Космический Рейнджер - Айзек Азимов

Именно это, в меру возможностей, собирался сделать Старр. Он немилосердно гнал «Метеор», буквально живя в своём g-каркасе, в котором спал и ел, и испытывал постоянное давление ускорения. Каждый час он давал себе только пятнадцать минут отдыха. «Метеор» прошёл высоко над орбитами Марса и Земли; впрочем, там ничего не было видно, даже в корабельный телескоп. Земля находилась по другую сторону Солнца, а Марс — приблизительно под прямым углом к позиции «Метеора». Солнце уже приобрело размер, видимый с Земли, и смотреть на него можно было только сквозь поляризованный экран. Ещё немного, и придётся использовать стробоскопические приспособления.

Начали пощелкивать индикаторы радиоактивности. Внутри земной орбиты плотность коротковолнового излучения заметно усилилась. Внутри орбиты Венеры обычно приходится принимать специальные меры предосторожности, например, надевать свинцовые полукосмические костюмы. «У меня есть кое-что получше свинца», — думал Дэвид. На том расстоянии, на которое он намерен подойти к Солнцу, свинец не поможет. И ничто материальное тоже. Впервые со времени своих приключений на Марсе в прошлом году Старр извлек из специального кармана, прикрепленного к поясу, хрупкий полупрозрачный предмет, полученный от энергетических существ Марса. Он уже давно отказался от попыток разгадать принципы его действия. Этот предмет был результатом достижений науки, развивавшейся на миллион лет дольше, чем человеческая, и совсем по иным направлениям. Для землянина он был так же непостижим, как космический корабль для пещерного человека, и его также невозможно было повторить. Но он действовал! А это и было важно! Счастливчик надел его на голову. Предмет слился с черепом, как будто жил собственной жизнью, и как только он это сделал, вокруг Дэвида появилось сияние. Как будто одновременно засветился миллиард светлячков; именно поэтому Верзила назвал его сверкающим щитом. Лицо и голову Дэвида покрыл блеск, который, однако, не мешал свету проникать к глазам.

Это был энергетический щит, созданный древними марсианами специально доя него. Он был непроницаем для всех форм энергии, кроме тех, которые необходимы человеческому телу, например, видимый свет и определённое количество тепла. Газы проходили свободно, так что Счастливчик мог дышать, а нагретые газы, проходя, теряли своё тепло и становились холодными. Когда на своём пути к Солнцу «Метеор» миновал орбиту Венеры, Дэвид стал носить щит постоянно. В это время он не мог ни есть, ни пить, но вынужденный пост должен был продлиться недолго, не более одного дня. Теперь корабль шёл на огромной скорости, подобной которой Дэвид никогда не испытывал. Вдобавок к постоянному ускорению мощных гиператомных двигателей действовало всё усиливающееся притяжение Солнца. «Метеор» делал в час миллионы миль. Счастливчик активировал электрическое поле, приведшее верхний слой корпуса в псевдожидкое состояние, и был доволен, что оправдалась его настойчивость, когда он потребовал установить это поле при постройке корабля. Термопары, регистрировавшие температуру свыше пятидесяти градусов, показали её снижение. Экраны потемнели, их прикрыли толстые металлические щиты, чтобы толстый глассит не размяк от солнечного жара. К орбите Меркурия счётчики радиации буквально сошли с ума. Их треск не прерывался. Старр прикрыл сверкающей рукой окошко прибора — треск прекратился. Даже самые жесткие гамма-лучи, пронизывавшие корабль, не проникали сквозь нематериальную ауру, окружившую его тело.

Термопары снова регистрировали повышение температуры. Несмотря на зеркальную оболочку «Метеора», температура перевалила за восемьдесят градусов и продолжала повышаться. Гравиметры показывали, что до Солнца десять миллионов миль. Дэвид с полчаса назад поставил на стол тарелку с водой. От воды шёл пар, сейчас же она кипела. Термопара показала температуру кипения воды — сто градусов. «Метеор», огибая Солнце, находился теперь в пяти миллионах миль от него. Больше приближаться он не будет. В сущности, он уже летел сквозь самые разреженные участки солнечной атмосферы — её корону. Поскольку Солнце газообразно (хотя для существования такого газа нельзя создать условия в самых совершенных земных лабораториях), оно не имеет поверхности и его «атмосфера» — часть тела Солнца. Проходя через корону, Счастливчик в определённом смысле проходил через само Солнце, как он и сказал Верзиле. Его мучило любопытство. Человек никогда не был так близко от Солнца. И, возможно, никогда не будет. И никто не сможет отсюда посмотреть на светило незащищенным глазом. На таком расстоянии даже мгновенный взгляд на Солнце означает немедленную смерть.

Но ведь на нём марсианский энергетический щит. Сдержит ли он солнечную радиацию на расстоянии в пять миллионов миль? Дэвид понимал, что не должен рисковать, но любопытство не отступало. Главный экран корабля был снабжен специальным стробоскопическим приспособлением: это приспособление открывало шестьдесят четыре отверстия, одно за другим, каждое — на миллионную долю секунды, и таким образом все отверстия открывались каждые четыре секунды. Для глаза (или камеры) экспозиция кажется непрерывной, на самом деле проникает лишь одна четырёхмиллионная часть солнечной радиации. Но даже при этом нужны специально созданные, почти непрозрачные линзы. Пальцы Дэвида двигались как будто сами по себе. Он не мог вынести мысли, что упускает единственную возможность. Старр использовал показания гравиметра, чтобы нацелить экран точно на Солнце. Потом повернул голову в сторону и нажал кнопку. Прошла секунда, две. Он представлял себе, как на его шею обрушивается радиация, он почти ожидал смерти от неё. Но ничего не происходило. Он медленно повернулся.

Картина, которую он увидел, останется с ним до конца жизни. Яркая поверхность, неровная, сморщенная, заполнила экран. Это была часть Солнца. Всего Солнца он не видел, но знал, что с такого расстояния оно в двадцать раз шире, чем кажется с Земли, а его видимая площадь больше в четыреста раз. На экране виднелось несколько солнечных пятен, чёрных на ярком фоне. В них спускались вьющиеся светлые полосы и исчезали. Активные районы медленно, но заметно для глаза перемещались по экрану. Это был результат не собственного вращения Солнца, которое даже на экваторе не достигает четырнадцати сотен миль в час, а огромной скорости «Метеора». И туг прямо ему навстречу взметнулись клубы красного пламенного газа, которые постепенно темнели на ярком фоне и, Удаляясь от Солнца и охлаждаясь, становились чёрными.

Счастливчик изменил направление экрана, захватив край светила; и тут пылающий газ (это были протуберанцы, огромные облака раскаленного водорода) резко выделился на чёрном фоне неба. Он медленно удалялся от Солнца, становясь всё тоньше и принимая самые фантастические формы. Дэвид знал, что каждый из таких выбросов легко поглотит десяток планет размера Земли и что саму Землю можно бросить в солнечное пятно и при этом даже большого всплеска не получится. Он резким движением закрыл стробоскоп. Даже оставаясь физически в безопасности, человек не может смотреть с такого расстояния на Солнце: слишком угнетает незначительность Земли и всего земного.