Общий враг - Павел Мамонтов

– Ну ты даёшь, Ахромеев! Расскажи ему, когда штурм будет. А кто его знает! Наших здесь две с половиной дивизии, не считая факторцев. Абсолютное превосходство в броне и тотальное в артиллерии. Южан от силы тысячи две – две с половиной. Хоть послезавтра можем ударить. Только ни-изя.

– Почему?

– А где мы, по-твоему, горючее для машин будем брать? Я же сказал, бензина осталось только для моего джипа.

– Всё так серьёзно?

– В Администрации считают, при штурме много материальных ценностей может пострадать. Ну станков там до хрена, бензина. Мы не можем, – полковник перешёл на менторский тон, – бездумно уничтожать столь важное имущество. И, разумеется, надо думать о гражданском населении, значительная часть которого погибнет при штурме. По крайней мере Рогачёв так считает.

Мой командир шёпотом матюкнулся.

– А с каких это пор Рогачёва интересуют мирные южане?

– Да вот поди ж ты, интересуют. Остаётся использовать магию. Бахрушев со товарищи что-то чудят второй день. Говорят, что ищут ещё одно скопление источников вроде того, что вы уничтожили.

– А он всё-таки остался?

– Вроде да. Говорят, где-то рядом, но найти не могут. Тогда проще будет. Если лишим силы демона, ну ты знаешь, – я кивнул, – тогда расколем эгрегор. Расколем эгрегор – адекватные южане заключат с нами мир. Они же понимают, что шансов у них нет.

«А тогда на что надеется демон?» – подумал я.

Голубев, судя по выражению лица, угадал мои мысли.

– Сэнсэй где? – спросил я прямо.

– Не знаю. Он зачислен в мой батальон вольнонаёмным, вот и шастает где-то. Ты что, не знаешь его, что ли? – проворчал полковник.

– А может, нелюдей как-то задействовать? Бросить их в лобовое столкновение. Или пусть свою магию задействуют. Тогда, у Северных Развалин, у них получилось. Может, и сейчас что-то выйдет.

– Нет у нас больше нелюдей. Ушли они.

– Как, когда? – подскочил я. – Союз разорван? А наши Колонии, они же теперь, считай, беззащитные остались, под ударом.

– Да сядь ты. Никто ничего не разрывал. Свои обязательства они выполнили. Помогли разбить южан и этого своего… Отступника своего грохнули. Теперь они уходят домой. Мы обещали друг другу жить в мире. Но в Южном им нечего делать. Без них обойдёмся.

– Так делать-то что?

– Ты, Виктор, иди отдыхай. А завтра мы с тобой всё обговорим.

– Слушаюсь.

За ночь траншеи ещё ближе подползли к Южному. Я смотрел с пригорка, как весело летят вверх комья земли, подбрасываемые лопатами наёмников. Траншеи упорно удлинялись. Южане пока молчали.

День проходил как обычно. Подьём, зарядка, завтрак. После завтрака я поболтал с наёмниками. Послушал их истории. О том, как не взрывались снаряды, когда они обстреливали крепости южан. О том, как южане вылазили из окопов и готовились идти в штыковую, но вдруг стали бросать оружие и сдаваться. О том, как шестая рота попала в огневой мешок, устроенный вылезшими из-под земли снежными людьми с «Утёсами». И о том, как третий полк наёмников неудержимо преследовал драпающих южан. Ещё наёмники говорили, что их союзники-факторцы нормальные парни, с ними воевать можно. Я тоже стравил бойцам пару баек, полностью выдуманных, зато весёлых. Викинг в это время уже успел растрепать всем о наших подвигах, правда не раскрыв ни одного военного секрета и не сказав ни слова правды, зато все: и наёмники Зелёного Города, и факторцы – только и говорили о разведчиках Ахромеева и Пряхина. Напоследок я сочинил еще пару небылиц о нелюдях, с которыми успел повоевать. Врал я убедительно, мне верили и слушали, раскрыв рты. Под конец, напустив туману, я пожелал наёмникам удачи и ушёл отдыхать.

Бесцельно бредя по лагерю, я вдруг услышал ни больше ни меньше – церковное пение. Пойдя на звук, я увидел старого знакомого – священника Михаила Игнатьевича. Однажды я сопровождал его в Антрацит, город на юге нашей Колонии. Вместе мы сражались с нечистью, а потом отправились с посольской делегацией в Южную Колонию. Михаил Игнатьевич, мощный, плечистый, с окладистой бородой, для своих лет (а ему было далеко за пятьдесят) выглядел крепким, здоровым мужчиной. Я застал его, когда он освящал оружие для наёмников вместе с помощником (мальчишкой лет четырнадцати в чёрном одеянии), ну и благословлял солдат. Когда Михаил Игнатьевич закончил, я улучил момент и тихонько подошёл к нему. Был у меня один серьёзный вопрос.

– Здравствуйте, Михаил Игнатьевич!

Священник обернулся, увидел меня, его аж передёрнуло, мне показалось, что он хотел повернуться и уйти, но сдержался, спокойно ответил:

– Здравствуй, Виктор.

– Михаил Игнатьевич, давно хотел вас увидеть, вопрос задать. Да не получалось.

– Я из Антрацита каждый месяц приезжаю в Зелёный Город на службу в свою церковь.

– Ну так получилось, – я сделал вид, что не понял замечания.

– Может, отойдём в более тихое место?

– Да нет, здесь тоже можно.

– Я слушаю.

– Михаил Игнатьевич, полгода назад, там, – взмах в сторону крепости, – это вы мне помогли?

– Нет, не я.

– Как, а кто же?

– Не знаю, Виктор, – это твоя жизнь. Ступай с Богом.

И Михаил Игнатьевич развернулся и ушёл, оставив меня в полном недоумении. В таком задумчивом состоянии я и пришёл на небольшой пригорок, наверное единственный в этой гладкой степи, с которого наблюдал за трудами наёмников.

Вскоре ко мне подсели Гаврик и Саша. Так мы и сидели молча. Над головой, урча моторами, пролетел дирижабль, на серебристой оболочке была надпись: «Гермес».

Я различил под его брюхом, кроме бомб, 23-миллиметровые зенитки – «зушки». Гермес завис над городом и принялся поливать его из пушек. Он висел на высоте около трёх километров и был недосягаем для огня с земли. Понятно, что и эффект от стрельбы с такой высоты был скорее психологический, но всё-таки.

«Гермес» изредка поворачивался или включал двигатели, чтобы противостоять ветру, продолжая стрелять по городу.

– Что-то он бомбы не сбрасывает, – заметил Сашок.

– Вроде с него ищут оставшиеся скопления источников, так мне рассказывали, – сказал Гаврик.

С подачи магов, все мы стали называть людей, из которых демоны Южной Колонии пьют жизнь, источниками. Так проще.

– А потом что? – вышел я из задумчивости.

– А потом дирижабль сбросит бомбы, – заключил, потянувшись, Саша. – Что-то скучно сидим. Может, выпить чего?

– Вон у Гаврика полная фляга белого вина, – сказал я.

– Уже нет, – гыгыкнул Загорный. – Ладно, пойду что-нибудь поищу, без меня никуда не уходите.

Саша ушёл. Мы с Гавриком опять погрузились в молчание, спустя некоторое время маг тяжело вздохнул. Мне показалось, что его что-то тревожит.

– Что такое, Гаврик?

– Да ничего, просто весь день какой-то… С самого утра настроения нет. Не знаю почему.

– Может, это крепость на тебя так действует? – обеспокоился я. Неужели Ольга не врала?

– Да нет, магия тут ни при чём, я думаю. Просто внутри как-то тоскливо. Как будто… ну неважно.

– Нет, Гаврик, ты давай выкладывай. Ты наша связь, если у тебя проблемы – это проблемы всей группы.

– Да нет, просто ощущение, как будто вспомнил… Вернулось то, о чём забыл. Одна история, стой!.. Смотри!!!

Пальцы Гаврика впились мне в руку, его глаза округлились, он смотрел, не отрываясь, прямо перед собой. Я дёрнулся, выхватил пистолет. Перед нами висела красная дымка, через несколько секунд она обрела форму женской фигуры. Она была абсолютно прозрачной, сквозь нее было видно поле и крепость южан. Очертания фигуры были неровными и колыхались, как языки пламени жёлто-рыжего цвета. Несмотря на всю странность происходящего, я не чувствовал опасности, хотя руку с пистолета не убирал. Фигура повернулась, за её спиной я разглядел что-то вроде длинного плаща, похожего на большой язык пламени.

– Спокойно, Виктор, я, кажется, знаю, кто это… Я всё понял.

– Кто?

– Я потом объясню, мне кажется, она зовёт нас. Пошли.

Огненный призрак полетел над землёй, мы последовали за ним. В движении желто-рыжая фигура казалась прозрачнее. Иногда она почти полностью исчезала в солнечных лучах, и мне приходилось менять угол зрения, чтобы не потерять её из виду.

Призрак остановился в нескольких километрах от крепости и исчез.

– Ну и что дальше? – задал я очевидный вопрос.

Гаврик присел над местом, где растворилась фигура, поводил руками.

– Там что-то есть.

– Замечательный вывод, – фыркнул я, но тоже присел. – Ты всё-таки объяснишь, что это было?

– По-моему, это женщина, которую я когда-то любил, – ответил Гаврик, не поднимая головы.

Вокруг стелилась ковром невысокая мурава. Я взлохматил траву, тонкие стебельки разом приподнялись и открыли узкую щель в земле. Так, напротив неё такая же щёлка, и ниже тоже.

– Так, Гаврик, держи траву, – сказал я магу, намереваясь запустить нож в щель.

– Ты уверен, командир? Может, сапёров позвать, я магии не чувствую, но, может…

– Тогда погоди.