Общий враг - Павел Мамонтов

Наш батальон разведчиков вломился в одно из лучших зданий города – дорогую гостиницу, построенную еще на Внешней Земле, – и занял его по праву победителя. Меня под руки отвели в лучшие апартаменты – вообще-то, ничего особенного, но после походных лагерей – настоящий шик, дали пару таблеток и оставили отлёживаться.

Я продремал несколько часов, и мне стало легче, реально легче, а не только от обезболивающего. Контузия почти прошла, в голове уже не пульсировала боль, и шум в ушах практически исчез. Хотя, вообще, мне повезло, что отделался только шумом, а не лопнувшими барабанными перепонками.

Еще через полчаса мне стало настолько хорошо, что я захотел сесть. Голова была пустая и лёгкая, как бывает, когда уходит сильная боль. Я потянулся к ставням, открыл окно. Сильный ветер принёс запах гари, но всё равно стало свежее. Я помассировал виски и решил заняться самолечением – выполнить несколько дыхательных и физических упражнений, чтобы привести себя в порядок. Может, потом удастся спуститься к ребятам, празднующим внизу.

Но только я вытянул руки вверх, как ожила рация на маскхалате, висящем на стуле.

– Здравствуй, Виктор!

Я вздрогнул. Несмотря на треск и шипение передатчика, я узнал голос. Сэнсэй! Я поспешно накинул на себя маскхалат, включил рацию на передачу:

– Сэнсэй, это ты?

– Да, я. Ты как себя чувствуешь? Голова не болит? Можешь выполнить одну мою просьбу?

– Конечно, всё что нужно.

– Отлично, выходи быстро на главную улицу города, к департаменту по внешним связям, ты там уже был, поворачивай направо, пройди ещё два квартала, потом ещё раз поверни направо, увидишь розовое здание – это городской архив. Будешь на месте, я скажу, что делать дальше.

– Понял, – коротко ответил я и выбежал из комнаты.

На первом этаже меня заметил поднявшийся из-за стола Загорный.

– Дела, я скоро вернусь, отдыхайте, – бросил я в ответ на его вопросительный взгляд и побежал к выходу.

М-да, если здание городского архива и было когда-то розовым, то теперь оно стало чёрным от копоти. Два верхних из четырёх его этажей были объяты огнём. Пламя вырывалось из окон, полностью охватило крышу. Вокруг суетились люди, но никто тушить пожар не собирался.

– В подвал, быстрее, – поторопил Сэнсэй.

Я бросился в горящее здание.

– Стой, мудак, куда? – крикнули мне вслед, но остановить не пытались.

Входная дверь была распахнута, я вбежал внутрь, меня сразу окутал пышущий жаром воздух. Хотя основные помещения архива ещё не горели. Пол был выложен плиткой, вдоль розовых стен, через каждый пять метров, стояли небольшие деревца в горшках. Я нашёл дверь, за которой находилась лестница, ведущая вниз, спустился в подвал. Там был гораздо прохладнее, но совсем темно.

– Через двенадцать метров, третья стальная дверь, она открыта, – сказал мне голос по рации, – на верхнем стеллаже в четвёртом ящике сверху возьми две синие папки. Ах да, забыл, ты сейчас не различаешь цветов. Ну не перепутаешь, они самые большие.

– Понял, найду.

Я разыскал распахнутую стальную дверь, замок, похоже, был вырван взрывом. В архивном ящике нашёл две самые большие папки, вынул из них бумаги, не глядя, сунул за пояс. И быстро рванул обратно.

– Нашёл, значит? – прошипел голос рядом.

Я обернулся. На выходе из холла к подвальной лестнице стоял скособоченный человек в оборванной одежде.

Сначала я подумал, что это какой-то работник архива, забытый здесь, но потом незнакомец поднял голову. Его глаза светились отталкивающим тусклым синевато-белым светом. Не как у кошки или у меня самого отражали свет, а именно его излучали. Я понял, кто передо мной. Одним движением я, разворачиваясь, выхватил пистолет, выстрелил в живот демону, а потом рванул вверх по лестнице к выходу из архива.

Затылком почувствовал, как холодная чужая воля попыталась подчинить меня. Я отбился – пригодились уроки Сэнсэя – и побежал дальше.

Реальный, физический толчок в спину настиг меня, когда я уже был на полпути к выходу. Перевернувшись в воздухе, я выстрелил, отчётливо услышав звук попадания пули в плоть. Плюхнулся на спину, проехался несколько метров по гладким плиткам пола, перекувыркнулся и встал на колено, выставив вперёд руку с ножом и держа на прицеле врага.

В груди уже начинал разгораться огонь. Каждый удар сердца отдавался тяжёлой пульсирующей болью в голове. Демон ловко перекрыл мне путь к выходу и дразнил:

– Давай, давай, страж! Нападай на меня!

«Почему страж?» – отстранённо, сквозь боль, подумал я. Но тут до меня дошло. Демона устроит ничья. Он может переместиться в другого тело, знает сколько их у него. И, даже если я сейчас уничтожу тело, после «форсированного режима» всё равно потеряю сознание. И кто тогда будет меня вытаскивать из-под горящих развалин? Тем более сейчас, после контузии, я далеко не в лучшей форме, и долго поддерживать «особое состояние» у меня не получится.

Я застыл, не зная что делать, пытаясь сдержать ускоряющееся сердцебиение. А демон продолжал:

– Что, догадался, страж? Да, твой труп найдут под горящими завалами. И все узнают, что ты спасал документы о тайных переговорах твоего вождя с Южной Колонией. И что сделают факторцы и зелёные, когда найдут эти документы, угадай?

«Надо прорываться», – решил я и дал волю огню в груди.

– Стой! – остановил меня окрик, хорошо знакомый ещё со времён детских тренировок в Спортзале.

Демон обернулся, за ним стоял Сэнсэй в боевой стойке.

– Попридержи силу, ученик, – слегка ироничным тоном бросил учитель, несмотря на всю серьёзность ситуации.

Я попытался сдержать, загнать обратно бьющийся внутри огонь. Время уже начало замедляться, но жар не растекался по мышцам, наливая их лёгкой силой. Я затормозил на границе «особого состояния», чего раньше со мной никогда не было.

А демон тем временем, злобно пискнув, выбросил руку, и в Сэнсэя полетел тёмный пучок, похожий на клубок взбесившихся змей. Сэнсэй повёл ладонью, и пучок пролетел мимо, постепенно растаяв. Демон ещё больше сгорбился, издал пронзительный вибрирующий звук. Тогда я решил броситься на помощь наставнику. Поскольку он стоял на одной линии с демоном, я не рискнул стрелять, а перехватил нож обратным хватом, и… меня снова остановил взгляд Сэнсэя.

Я замер. Демон крутанулся на месте, видно хотел прыгнуть на меня, но тут рядом с ним оказался Сэнсэй, пространство между ними вспыхнуло синим. Демона отнесло на меня, я успел увернуться и махнул ножом по скрюченной руке твари, пытающейся вцепиться мне в шею.

– Беги! – крикнул Сэнсэй, загораживая меня от демона с пола.

Я на рефлексе выполнил приказ и ринулся к ближайшему окну, но в последний момент остановился около него, обернулся.

– Беги!!! – ещё раз приказал наставник.

Демон заметался между нами, не зная, на кого броситься. И тут, с треском проломив потолок, на сгорбленного уродца рухнула картотека со второго этажа. Шкаф с треском разлетелся, разметав в разные стороны ворох горящих бумаг.

Дыра в потолке продолжала расширяться, и оттуда сыпались всё новые и новые горящие обломки. Что случилось с Сэнсэем, я не мог разглядеть из-за сплошной стены огня. Постояв секунду, я стиснул зубы и выбежал из горящего архива.

Я стоял и смотрел на закопчённые розовые стены, сложившиеся внутрь и практически потушившие пожар. Из оконных проёмов и трещин в стенах тянулись языки пламени и струйки дыма. Я был полностью выжат – и в физическом, и в моральном плане. Мышцы и кости ломило так, что трудно было поднять руку. Может быть, у меня всегда так бывало после выхода из «форсированного режима», просто раньше я терял сознание и не мог прочувствовать всю полноту ощущений и не отдавал отчета в своем состоянии. Но главное – Сэнсэй. Разум отказывался принимать произошедшее. Сэнсэй – он не мог…

«Ты не чувствуешь, что он умер, значит, с ним всё в порядке», – проклюнулась бодрая мысль.

«Хорошо, если так, – вяло подумал я, – но как будто я раньше его чувствовал. Но, если я спасся, почему он не успел?»

Треск пламени на развалинах был мне ответом.

– Товарищ капитан, у вас маскхалат дымится.

Я очнулся от сильных ударов в плечо. Молодой наёмник тушил мой тлеющий рукав.

– А, вижу. Спасибо!

«Беги! – шепнул внутренний голос. – Беги, иначе прямо тут вырубишься».

Почему-то я знал, что здесь (в захваченном нами городе, среди своих!) терять сознание никак нельзя.

В гостинице все ещё праздновали. Я никому не рассказал, что случилось, не смог. А меня и не спрашивали, такая традиция в Разведке – не тревожить соратников из пустого любопытства. Если необходимо, разведчик сам всё расскажет. А так, мало ли что могло случиться в захваченном городе. Какая разница, почему командир группы вернулся с прожжённым рукавом и как в воду опущенный? Чувствовал я себя ужасно: голова жутко болела, клонило в сон так, будто я четверо суток не спал, а ноги с трудом передвигались.