Клан Мамонта - Сергей Калашников

— Да, мне докладывали, — поддержала эту мысль Пуночка. — Но ни соду, ни лимонную кислоту я ни разу не видела.

— Зато ты не раз видела, как выпаренный щёлок шипит с серной кислотой.

— И с серной, и с соляной, и со слабосерной.

— Если считать, что кислоты в чём-то подобны друг другу, то и выпаренный щёлок в чём-то подобен соде.

— Потому что все они шипят, — согласилась Пуночка.

— Тогда нужно смешать этот выпаренный щёлок с песочком, поместить в тигель и поставить в печку.

— Крышкой закрывать?

— Сделай два тигля. Один поставь с крышкой, а второй просто так.

Через двое суток Шефу доложили о том, что сварено стекло. Мутноватое, для тех, кто видел настоящее, грязноватого оттенка, но прозрачное.

Глава 32

Пополнение

Первым же вопросом, возникшим при получении стекла был: «А как сделать из него что-нибудь». То есть отлить фигуру довольно сложной формы удавалось, но очертания или не вполне точно повторялись в очертаниях изделия из-за вязкости материала, который неохотно заполнял узкие места. Или, если стекло нагревали сильнее, шаблоны оставляли следы на поверхности. Тогда-то после нескольких сеансов коллективных воспоминаний и прозвучало слово «стеклодув».

Ох, и помучились на кузнице, выковывая длинную железную трубку! Только через месяц был получен первый пузырь из нового материала. В его грязного цвета толще виднелось много пузырьков воздуха, что очень удручало — делать стенки тонкими было опасно. К тому же, надувать пузыри Пуночке шеф запретил, потому что она девочка, а не компрессор. Впрочем, малышка заметно подросла и Ленка провела с ней серьёзный разговор о мальчиках и вопросах взаимоотношения полов — пришло время.

К трубке же приставили Дениса — он постепенно постигал хитрости стеклодувной технологии. А что делать? Лабораторная посуда требовалась, как воздух. Прежде всего — хотя бы одна мензурка. И ещё колбы и трубки, потому что сквозь стенки керамических горшков ничего не разглядишь.

Пуночке же досталась роль стекловара — готовить смеси, из которых варится стекло — задачка ещё та. Скажем, промывка песка или фильтрование щёлока перед выпариванием — всё это сильно влияло на качество. И, разумеется, она просто не могла не пробовать менять соотношения компонентов и не проверять влияние на результат самых разных добавок. Стекло становилось прозрачней, а горка никуда не годных образцов росла.

Оленеводы ушли ещё до того, как вскрылись реки — им предстоял далёкий путь в свою тундростепь, поэтому торопились. На прощание они подарили Шефу одного оленя. Колоть его как-то было ни к чему — хватало и мяса, и шкур. Вот и бродил он, привязанный на длинной верёвке, и всем мешал. Кормить животину приказали одному из «диких» подростков — Фуху. Парнишка уже не первый год в посёлке, знает счёт, умеет читать и понимает, что такое дисциплина. Известно ему и то, что за инициативу Шеф не ругает. Словом, недели не прошло, как оленя он оседлал. За что и был отправлен в Рудное за результатами очередных плавок. Верхом, естественно. Вернулся всего через неделю с волчьей шкурой, десятью килограммами железа и запиской для Сани — оказывается, Виктория выплавила этот металл на угле, полученном из торфа. Просила оценить качество, потому что при проковке лепёшек какой бы то ни было разницы не заметили. Саня тоже не заметил, о чем и уведомил коллегу при следующей оказии — ещё через неделю.

С приближением весны зверьё, которого этой зимой вокруг встречалось чуть не на каждом шагу, куда-то подевалось, зато стало выглядывать солнышко, а ветры утихли. Всё больше времени люди проводили вне дома, устраиваясь на припёке — холодно было только ночью, а днём погода радовала теплом. В один из погожих деньков Кып сидел около стены летнего дома и шил себе новые мокасины. Рядом с ним Мэг и Пуночка разбирали содержимое туесков и мешочков с травами. В основном, сверяли даты на бирках с календарём, нарисованным на этой самой стене.

Грамотейка объясняла подружке, как рассчитывать время, прошедшее от даты сбора. Часть трав тут же высыпалась на пластину коры, расстеленную рядом.

— Это на сенную труху, — пояснила Мэг мужчине. — Шеф приказал сделать из неё припарку на всю твою спину.

— А что такое припарка?

— Зальем кипятком, подержим немного, сольём воду и прямо горяченьким положим на тебя, а сверху пошлёпаем ладошкой.

Старый охотник обречённо вздохнул: — Да исполнится воля его.

Несколько незнакомцев показались со стороны кожевни. Они миновали мыльню и приблизились.

— Нам нужен Бо Тан Ве Ник, — сказал старший из них.

— Я за него, — кивнул Кып. — Остальные собирают дрова.

— Зимой мы потеряли своих оленей. Жили, пока была охота, но сейчас звери ушли. Без оленей нам не вернуться домой. Вор, которого мы встретили, дал нам несколько оленей, чтобы мы съели их, пока дойдём сюда. Сказал, что тут нам не дадут умереть от голода.

— Мудрый Вор сказал правильные слова. Вы будете сыты, если станете выполнять Дис Цып Ли Ну. Меня зовут Кып. Я научу вас ей.

— Вор предупредил, что Дис Цып Ли На — очень страшная вещь. Но она не страшнее голода. Учи нас Кып.

— Нужно всегда делать то, что приказал Шеф. Любить женщин можно только там, где скажут, когда скажут и так, как скажут.

Мужчины стали переглядываться. Подошедшая от большого дома Галочка, держала за руку Кольку и улыбалась, слушая разговор. Посмотрев на её уже заметный животик, незнакомцы успокоились и ответили согласием.

— Пун! Затапливай в мыльне. Мэг, приведи новых женщин, Галь, тащи ножницы — пустишь всех под Кобецкую. Люди нам нужны — так сказал Шеф.

Колька засмеялась, подняла ручку, и сделала пальчиками стригущий жест — с микромоторикой у неё всё было в порядке.

Когда клан вернулся из вылазки на заготовку дров, выяснилось, что его численность возросла в полтора раза. Семеро новых мужчин укладывали доставленные на санях дрова под навесы, женщины активно помогали со стряпней, а куча детворы толклась под ногами — все были или в «дежурных» меховых хитонах, или в выделанных шкурах, намотанных на тело. Мила выспрашивала и записывала имена, а Шеф в спальне выяснял, кого куда подвинуть и как переложить с места на место, чтобы все поместились — часть «старослужащих» он определил в мастерскую — на тех семерых ребят, с которыми начинал ещё в убежище он полагался всецело — самые понятливые.

Ужинать пришлось в две смены — как ни крути, а пристроек к дому нужно этим летом делать не одну, а не меньше двух. Лучше — три. Завтра с утра для новичков строевая, а после того, как вскроются реки — обучение обращению с лодками. Зато прибавилось рабочих рук. Долго ли проживут в клане неудачливые оленеводы — трудно сказать. Они ведь этой нелёгкой для себя зимой не потеряли ни одного человека — то есть команда должна быть крепкая.

Первым же крупным мероприятием, на котором задействовали новичков, была доставка к реке деревянной лодки-четвёрки. Доски тяжелее бересты, да и каркас массивней — спускать такую махину по крутой лестнице Веник запретил — как бы кого не придавило! Несли на руках вдоль берега полкилометра к месту, где есть пологий спуск к воде. Да там и оставили, заранее подложив катки и накрыв сверху шкурами, чтобы не набиралась вода. Вот и ещё одна стройка наметилась — судостроительное помещение нужно возводить там, где оставили новую посудинку.

Потом проводили испытание двухколёсной тележки, в которую впрягли оленя. Сделана она была из расчёта, чтобы получилась как можно легче. Возница и пассажир располагались спинами друг к другу и сидели на щите, положенном прямо на ось. Бежал этот экипаж ходко, но оба седока выдержали недолго. Первым соскочил Кып, хватаясь за то место, которым сидел. Возница-Фух продержался чуть дольше. Но приговор его был точно такой же — очень бьёт, больно.

Как подрессоривать экипаж — этого сразу и не сообразишь. А пока решили, что седоки могут и постоять, как в колесницах. Так и сделали, немного удлинив ось и поставив на неё площадку с плетеными стенками с трёх сторон. После нескольких «уточняющих» переделок система заработала.

— Я с Фухом поеду за пиритом, — сказал после этого Кып. — Видел такие блестящие камни. Стоять мне не больно, когда олень бежит.

Весна выдалась затяжная. То приходило тепло, то опять холодало. Дичь так и не появлялась, если не считать изредка мелькавших поодаль зайцев — неудачливые оленеводы при таком раскладе наверняка голодали бы. Впрочем, и в клане пайки немного урезали — по расчёту времени до мая месяца при таком количестве едоков продуктов оставалось в обрез. Не впроголодь, но и без излишеств. А Кып с Фухом уехали. Вернулись они через три дня вечером с двумя мешками пирита:

— Хорошо олень бежит. Быстро, — радовался старый охотник. — Давай свою карту, Шеф. Буду пометку ставить.