Гражданин преисподней - Николай Чадович

Назад он вернулся, гоня перед собой толстенное бревно, и тут же изложил спутникам свой новый план. Юрка и Змея долго уговаривать не пришлось, а вот светляки, включая и Венедима, вдруг заартачились – дескать, где это видано, чтобы люди по подземным водам на плотах разъезжали? Предки наши этим не занимались, и мы не будем! Спор длился достаточно долго, однако обещание бросить всю троицу на произвол судьбы в конце концов возымело свое действие. Первым сдался светляк-молчальник, обреченно махнувший рукой. Остальные немедленно последовали его примеру.

Неумело скрепленные между собой бревна начинали играть при каждом резком движении, так что экипаж плота на нем лежмя лежал. Гребли чем попало – сучьями, ладонями, котелками.

Светляки истово молились, Змей вдруг признался, что смерть в лапах химеры предпочитает участи утопленника, а Юрок публично поклялся впредь обходить стороной даже лужи. Немного струхнул и Кузьма, оказавшийся во власти чуждой и капризной стихии.

Но настоящий страх начался позже, когда, преодолев водную гладь, плот уперся в глухую отвесную стену. Хорошо еще, что вовремя вернувшаяся стая указала нужное направление. Однако прошло не меньше получаса, прежде чем они отыскали отверстие, которым начиналась нора, круто спускавшаяся к Ловчему туннелю.

Нижний край отверстия отстоял от уреза воды всего на одну пядь, и, если по поверхности озера вдруг прокатывалась волна, ее брызги смачивали мох, густо покрывавший внутренности норы.

– Все, гаси фонари! – приказал Кузьма. – Со светом туда нельзя.

Много всяких дыр, пугающих мраком и неизвестностью, довелось им увидеть за последнее время, но эта почему-то вызывала особенную жуть.

– А ежели сия вода вслед за нами хлынет? – с опаской осведомился светляк-целебник. – Тут не то что портки, а все нутро на веки вечные промочишь…

– С какой это стати? – удивился Кузьма. – Все, что положено, отсюда уже схлынуло. Закон природы. Ты хоть раз видел, чтобы похлебка сама собой из миски выплескивалась?

– Бывает, ежели по столу кулаком хватануть, – вздохнул светляк и перекрестился.

– Бывает, что и мужик рожает. Ты не робей, святой человек! – Юрок подтолкнул его в спину. – Уж если помирать, так лучше от веселья, чем со скуки.

Люди один за другим переходили с хлипкого плота на твердую землю, однако лезть в нору пока не решались. Венедим в последний момент сумел-таки поскользнуться и при этом утопил доверенный его попечению топор.

– Лучше бы ты сам утоп, растяпа! – в сердцах сказал Юрок, однако тут же опомнился и взял свои слова обратно.

Брошенный без присмотра плот сгинул во мраке. Летучие мыши с истошным писком носились над озером – видимо, им здесь было чем поживиться. Шипели и гасли опущенные в воду факелы.

– Чего мы ждем? – сказал Кузьма. – Нам и пройти-то всего ничего осталось. Тысячи шагов не будет. Правда, все вниз да вниз. Веревкой обвязываться будем?

Все дружно запротестовали – какая, дескать, к хренам, веревка, если до намеченной цели рукой подать! На заднице запросто съедем. Не впервой.

– Дело ваше, – согласился Кузьма. – Все равно лучшие веревки на плот истрачены… Ладно, лезьте за мной. Только по одному.

В этот момент он как-то совсем забыл про стаю, а стая, увлеченная охотой на мошек, в свою очередь, забыла о нем. Что ж, такое случалось и прежде…

Засада

Беда, как правило, приходит нежданно и совсем не оттуда, откуда ее ждешь: бывалый воин гибнет в уличной потасовке, акробат ломает хребет, поскользнувшись на куске дерьма, завзятый волокита подхватывает дурную болезнь от родной сестры, опытный выползок, прошедший Шеол вдоль и поперек, а также сверху вниз, попадает в ловушку, предназначенную разве что для сосунка.

Ну какая, спрашивается, опасность могла таиться в короткой круто уходящей вниз норе, по которой легко спускаться, но трудно подниматься? Даже химеры таких мест избегают. Не дразни огнем мох-костолом, не кувыркайся через голову, и все будет в порядке.

Ан нет! Недаром говорят, что и у хитрого Яшки бывают промашки.

Запах врага Кузьма уловил только тогда, когда успел преодолеть почти половину пути. Здухачи пахли, почти как покойники, – сырой землей, тленом, гноищем.

Устроить здесь засаду решились бы только последние олухи, у которых вместо мозгов давно тараканы шуршат, но причиной тому могла быть и совсем иная, недоступная человеческому пониманию логика, обрекающая на неизбежный проигрыш даже тех, кто заранее запасся кучей козырей.

Как бы то ни было, но таившиеся во мраке здухачи, наверное, уже учуяли приближение отряда. Сами-то они не издавали сейчас ни единого звука, на что обычные люди вряд ли были способны.

Кузьма, скользивший в норе ногами вперед, сразу притормозил и, когда в спину ему уперся Венедим, негромко, но внятно произнес:

– Впереди засада. Скорее всего это опять здухачи. Нам придется вернуться назад, к озеру. Вполне возможно, что здухачи не станут преследовать нас. Ну а если погоня все же начнется, кто-то один должен задержать ее. В такой тесноте это нетрудно. Три-четыре тела сразу закупорят нору. Добровольцы есть?

– Давайте лучше жребий тянуть, – сказал Юрок. – Жить-то каждому охота.

– Лично я против жребия, – продолжал Кузьма. – Понимайте меня, как хотите, но если поступить по совести, остаться должен кто-то из катакомбников.

– Дайте мне топор, и я останусь, – сказал Венедим. – Хоть на одно благое дело сгожусь.

Однако, растолкав всех, вниз уже сползал светляк-целебник, которого, похоже, просто спихнул сюда его приятель-молчальник. Не успей Кузьма ухватить светляка за одежду, он поехал бы и дальше, прямо в лапы здухачам.

– Помилуй нас, Господи, в грехах наших и даруй вечное спасение душе. – Светляк пыхтел, стягивая с себя рясу. – Простите и вы меня, братья, если обидел кого. А ты, безбожник хохлатый, прости меня особо.

– Это ты мне? – удивился Юрок. – За что я тебя должен простить?

– Узнаешь, когда на том свете свидимся. Ну все, ступайте назад с Богом.

– Мы будем ждать тебя на плоту, – сказал Кузьма и тут же прикусил язык, вспомнив, что оставленный без присмотра плот отправился в самостоятельное плавание. – А рубить старайся от груди, не то лезвие о потолок сломаешь.

– Я их не лезвием, а обушком, обушком приголублю. – Слышно было, как светляк плюет на ладони. – Так-то надежней будет…

Отряд, в котором осталось всего пять человек, начал поспешно карабкаться назад. Не прошло и минуты, как стало ясно, что те, кто подкарауливал их в норе, двинулись следом – двинулись тихо, как призраки.

Зловещую тишину нарушил утробный выдох – «Ы-ых!» – и хруст проломанной черепной коробки, очень похожий на прощальный привет лопнувшего глиняного горшка. И в тот же момент здухачи взвыли – все разом и голосами совершенно нечеловеческими.

Скольких врагов успел уложить светляк, так и осталось неизвестным, но когда отряд выбрался наконец из норы, схватка еще продолжалась. Сквозь непрестанный монотонный вой здухачей время от времени доносились глухие выкрики: «Вот вам! Вот вам! Получайте, исчадья адовы!»

Кузьма заставил Юрка посветить фонарем, но плота уже и в помине нигде не было. Почуяв неладное, летучие мыши мигом прекратили охоту за мошкарой, но сейчас крылатое воинство ничем не могло помочь людям.

Оставался только один путь к отступлению – затопленная водой тропа. Держа над головой факел, Кузьма первым ступил на нее и при этом почему-то вспомнил слова, однажды сказанные Венедимом: «Узок и скорбен путь, ведущий в жизнь праведную, но широк и просторен, ведущий в пагубу».

Вой здухачей тем временем стал неотвратимо приближаться. Как и следовало ожидать, светляку не удалось надолго сдержать такую ораву врагов. Приходилось надеяться, что их сдержит вода.

Продвигаясь с крайней осторожностью, Кузьма уже одолел шагов пятьдесят. Следовавшие за ним члены экспедиции растянулись в редкую цепочку, и нельзя было даже сказать, что вызывает у них больший ужас – приближение здухачей или черные как смола волны, лижущие ноги.

Самым последним в этой цепочке оказался Змей. Кузьма уже хотел крикнуть, чтобы тот поторопился, но в руках у метростроевца внезапно вспыхнуло веселое искристое пламя. Ни с кем не посоветовавшись, Змей собирался пустить в ход взрывчатку. Номер, удавшийся однажды, теперь мог закончиться трагически.

Первый выскочивший из норы здухач – белесый и одутловатый, как утопленник, – по инерции угодил в воду. Однако следующий сумел удержаться на ногах и, подхватив с земли камень, бросил его в Змея. В ответ метростроевец швырнул аммонитовую шашку, запальный шнур которой уже почти догорел.

Оранжевая вспышка осветила все нутро огромной пещеры. Быстро померкнув, огненный шар сначала превратился в тускло светящийся гриб, а потом в облако, еле заметное во мраке. Взрыв задул все факелы и с ног до головы окатил людей водой.