Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 - Дмитрий Дашков

182. ОТРАДЫ НЕДУГА

От всех тревог мирских украдкой,Приятно иногда зимойС простудой, с легкой лихорадкойЗасесть смиренно в угол свой;Забыв поклоны, сплетни, давку,И даже модных дам собор,Как нектар, пить грудную травкуИ думам сердца дать простор.

Тогда на зов воображенья,Привычной верности полны,Начнут под сень уединеньяСходиться гости старины:Воспоминания, виденья,Любви и молодости сны.Ум просветлеет; голос внятныйВ душе опять заговорит,И в мир созданий необъятныйМечта, как птица, улетит…

Пройдут часы самозабвенья,Посмотришь: день уж далеко,Уж тело просит усыпленья,А духу любо и легко, —Затем что, голубем летаяВ надзвездном мире вечных нег,Он, может быть, хоть ветку раяПринес на радость в свой ковчег.

183. ЛЮДИ И СУДЬБА

Со всех концов земли, как смутный пар с полей,         Восходит каждый миг до неба         Неистощимый вопль людей:         Кто просит радостей, кто хлеба,Один — бесстрастия, другой — борьбы страстей;Тот молит обновить скудеющие силы,А тот — уснуть скорей во глубине могилы.

         И всем им строгий глас судьбыДает один ответ: «О смертные безумцы!         Зачем ваш плач, зачем мольбы         И праздных жалоб ропот шумный?Вовек неколебим державный мой закон.         Жизнь вашу жизнь иная сменит,         Но так же тверд пребудет он,И никакая власть его не переменит.Рукою праведной вам жребии даны,И если благами неравны ваши доли —         Вы общей участью равны         И все равно одарены         Сокровищницей чувств и воли.         Для полной цели естества         Всё нужно: радость и страданье,Блеск солнца, грохот бурь, позор и торжества,         И жизни цвет, и жизни отцветанье.         Храните ж мой завет святой:Терпите в скорбный час, в отрадный час ликуйте,Мужайтесь волею, но суетной мольбой         Суда небес не испытуйте».

184. ЖАЛОБА

         Где прежних дум огонь и сила?Где вдохновение младой моей поры?Я старец: чувственность, как бездна, поглотила         Обильной юности дары.

         Прекрасна жизнь, когда любовь и слава                    Души единая корысть:Тогда мечта полна, светла и величава,Тогда творит перо, творит резец и кисть.

         Но — горе мне! — высокой цели радостьНевластна более мне душу волновать:         Кто раз вкусил земной отравы сладость —                    Утратил духа благодать.

Отдай мне, ангел мой, хоть на одно мгновенье                    Мой чистый, мой сердечный труд:                    Игривой мысли вдохновенье,                    Заветных образов сосуд!

                    Отдай мне нить моих созданий,Тревогой светскою разорванную нить:Усталый от сует, как ратник после брани,                    Я жажду душу обновить!

Безумная мольба! Минуло то, что было!         Усопших душ ничто не воскресит!Я кличу ангела, но ангел светлокрылыйЛишь издали мелькнет и — мимо пролетит!..

185. ПЕСНЯ («Любил я очи голубые…»)

ПОСВЯЩЕНА А. О. СМИРНОВОЙ

Любил я очи голубые,Теперь влюбился в черные.Те были нежные такие,А эти непокорные.

Глядеть, бывало, не устанутТе долго, выразительно;А эти не глядят; а взглянут —Так словно царь властительный.

На тех порой сверкали слезы,Любви немые жалобы,А тут не слезы, а угрозы,А то и слез не стало бы.

Те укрощали жизни волны,Светили мирным счастием,А эти бурных молний полныИ дышат самовластием.

Но увлекательно, как младость,Их юное могущество.О! Я б за них дал славу, радостьИ всё души имущество.

Любил я очи голубые,Теперь влюбился в черные,Хоть эти сердцу не родные,Хоть эти непокорные.

186. ПЕВЕЦ

Быль

«Вино и песни любит младость,Пиры и девы нужны ейИ увлекательная радостьКак день сверкающих ночей!

Ищи отрад в народных спорах,Кто хочет! Счастье мы найдемВ разгульных звуках, в милых взорахИ в чашах с пенистым вином»,—

Так пел германец. Вдруг по граду,Как буря, грянул грозный клик…Прервал певец свою балладуИ ухом к буре той приник,—

И, слово страшное «свобода»Услышав, бросил лиру он…И вот уж вдаль волной народаОн, как потоком, унесен.

Умолк мятеж! Смирились люди;Как прежде, тих и светел град,Отрада вновь проникла в груди…Но где же ты, певец отрад?

О горе! с площади кровавойНе воротился к лире он!И песнь, дышавшая забавой,—То был его предсмертный стон.

Напрасно ж ты, мечтатель юный,Вне жизни думал жизнь создать;Ты сладко пел, но лгали струны —Событий носим мы печать!

В дни бурь — поэзии нет мира;Делам и песням путь один…

Ф. А. ТУМАНСКИЙ

Федор Антонович Туманский (1799–1853) [150] — троюродный брат В. И, Туманского. По окончании Киевской гимназии вышних наук учился в Московском университетском благородном пансионе и Московском университете (1817–1821) на отделении словесных наук. В пансионе он не пользовался никакой литературной известностью и, возможно, даже ничего не писал[151]. Окончив курс, Туманский 21 июня 1821 года поступил в департамент духовных дел, где был сослуживцем Панаева, Б. Федорова, Воейкова и Л. С. Пушкина, с которым у него установились близкие дружеские отношения; по-видимому, через него он коротко знакомится с Дельвигом и Баратынским и входит в дельвиговский кружок[152]. В 1823 году появляется (под анаграммой) первое известное нам его стихотворение («Родина»). Он принимает участие в подготовке к изданию стихотворений Пушкина, а в 1825–1830 годах выступает в «Северных цветах» как автор нескольких элегий, которые встречают признание у современников и даже перепечатываются несколькими годами позднее. Туманский не выходит за рамки элегической традиции 1820-х годов; его стихи принадлежат к показательным и удачным ее образцам. Его «Птичка» (1827), соотносящаяся с аналогичными стихами Пушкина и Дельвига, приобрела особую популярность; современники ставили ее выше, нежели пушкинскую. Сам Туманский, человек флегматичный и беспечный, относился к своему творчеству как типичный дилетант; его равнодушие к поэтическим лаврам в значительной мере было причиной того, что до нас дошло не более 10 его стихотворений. В 1825–1827 годах Туманский служил в департаменте разных податей и сборов, а в 1828 году был определен в штат канцелярии полномочного председателя диванов княжеств Молдавии и Валахии[153]. В 1834 году он оставляет службу и поступает на нее вновь лишь в 1837 году — уже в Петербурге, в хозяйственный департамент министерства внутренних дел; в 1837–1838 годах он принимает участие в редактировании «Журнала министерства внутренних дел». В 1841 году он получает назначение секретарем консульства в Молдавии. С 1851 года Туманский — генеральный консул в Сербии; в Белграде он и скончался 5 июля 1853 года.

187. РОДИНА

Есть на земле безвестный уголок,          Уединенный, неприметный:Знакомый луг, знакомый лес, поток,          И в них дух добрый и приветный.Он издавна живет в том уголке,          Летает птичкой по дубравам,Шумит в бору, купается в реке          И улыбается забавам.Оберется ль в луг красавиц хоровод —          Он между ними невидимкой,И под вечер он в сумраке поет          Любовь с пастушеской волынкой.Я не видал его в стране родной,          Но с ним почувствовал разлуку,Когда, в очах с прощальною слезой,          Я посох странника взял в руку.Он вкруг меня в унынии шептал:          «Куда? не я ль тебя взлелеял?»Он за рубеж отчизны провожал          И грустью на меня повеял.Казалось мне, покинут детства друг,          Который вместе рос со мною.Недаром же с тобой разлуку, добрый дух,          Зовут по Родине тоскою!

188. К…(«Я не был счастьем избалован…»)