Хасидские предания - Мартин Бубер

Говорил равви Леви Ицхак: "Сказано у Исайи: "Ибо учение

изойдет от меня". Как это следует понимать? Ибо мы верим, что

Тора, полученная Моисеем на Горе Синай, не может быть изме-

нена и что взамен ее не может быть дано ничего другого. Тора

незаменима, и нам запрещено спрашивать о целесообразности

хотя бы одной из ее букв. Но реально символами учения в Торе

являются не только буквы, но и пустые места между ними,

только мы не способны их прочесть. Но наступит время, и Бог

откроет нам смысл пустых мест между буквами Торы".

ПОСЛЕДНИЙ ТРУБНЫЙ ГЛАС

На последнем в жизни равви Леви Ицхака празднике Нового

года тщетно пытались люди вострубить в бараний рог. Никому не

удалось издать ни единого звука. Наконец сам цадик поднес бараний

рог к губам, но и у него ничего не получилось. Стало ясно, что в этом

деле не обошлось без Сатаны. Отложив бараний рог, равви Леви

Ицхак воскликнул: "Владыка мира! В Твоей Торе сказано, что

евреям надлежит трубить в бараний рог в память о дне, когда Ты

сотворил мир. Посмотри на нас и увидишь, что все мы с нашими

женами и детьми собрались, чтобы исполнить Твою заповедь. Но

если Ты не хочешь этого, если мы больше не Твой народ возлюблен-

ный, то пусть Иван трубит для Тебя в бараний рог!"

Все зарыдали и во глубинах сердец своих обратились к Богу.

Некоторое время спустя равви снова взял бараний рог и поднес

его к губам, и теперь из рога полились чистые звуки. После

молитвы равви Леви Ицхак обратился к собранию с такими

словами: "Я одержал верх, но он заберет мою жизнь. Вот я,

жертва за грехи Израиля!"*

Через несколько недель равви Леви Ицхак скончался.

ПРОДЛЕННЫЙ СРОК

На исходе Йом-Кипура равви Леви Ицхак, выйдя из синагоги,

сказал собравшимся вокруг него людям: "Говорю вам, что сегод-

ня день, когда должна была окончиться моя жизнь и я должен

был покинуть мир в этот самый час. Но я беспокоился, что из-за

этого не смогу выполнить две важные заповеди: поселиться

в праздничном шатре и произнести благословение над лимоном,

которые необходимо исполнить в грядущие дни. Поэтому я мо-

лился, чтобы мне продлили срок жизни, и Бог услышал мою

молитву". Так оно и вышло: после дня Радования в Законе

Бердичевский равви заболел и через день скончался.

ВРАТА молитвы

Рассказывают, что в час, когда скончался равви Леви Ицхак,

некий цадик, произносивший в это время в каком-то далеком

городе поучение, внезапно прервал свою речь, в которой он

говорил о необходимости соединения учения и веры, и сказал

ученикам: "Я не могу продолжать. Все померкло в моих глазах.

Врата молитвы затворились. И все это потому, что нас покидает

великий праведник, равви Леви Ицхак".

ДРУГ

Во времена равви Леви Ицхака жил в Бердичеве один святой

человек. Все называли его равви из Морчова, потому что он

вырос в Морчове, на Украине. Равви Леви Ицхак и равви из

Морчова были дружны между собой, хотя в их отношениях

порицания в адрес друг друга были явными, а любовь - скры-

той. Когда цадик умер, равви из Морчова шел за его катафалком.

Когда тело равви Леви Ицхака выносили из дома, равви из

Морчова подошел к нему и прошептал что-то на ухо. Слышны

были лишь последние слова: "Сказано: "Семь недель сочтешь

ты". По прошествии семи недель равви из Морчова скончался.

С ТОГО ВРЕМЕНИ

С того времени, как умер равви Леви Ицхак, в городе Бер-

дичеве больше не было рава. Конгрегация не могла найти никого,

кто был бы достоин занять его место.

ЗУСЯ ИЗ ГАНИПОЛЯ

БЛАГОСЛОВЕНИЕ

Говорил равви Зуся: "Моя мать Мирл, да пребудет с ней мир,

не молилась по книге, потому что не умела читать. Все, что она

знала, - это как произносить благословения. Но когда она

утром произносила благословение, то там, где она делала это,

Божественное Присутствие (Шехина) сияло в течение целого

дня".

ПРИТЧА О ДРОВОСЕКЕ

В молодости Зуся был членом конгрегации Великого Маг-

гида, равви Баэра из Межрича. Однако он не жил с другими

учениками. Зуся скитался по лесам, спал там в укромных уголках

и постоянно пел восхваления Богу, так что люди, говоря о нем,

постоянно вспоминали слова Соломона: "Любовию ее услаждай-

ся постоянно"*. Младший брат Зуси, Элимелек, который был

тогда еще мальчиком и не входил в число членов конгрегации,

все свое время проводил за книгами. Он восхищался Зусей и од-

нажды спросил его: "Брат, отчего ты ведешь себя так, что все

в Доме Учения называют тебя странным?" Зуся ответил ему,

улыбнувшись: "Брат мой, я расскажу тебе об этом одну ис-

торию". И вот эта история.

У одного бедного дровосека было сильное желание увидеть

царя. Он покинул свою деревню и много дней шел, покуда не

добрался до того города, где жил царь. После многочисленных

попыток дровосек получил работу в царском дворце. Его обязан-

ностью было топить печи. Все свое рвение и способности вложил

дровосек в эту работу. Он сам ходил в лес, приносил оттуда

лучшие деревья, пропитанные душистой смолой, колол их на

поленья и - в точно назначенные часы - искусно складывал

в многочисленных печках. А царь наслаждался приятным теплом

и комфортом, чувствуя себя как никогда хорошо. Он спросил, кто

это создает ему такие удобства, и ему рассказали о дровосеке

и его работе. Царь отправил к дровосеку посланцев спросить, что

тот хотел бы получить от него в награду. Бедный дровосек

нижайше попросил царя предоставить ему возможность видеть

царя каждый день. Его просьба была удовлетворена: в сарае, где

жил дровосек, сделали окошко, выходившее точно на окна стояв-

ших рядом царских палат, так что дровосек мог постоянно

смотреть в него и видеть царя.

И вот однажды принц, сидя за столом вместе с отцом, сказал

что-то, что царю не понравилось, и был лишен права целый год

входить в царские покои. Какое-то время принц был вынужден

жить в полном одиночестве. Затем он стал угрюмо слоняться по

отдаленным коридорам дворца. Когда принц подошел к малень-

кому сараю дровосека, его охватило огромное желание увидеть

отца и он стал просить дать ему возможность посмотреть

в окошко в сарае. Дровосек и принц разговорились.

"Брат мой, - неожиданно произнес Зуся, обращаясь к Элиме-

леку, когда дошел до этого места в своей истории, - вот что

сказал бедный дровосек принцу, когда они беседовали: "Ты жи-

вешь в доме господина нашего, в его комнатах и ешь с ним за

одним столом. Все, что от тебя требуется, - это вести с ним

мудрую беседу. А я глуп и неучен и поэтому должен исполнять

свою низкую службу для того, чтобы хотя бы иногда видеть лицо

господина нашего".

слово

Рассказывал равви Израэль из Рижина: "Все ученики моего

предка. Великого Маггида, восприняли его учение - все, кроме

равви Зуси. И это потому, что равви Зуся никогда не мог до-

слушать проповеди своего учителя до конца. Но уже в самом

начале проповеди, когда маггид приводил слова Писания, кото-

рые он хотел далее толковать, и произносил "и Бог сказал" или

"и Бог говорил", равви Зуся впадал в неистовство, кричал, бился

в конвульсиях и махал руками так сильно, что начинал беспоко-

ить всех присутствовавших, и его выводили. И покуда он стоял

где-нибудь в другой комнате или в сарае, он бился о стены

и громко кричал: "Бог сказал!" Зуся не успокаивался, покуда мой

предок не заканчивал толковать Писание. Вот почему он не был

знаком с проповедями маггида. Но истина, говорю вам, истина,

говорю вам, в том, что если человек говорит в духе истины,

а другой слушает его в духе истины, то одного слова достаточно,

ибо одним словом может возвыситься мир и одним словом мир

может быть искуплен".

только ДОБРО

Однажды, когда молодой Зуся жил у своего учителя, равви

Баэра, к Великому Маггиду пришел некий человек и стал просить

о помощи. Зуся увидел, что этот человек полон греха и совершен-

но не стремится к раскаянию. Тогда он рассердился и гневно

сказал незнакомцу: "Как такой человек, как ты, повинный во

всевозможных преступлениях, имел наглость предстать перед

святым без всякого стыда и без всякого желания покаяться

в грехах?" Пришедший к маггиду замолчал, смутился и ушел;

Зуся же почувствовал стыд за то, что он сказал, и не знал, что

делать. Тогда учитель произнес над ним благословение, и с того

момента Зуся замечал в людях лишь доброе, даже если человек

грешил прямо у него на глазах.

Но поскольку дар видения Зуся не утратил, то все грехи,

которые он распознавал в людях, он считал своими собствен-