подумал Мосли, а Экклстоун, узнав о случившемся, обвинил его в «вымогательстве».

— Заплати до 21 апреля, — ответил Мосли, — иначе мы договоримся с кем-нибудь другим.

Потом он занялся Киршем.

— Если столетняя аренда не состоится, ты рискуешь всё потерять, — сказал ему Мосли.

Немец согласился немедленно перечислить миллиард долларов, после чего Экклстоун всё же нехотя подписал документы по столетней аренде, притом что сам он выложил только четверть от необходимых 300 миллионов — на остальное пошли деньги Кирша. Заключив в общей сложности семь разных договоров, Кирш с Экклстоуном перечислили ФИА 300 миллионов. Тогда Мосли заявил:

— Я требую выплатить проценты за просрочку. Это ещё 13 миллионов 600 тысяч.

21 апреля 2001 года все документы были готовы. «Формула-уан менеджмент» соглашалась ежегодно перечислять ФИА 12 миллионов долларов на управленческие расходы. В день подписания у Экклстоуна ни с того ни с сего сдали нервы. Он безостановочно названивал Стивену Маллинсу, пока тот не сообщил, что миллиард долларов благополучно перечислен на счёт трастовой компании. Без всякого размещения акций Экклстоун заработал больше 3 миллиардов и по-прежнему сохранял контроль над компанией, владея всего лишь её четвертью.

Миллиард Кирша оказался бомбой замедленного действия, но об этом пока никто не знал. В последний момент он взял ссуду сразу у трёх банков. Больше всех ему одолжил мюнхенский «Байерише ландесбанк», председатель совета директоров которого был приятелем Кирша и премьер-министром Баварии. Он одобрил ссуду, а взамен договорился с Киршем, что его телекомпании поддержат правящую в Баварии партию консерваторов на ближайших выборах. Поразительно, но в спешке банк не стал посылать в Лондон своих сотрудников и проверять состояние дел в «Формуле-1». В «Байерише ландесбанк» решили, что консультанты EM.TV уже провели все необходимые проверки. Они не знали о существовании «пункта о дивидендах», согласно которому Кирш мог лишиться всех доходов (а значит, и возможности выплачивать проценты — не говоря уже о самой ссуде). Кроме того, этот пункт сильно ограничивал его контроль над «Формулой-1». У Кирша было 75% акций, однако единоличным владельцем бизнеса оставался Экклстоун, и он же забирал себе все доходы.

Узнав о пятой по счёту крупной финансовой операции Экклстоуна, Лука Монтеземоло вышел из себя. Впоследствии он указывал, что именно в этот момент «по-настоящему сцепился с Берни». Шесть дней спустя Экклстоун сидел у себя в моторхоуме в Монако. Посреди гонки он поехал на вертолётную площадку и улетел из Ниццы в Лондон, пропустив победный финиш Шумахера на «феррари». Монтеземоло был доволен выступлением команды, но по-прежнему зол на Берни. Они с Кантареллой потребовали отдать командам все доходы от телетрансляций, рекламы и прочих услуг для зрителей, почти 70% которых Экклстоун забирал себе.

Когда пыль осела, Экклстоун заметил:

— Паоло Кантарелла мечтает заполучить «Формулу-1».

«Королевские автогонки» приносили автопроизводителям немалую пользу. «Мерседес», «Фиат», BMW, «Тойота», «Форд» и «Рено» рекламировали с её помощью свою продукцию в России, Китае, Индии, Бразилии и на других растущих рынках. Вернувшись в «Формулу-1», компания «Рено» продала к 2010 году на 2 миллиона машин больше. «Тойота» с «Хондой» готовились выставить свои команды и потратить крупные суммы на телевизионную рекламу.

— Начинается новая эра, — заявил Экклстоуну Монтеземоло. — Твои дела идут хорошо, но этот бизнес принадлежит и нам тоже. Мы актёры, а если нет актёров, то нет и шоу.

Экклстоун презрительно усмехнулся. Театр ведь не принадлежит актёрам. Однако Монтеземоло уверял, что его группа обойдётся без Экклстоуна и сумеет напрямую договориться с банками, автодромами и телекомпаниями. Он требовал отдать командам все деньги, которые шли Экклстоуну на погашение облигаций. Группа Монтеземоло хотела заполучить все доходы, но готова была удовлетвориться 85% ежегодных поступлений, которые составляли 700 миллионов долларов.