Гражданин преисподней - Николай Чадович

Гулкое эхо еще не успело замолкнуть, а картина мира, теперь доступная только слуху, уже резко изменилась. Монотонный вой здухачей продолжал звучать, но к нему добавился быстро нарастающий звук выведенной из покоя воды. Это означало, что взрыв разрушил слабенькую перемычку, отделявшую ложе озера от круто уходящей вниз норы.

Вырвавшийся на свободу ручеек буквально за считаные секунды превратился в бушующий полноводный поток. Заунывный вой смолк – сразу, в единый миг, словно рты всех здухачей вдруг онемели.

Когда Кузьме вновь удалось зажечь факел, он смог убедиться, что тропа обнажилась на всем доступном для глаза протяжении. Уровень воды упал на полтора-два метра. На месте отверстия, куда раньше едва-едва мог протиснуться человек, теперь зияла здоровенная дыра.

К счастью, все, кто успел покинуть нору, в том числе и Змей, уцелели.

Уже почти выдохшееся течение пригнало к берегу плот, еще недавно такой желанный, а ныне вновь ставший ненужным.

Летучие мыши, почуявшие, что всякая опасность миновала, вновь занялись уничтожением мошкары. Один только Князь как ни в чем не бывало уселся Кузьме на плечо и дружелюбно пискнул – дескать, не падай духом, хозяин, мы себя еще покажем!

Все бы ничего, но скоро выяснилось, что у Змея имеются проблемы со слухом. На вопросы Кузьмы он отвечал невпопад и постоянно тряс головой, словно та сильно мешала ему.

Дождавшись, пока вода сойдет окончательно, они стали решать, как же быть дальше – вернуться ли по тропе назад или вновь спуститься в проклятую нору. В конце концов остановились на последнем варианте, активным сторонником которого являлся Кузьма. Главный его довод был таков: нельзя предугадать заранее, какие проблемы ожидают отряд в дальнейшем, но то, что проблема здухачей отпала, можно было гарантировать.

Не забыли помянуть добрым словом светляка, фактически спасшего отряд. Вот ведь как иногда бывает: живет себе человек, никакими особыми доблестями не выделяется, частенько лезет не в свои дела, ворчит, пыхтит, пререкается, а потом возьмет и прикроет товарищей своей грудью, хотя мог бы этого и не делать.

На сей раз рисковать не стали и в нору сначала послали летучих мышей. Сами туда полезли лишь после того, как стало ясно, что никакой опасности нет и в помине.

Озерная вода принесла в нору массу грязи, но это обстоятельство только ускорило спуск, хотя и не пошло на пользу штанам. Без особых приключений добравшись до Ловчего туннеля, Кузьма тщательно обследовал его стены и позволил зажечь свет.

Лучше бы он этого не делал!

Бывают ситуации, когда предпочтительней дышать через марлю, есть с затычками в носу и ходить с закрытыми глазами, то есть насиловать свои естественные чувства, дабы сохранить физическое и нравственное здоровье. Сейчас был именно такой случай.

Пол туннеля сплошь устилали тела здухачей, рты и глазницы которых были полны черной озерной воды. Здесь вперемежку лежали мужчины и женщины, но все выглядели, как древние старцы и даже более того – как покойники, извергнутые из могил наводнением.

Нельзя было и шагу сделать, чтобы не наступить на чью-то голову или грудь. Никогда еще Кузьме не доводилось видеть столько покойников сразу. На ум невольно лезли мысли о Страшном суде и муках ада.

– А они не оживут? – шепотом поинтересовался Юрок.

– Кто их знает, – пожал плечами Кузьма. – Ты про это лучше у катакомбников спроси. Они по загробным делам специалисты… Веня, разъясни человеку ситуацию.

– Прежде эти существа вызывали у меня сострадание, – твердо сказал Венедим. – Но сейчас я вижу, что это не люди, а воплотившиеся в их телесную оболочку бесы, к которым наши понятия о жизни и смерти никакого отношения не имеют. А посему позвольте оставить ваш вопрос без ответа.

– Короче говоря, веры этим гадам нет, даже мертвым. – Юрок осторожно пнул ботинком ближайшего здухача.

– Пора бы и трогаться, – сказал Кузьма. – Не весь же век здесь стоять.

Дальнейшую прогулку без всякого преувеличения можно было назвать моральной пыткой. А как же иначе, когда, переступая с одного тела на другое, каждое мгновение ожидаешь, что острые клыки вот-вот вопьются тебе в ногу, а корявые пальцы вцепятся в край одежды.

Кузьма старался не смотреть вниз. Его примеру следовали и Венедим с Юрком (о том, куда направлен взор молчальника, судить было нельзя – не позволял капюшон, как всегда, скрывавший его лицо). Одному Герасиму Ивановичу Змею все было нипочем.

Если какой-нибудь здухач вдруг чем-то привлекал его внимание, метростроевец без всякой брезгливости принимался ворочать бездыханное тело, приговаривая при этом: «Татуировочка-то примечательная. Ножичек с черепом. Такие татуировочки просто так не делаются» или «А почему, любезный, у тебя правой ручки нет? Неужто производственная травма?..»

В один из подобных моментов он так разволновался, что даже запрыгал на одном месте.

– Да это же нормировщица третьего участка Клава Кондакова! Пять лет назад пропала без вести!

Кузьма мельком оглядел скрюченное тело женщины, на донельзя исхудалом лице которой выделялись только желтые резцы, торчащие вперед словно у крысы. На вид нормировщице Кондаковой было лет сто.

– Не путаете? – с сомнением произнес он. – Это точно?

Полуоглохший после взрыва Змей понял слова Кузьмы по-своему.

– Почему же заочно? – возмутился он. – Я ее лично знал. Передовая работница. Неоднократно удостаивалась благодарностей.

– Вот был бы смех, если бы вы встретились с ней лицом к лицу.

– К какому концу? – удивился Змей. – Не притрагивалась она никогда к моему концу, клянусь! У нас подобные штучки не приняты.

Пришлось Кузьме чуть ли не силой увести метростроевца прочь. После этого случая он и сам стал присматриваться к мертвецам – авось попадется на глаза какой-нибудь давний дружок-выползок, о таинственном исчезновении которого уже давно и судачить перестали.

Однако удача (если таковое выражение здесь вообще уместно) улыбнулась, а лучше сказать – оскалилась Юрку.

– Во! – воскликнул он, пальцем указывая на страшилище, которое и за человека-то можно было принять чисто условно. – Федька Чубчик! Литр водяры я ему остался должен.

– Давно он пропал? – осведомился Кузьма.

– С год. А может, и больше… – Юрок задумался. – Нет, точно с год!

– Что ты можешь сказать о его возрасте?

– Мой ровесник.

– А выглядит сейчас, как твой дед.

– Да, изменился…. Но это точно Федька! Я его по родимому пятну признал. Похоронить бы надо парня по-человечески…

– Тогда всех придется хоронить, – отрезал Кузьма. – Не до этого!

Его поддержал Венедим:

– Единственное, чем мы можем помочь сейчас твоему приятелю, так это помолиться за упокой его души. А о теле заботиться не стоит. Это не тело человеческое, а костюм потешный, который бесы на себя примеряли.

– Вам видней, – вздохнул Юрок. – Да только что я его братьям потом скажу…

Так они прошли еще с полсотни шагов, и стало казаться, что этому нагромождению мертвых тел не будет конца. По всему выходило, что когда сверху хлынули потоки воды, здухачи даже не попытались спастись, а продолжали штурмовать злополучную нору.

– Вишь, как иногда бывает! – глубокомысленно произнес Юрок. – Ведь против прежнего потопа нынешний – как детские ссули. А эти хмыри все равно загнулись. Из большой беды выкрутились, зато на мелочовке попухли.

– Про тот потоп они могли заранее знать, – ответил Кузьма. – Все это одного поля ягодки: и мох, и химеры, и здухачи, и даже потопы ядовитые. А тут все как бы случайно вышло. За это надо нашего Герасима Ивановича благодарить.

– Что? – на ходу оглянулся Змей. – Кого давить?

– Всех подряд! – отмахнулся от него Юрок. – Не про тебя базар, чурбан глухой.

– Сам ты щелбан! – огрызнулся Змей, но тут же, позабыв обо всем, застыл столбом. – А это что еще за чудо? Нет, вы только взгляните!

Мертвое тело, так поразившее его, действительно заслуживало самого пристального внимания. От остальных здухачей это существо отличалось неимоверно длинным костяком, такими же конечностями и по-паучьи хрупким телосложением.

– Баба, – внимательно присмотревшись, сообщил Юрок.

– С чего это ты решил? – скептически поинтересовался Кузьма.

– Мудей нет.

– Так ведь и грудей тоже.

– Груди для бабы не обязательны, – авторитетно заявил Юрок. – Вещь на любителя.

Одежда на покойнице отсутствовала, но ее вполне заменяла чересчур свободная кожа, собравшаяся не то что в складки, а скорее в гармошку. Удивляло и многое другое – короткие и густые, как шерсть, волосы на голове, странная смуглость тела, чистое, почти без морщин лицо.

– Косточки-то потоньше рыбьих, – сказал Юрок с неодобрением.

– И каких только тварей не рождает преисподняя! – перекрестился Венедим.

– Да она просто уродка! – высказался Змей. – Я знал одну, так у нее на руках и ногах по шесть пальцев было. Правда, все без ногтей.