Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 - Дмитрий Дашков

195. К МОЕЙ РОДИНЕ

Элегия

О quid solutis est beatius curis,Cum mens onus reponit, ac peregrinoLabore fessi venimus Larem ad nostrumDesideratoque acquiescimus lecto!

Забуду ль в песнях я тебя, родимый край,        О колыбель младенчества златая,Немой моей мечты прибежище и рай,        Страна безвестная, но мне драгая;Тебя, пустынное село в глухих лесах,        Где, с жизнию обнявшись молодою,Я в первый раз смотрел, что светит в небесах,        Что веет так над зыбкою водою?Забуду ль на холме твой новый божий храм,        Усердьем поселян сооруженный,С благоговением где по воскресным дням        Я песни божеству певал священны;Могилы вкруг него, обросшие травой,        Неровными лежащие рядами,Куда ребенком я ходил искать весной        Могилу ту, меж серыми крестами,Где мой лежит отец… младенца своего,        Меня лишь на заре моей лобзавший;Где, с тайным трепетом, я призывал его        И милой тени ждал, ее не знавши?Забуду ль вас, о мирные луга,        Прикрытые со всех сторон елями,И обращенные под нивы берега,        И вас, поля, усеянны камнями;Вас, низки хижины, к потоку с двух холмов,        Лицом к лицу, неправильно сходящи,И зыбкий, ветхий мост, и клади меж брегов,        И темный лес, кругом села шумящий?Забуду ли тебя, о Теблежский ручей,        Катящийся в брегах своих пологихИ призывающий к себе струей своей        В жары стада вдруг с двух полей отлогих,Где чащи ольховы, по бархатным лугам        Прохладные свои раскинув тени,Дают убежище от зною пастухам        И нежат их на лоне сладкой лени?Когда, когда опять увидишь ты меня        На берегу своем, ручей родимый?Когда журчание твое услышу я        И на пологие взгляну долины?И буду ли когда еще внимать весной,        Как вдоль тебя, работу начиная,В лугах скликаются косцы между собой,        Знакомую им песню запевая?Увижу ли опять, как лето озлатит        Твои поля, двукратно удобренны;Как нивы жнец кривым серпом опустошит,        На полосе по целым дням согбенный?По-прежнему бы там, веселый домовод,        Я в осень ждал с посеву урожая,Иль, с заступом в руках, копал свой огород,        Малину в нем, смородину сажая;А в зимни вечера я слушал бы ловцов,        Как днем, гоняяся на лыжах легкихС борзыми по снегам, в глуши лесов,        Они стада травили зайцев робких!Настанет ли пора опять в свой низкий дом        Под кров соломенный мне возвратиться,Сквозь тусклое стекло смотреть на лес кругом        И с прежними друзьями веселиться?Я вас приветствую, о милые мои,        Протекших ранних лет друзья драгие!Любите ввек свои приволжские край,        Благословенные и нам родные!Природа нежит вас, как мать своих детей:        Цветите, как в долинах ароматныхЦветут у вас цветы; живите средь полей        Наследственных и хижин благодатных!За рубежом родным утех для сердца нет!        И обольстясь, как я, приманкой счастья,Вы тщетно стали бы, перебегая свет,        Искать себе приюту от ненастья!Пускай всегда челнок ваш в пристани стоит        И пенные под ним не ропщут волны!Смотрите с берега, как зыбь в морях кипит,        Боязни чуждые и счастья полны!Когда же мой челнок к родимым берегам,        Когда опять попутный ветр пригонитИ снова странник ваш на грудь своим друзьям        Усталую от дум главу преклонит?Примите, милые, далекие друзья,        Сердечные мои воспоминанья!По гроб душою к вам стремиться буду я        И ваши тайно все делить желанья.А ты, сокрытое село в своих лесах!        Тебе певец, подъемля к небу руки,Тебе, горячею мольбой, всех молит благ        И в дань шлет тихие сердечны звуки.Пустыня милая, прелестная своим        Невозмущаемым уединеньем!С какой я радостью б, по просекам глухим,        Влетел в тебя! С каким бы восхищеньем,Заботы бросив все на берегах Невы,        Домашним образам я поклонилсяИ, запершись в тиши от шуму и молвы,        На ложе сладостном опять забылся!С каким веселием опять бы я в тебе,        Навеки разорвав оковы света,Свободою дышал и, вслед своей судьбе,        Пошел, закрыв глаза… как в прежни лета!

196. К ДЕЛЬВИГУ

Дельвиг, где ты учился языку богов?        Жадно ловит мой слух твои песни,        К лире, полной восторга, склоняясь,                     И сердце кипит.

Где твой гений приветной улыбкой тебя        Встретил в первом с тобою свиданья?        Как манил за собой он любимца                     На светлый Олимп?

Там тебя обрекли на служенье себе        Вечно юные девы камены;        Там священные тайны поэту                     Открыли они.

Только небо высокие истины шлет,        Душу жаром святым наполняет,        Будит голос и движет устами                     Пророков своих.

Тщетно чернь отрясает туман с своих глаз:        Вечно темной стезей она бродит,        Низкой доле судьбой обреченна;                     Ей мир без красы.

Чуждо сердце восторгов высоких, святых,        Если небо ему не отверзлось        Иль с улыбкой ключа не вручило                     К загадкам своим.

В низких мыслях погубит с бесславием век,        Целый век свой отверженный небом,        Не отделится здесь от земного,                     Без жизни умрет.

197. К РУКОПИСИ Б<АРАТЫНСКО>ГО СТИХОВ

Быть может, милый друг, разгневанные богиВнезапно уведут меня с земной дороги,И свеет легкий ветр следы моих шагов;Быть может, ни один из юношеских сновНе сбудется со мной; и в тайном отдаленье,Как жертву, ждет меня холодное забвенье.Пусть свиток сей хранит руки моей черты,И сбудется со мной хоть часть моей мечты!С благоговением потомок просвещенныйРассматривать начнет твой свиток драгоценныйИ (любопытствуя, по чуждому перу)Прочтет мои стихи — и весь я не умру!

198. УДЕЛ ПОЭЗИИ

Как месяц молодой на спящую природу                     Лучи серебряные льет;Как ранний соловей веселье и свободу                     В дубраве сумрачной поет;Как светлый ключ в степи, никем не посещенной,                     Прохладною струею бьет —Так вдохновенный жрец Поэзии священной                     Свой голос громкий подает:Он пламенную песнь над хладною землею                     В восторге чистом заведет;Промчится глас его, исполненный душою,                     И невнимаемый умрет…

199. К Н. И. ГНЕДИЧУ

Служитель муз и древнего Омера,Судья и друг поэтов молодых!К твоим словам в отважном сердце ихЕсть тайная, особенная вера.Она меня зовет к тебе, поэт!                     Дай искренний совет:Как жить тому, кто любит Аполлона?Завиден мне счастливый жребий твой:С какою ты спокойною душойНа высоте опасной Геликона!Прекрасного поклонник сам и жрец,Пред божеством своим в мольбе смиреннойЗабыл ты свет и суд его пременный,Ты пренебрег минутный в нем венец,Отдав свой труд единому потомству.А я, как раб, страстям моим служу                     И только ощупью брожу:                     Пленясь хвалой, я вероломствуМладенчески, как дружбе, отдаюсьИ милые делю с ним сердца тайны;То, получив в труде успех случайный,С отважностью за славою стремлюсьИ падаю, другой Икар, в пучину;То, изменив бессмертия мечте,Ищу любви в бездушной красотеИ в грации записываю Фрину.Зачем скрывать? В поэзии моейОстанется лишь повесть заблуждений,Постыдная уму игра страстей,А не огонь небесных вдохновений.Бессилен я владеть своей душойИ с музою согласно жить одной:Мне нравится то гул трубы военной,То нежный звук свирели пастухов,                     То цитры глас уединенный,Ласкающий стыдливую любовь,                     И часто грозного Ахилла                     (Когда в живых твоих стихах                     За ним стремлюсь) в моих мечтах                     Сменяет резвая Людмила.Так поутру на пурпурный восток,Где царь светил является прекрасный,                     Дитя глядит с улыбкой ясной.От золота лучей горит поток,Окрестный лес и дальних гор вершины;                     Пред ним чудесные картины,                     Воскреснувшей природы вид;                     Но он, невольник чувств, бежитЗа мотыльком, над ближними цветамиМелькающим блестящими крылами.

И музы мстят неверностию мнеЗа резвые мои в любви измены.Как часто глас невидимой сирены                     Я слышу в тишине!Склоняю слух к пленительному звукуИ в радости накладываю руку.Чтоб голос струн с ее мне пеньем слить, —Коварная… мгновенно умолкает;Восторга звук на лире умирает,И я готов бездушную разбить.О, сладкое, святое вдохновенье,Огонь души и сердца упоенье!Я чувствовал, я помню этот жар,Как муза мне с улыбкой мысль внушала, —Передо мной теперь одни начала,Погибнувший небесной девы дар.Поверишь ли: я часто в грусти тайнойЗавидую тому, кто, чуждый муз,С беспечностью одной хранит союз,Не зная ввек беседы их случайной.Когда младой художник посетитРазвалины разрушенного града,Он плачет там: он горестного взглядаВ страдании души не отвратитОт славных сих разбросанных обломков,Где в каждой он возвышенной чертеНаходит дань небесной красотеИли урок, священный для потомков,—                     Так я в унынии сижуНад мыслию, счастливо мне внушеннойИ в пламенном стихе изображенной;Прикованный, я на нее гляжу,Как на кусок разбитого кумира:Отброшена безжизненная лира;Не уловить исчезнувшей мечты,И не видать мне полной красоты!

Доступный друг веселью и страданью!                     Я всё принес к тебе на суд,Всё, что сулил мне благотворный труд                     И что вверял я упованью;Я разделил все радости с тобойИ муки все в моей суровой доле:Скажи, еще ль бороться мне с судьбойИль позабыть обманов сладких поле?Быть может, я вступил средь детских летНа поприще поэзии ошибкой,—Как друг, скажи мне с тихою улыбкой:                     «Сними венок, ты не поэт!»

200. К МУЗЕ