Обещание страсти - Даниэла Стил

– А мне не жаль. Я рада. Я люблю тебя. Мне просто жаль, что твой друг…

Ее голос стих; она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, и он смягчился. Он снова обнял ее, опять раздираемый противоречивыми чувствами – желанием любить ее и осознанием того, что не должен тащить ее за собой в пропасть. Но он так нуждается в ней!

– Ты необыкновенная, леди. – Он нежно поцеловал ее, затем выпрямился. – Будь готова ехать, Мама. Я скажу Эрнестине, чтобы она увезла тебя отсюда через пять минут, а я пока оплачу счет. Я позвоню тебе в Нью-Йорк вечером. Может быть, очень поздно. Я хочу добраться до Чикаго прежде, чем начать дурачиться с телефоном.

– С тобой все будет о’кей?

Бессмысленный вопрос. Кто может знать, будет ли с ним все в порядке. На самом деле она хотела спросить у него, когда снова его увидит, но не осмелилась. Он закрыл за собой дверь. Мгновением позже она увидела, как он отъезжает от отеля на такси. А через десять минут они с Эрнестиной сделали то же самое. Во время полета в Нью-Йорк Кассия мертвецки напилась.

Глава 19

Прошло больше недели с тех пор, как она рассталась с ним в Сан-Франциско. Он вернулся в Чикаго и звонил ей по два-три раза в день. Но теперь, после их расставания, в ней поселился страх. Он говорит, что все в порядке и что он приедет в Нью-Йорк на днях. Но когда? И что с ним происходит на самом деле? Она чувствовала, когда он звонит, что он говорит с большой осторожностью. Он не доверяет своему телефону. И это намного хуже, чем в прошлый раз, когда они были в разлуке. Тогда она испытывала лишь одиночество. Теперь она боится.

Она отчаянно старалась заполнить свое время и свой ум чем угодно. Она даже посоветовалась с Люком, не написать ли ей статью об Алехандро.

– Про этот блошиный центр, которым он руководит?

– Да. Симпсон говорит, что сможет найти заказчика. Я думаю, мне понравится это. Как по-твоему, Алехандро согласится?

– Он будет в восторге. Такая реклама может помочь ему найти спонсоров.

– Отлично. Займусь этим.

Или это, или я сойду с ума, мой дорогой.

… – О’кей, что я должен делать? У меня никогда не брали интервью.

Она рассмеялась, увидев, как он нервничает. Очень приятный человек с хорошим чувством юмора.

– Итак, Алехандро, посмотрим. Честно говоря, вы только второй человек, у которого я лично беру интервью. Обычно я делаю все анонимно. Из трусости.

Она выглядела как подросток с косичками и в джинсах. Но очень чистенький подросток. В этих стенах это было редкостью.

– А почему вы трусите? Боитесь того, о чем пишете? – Он широко раскрыл глаза. Это удивило его. Она такая открытая; не похоже на то, чтобы она делает что-то украдкой.

– Это большей частью из-за сумасшедшей жизни, которую я веду. Люк описал это очень точно. Я живу несколькими жизнями.

– А кем для вас является Люк, Кассия? Он настоящий?

– Очень. Это моя старая жизнь не была настоящей. Никогда не была. А сейчас менее всего.

– Она вам не нравится?

Она молча покачала головой.

– Это очень плохо.

– Я почти стыжусь ее, Алехандро.

– Кассия, это сумасшествие. Это часть вас самих. Вы не можете этого отрицать.

– Но она так уродлива.

Она посмотрела на свои руки, в которых вертела ручку.

– Она не может вся быть уродлива. И почему «уродлива»? Большинству людей такая жизнь покажется очень хорошей.

– Но она такая пустая. Она все отнимает у тебя и ничего не дает взамен. Это все притворство и игры, и люди, обманывающие друг друга, и лгущие, и размышляющие о том, сколько тысяч долларов потратить на платье, когда они могли бы использовать их на что-нибудь стоящее вроде вашего центра. Мне все это кажется бессмысленным. Наверное, я диссидент.

– Боюсь, что я мало знаю о вашем мире.

– Вам повезло.

– А вы глупышка. – Он протянул руку и дотронулся до ее лица, приподняв его за подбородок так, что глаза их встретились. – Это часть вас, Кассия. Славная часть. Благодатная часть. Неужели вы всерьез думаете, что вам жилось бы лучше здесь? Здесь люди тоже лгут, мошенничают и крадут. Они принимают наркотики. Трахают своих детей. Бьют своих матерей и жен. Бывают расстроенными и злыми. У них нет времени научиться тому, что вы знаете. Может быть, вам стоит подумать о ваших знаниях и правильно их применить? Не тратьте впустую свое время на то, чтобы испытывать горечь и грусть о прошедших годах. Просто используйте его на хорошие дела.

Она улыбнулась ему. Он прав. Ее мир кое-что дал ей.

– Я думаю, что ненавижу эту жизнь так сильно, потому что боюсь в конечном счете застрять в ней.

– Детка, вы уже большая девочка. Если вам это не нравится, все, что нужно сделать, – просто уйти. Тихо. Без базуки в одной руке и гранаты в другой. Никто не может остановить вас. Неужели вы до сих пор этого не поняли? – Он удивленно посмотрел на нее.

– Наверное, нет. Я никогда не чувствовала, что у меня есть выбор.

– Конечно, есть. У нас у всех есть выбор. Мы иногда не видим его. Даже у меня есть выбор в этом дерьмовом центре, как Люк называет его. Если я почувствую, что эта жизнь угнетает меня, я могу уйти. Но я не ухожу.

– Почему?

– Потому, что они нуждаются во мне. И мне это нравится. Я чувствую себя так, словно я не имею права уйти, но на самом деле я могу. Просто не хочу. Может быть, вы тоже просто не хотели уйти из своего мира. Может быть, вы и сейчас не хотите. Может быть, вы еще не готовы к этому. Возможно, там вы чувствуете себя в безопасности. А почему бы и нет? Там все знакомо. А то, что знакомо, легко принять. Даже если это сплошное дерьмо, там легко, потому что оно вам знакомо. Вы даже не знаете, какой ад может ожидать вас здесь. – Он сделал неопределенный жест рукой, и она кивнула. Он очень хорошо все понимает.

– Вы правы. Но я думаю, что уже готова покинуть материнское лоно. Я также знаю, что до сих пор была не готова к этому. Неловко это признавать. В моем возрасте я должна уже была бы оставить все это позади и сделать свой выбор.

– Чепуха. На это требуется чертовски много времени. Мне исполнилось тридцать, когда я наконец собрался с духом и покинул мой маленький мексиканский мирок в Лос-Анджелесе и приехал сюда.

– А сколько вам сейчас лет?

– Тридцать шесть.

– Вам столько не дашь, – удивилась она.

– Может быть, и не дашь, querida[8], но я уж точно чувствую свой возраст. – Он рассмеялся мягким бархатным смехом и посмотрел на нее теплыми мексиканскими глазами. – Иногда я чувствую себя на восемьдесят.

– Я знаю, что вы имеете в виду. Алехандро… – Ее лицо сделалось серьезным.

– Что, детка? – Он подумал, что знает, о чем пойдет речь.

– Как вы считаете, с Люком все в порядке?