Космический Рейнджер - Айзек Азимов

— Потому что он был безумцем. Он готов был скорее подвергнуться тарану, чем отступить и потерять лицо. У вас большие планы, вы не хотели умирать, чтобы удовлетворить его тщеславие. Вы знали, что, если даже мы остановим Антона, это означает только задержку. Напав вслед за этим на Ганимед, мы всё равно развяжем войну. А вы, продолжая играть роль отшельника, найдёте возможность улизнуть и снова стать самим собой. Что такое смерть Антона и утрата корабля по сравнению с этим?

Хансен сказал:

— А какие у вас доказательства? Всё одни догадки. Где доказательства?

Адмирал, который всё время переводил взгляд от одного к Другому, зашевелился.

— Послушайте, Старр, это мой человек. Мы добудем у него правду.

— Не торопитесь, адмирал. Мой час ещё не закончился… Догадки, Хансен? Продолжим. Я пытался вернуться на вашу скалу, но у вас не было координат. Это странно, несмотря на ваши старательные объяснения. Я рассчитал координаты по траектории нашего полёта на Цереру; оказалось, что они соответствуют запретной зоне, где не может находиться ни один астероид, если он обычный, конечно. Поскольку я знал, что мои расчёты верны, я понял, что ваш астероид находится там вопреки законам природы.

— Что? — спросил адмирал.

— Я хочу сказать, что астероиду, если он маленький, не обязательно крутиться на орбите. Он может быть снабжен гиператомными двигателями и передвигаться как космический корабль. Как иначе объяснить присутствие астероида в запретной зоне?

Хансен громко запротестовал:

— Говорить — ещё не значит делать. Я не знаю, почему вы так поступаете со мной, Старр. Вы меня испытываете? Это хитрость?

— Никакой хитрости, мистер Хансен, — ответил Дэвид. — Я вернулся на вашу скалу. Я не думал, что вы передвинете её далеко. Астероид, который может передвигаться, имеет определённые преимущества. Как бы часто его ни наблюдали, отмечали координаты и рассчитывали орбиту, наблюдателей и преследователей всегда можно поставить в тупик, передвинув астероид. В то же время передвижение астероида означает определённый риск. Астроном, оказавшийся в этот момент у телескопа, может удивиться, почему это астероид выходит из плоскости эклиптики или движется по запретной зоне. Или, если он достаточно близко, может заметить выхлопы реактора с одной стороны.

Я думаю, что вы уже двигали астероид навстречу кораблю Антона, чтобы я смог на нём высадиться. Я был уверен, что вновь вы двинете его не скоро и не далеко. Может быть, в ближайший рой, чтобы спрятать его там. Поэтому я вернулся и принялся искать среди ближайших астероидов такой, который подойдёт по форме и размеру. И нашёл. Нашёл астероид, который одновременно является базой, фабрикой, кладовой, и на нём услышал звук гигантского гиператомного двигателя, вполне способного передвинуть его в пространстве. Вероятно, он привезен с Сириуса.

Хансен возразил:

— Но ведь это не была моя скала?

— Неужели? На ней меня ждал Динго. Он похвастал, что ему и не нужно было следовать за мной: он знал, куда я направляюсь. Единственное место, о котором он знал, что я туда могу направиться, — это ваша скала. Отсюда я заключаю, что на одном конце скалы находится ваша жилая квартира, а на другом — пиратская база.

— Нет, нет! — закричал Хансен. — Пусть рассудит адмирал. Есть тысячи астероидов, похожих по форме и размеру на мой, и я не отвечаю за случайные слова пирата.

— Есть и ещё доказательства, которые покажутся вам убедительнее. На пиратской базе оказалась долина между двумя утесами; она полна использованных консервных банок.

— Консервные банки! — закричал адмирал. — Что, во имя Галактики, это значит, Старр?

— Хансен на своей скале бросал использованные банки в такую долину. Он сказал, что не хочет, чтобы его скалу сопровождали отбросы. На самом деле он, наверно, не хотел, чтобы они выдали его. Когда мы покидали скалу, я видел эту долину. И увидел снова, когда мы приближались к базе пиратов. Именно поэтому я обследовал этот астероид первым. Посмотрите на этого человека, адмирал, и ответьте, сомневаетесь ли вы в том, что я говорю правду.

Лицо Хансена было искажено яростью. Это был уже совсем другой человек. Все следы добродушия исчезли.

— Ладно. Что с того? Чего вы хотите?

— Хочу, чтобы вы вызвали Ганимед. Я уверен, что вы уже вели переговоры. Они вас знают. Скажите им, что астероиды сдались Земле и выступят вместе с ней против Сириуса, если понадобится.

Хансен рассмеялся:

— Зачем мне это? Вы взяли меня, но не взяли астероиды. И не сможете очистить их.

— Сможем, если захватим вашу скалу. На ней ведь все необходимые данные, не так ли?

— Попробуйте найти их, — хрипло ответил Хансен. — Попробуйте отыскать скалу среди тысяч других. Вы сами сказали, что она может двигаться.

— Найти её будет легко, — ответил Счастливчик. — Поможет ваша долина с банками.

— Давайте. Осматривайте каждый астероид, пока не отыщете долину с банками. Вам потребуется миллион лет.

— Нет. День или около того. Покидая пиратскую базу, я ненадолго задержался и прожег долину тепловым лучом. Растопил банки, а потом они застыли большим сверкающим металлическим горбом. Атмосферы там нет, ржаветь металл не будет, поэтому он останется сверкающим, как гол из фольги в толчковой дуэли. Отражение Солнца от него далеко видно. Церерской Обсерватории нужно разделить небо на участки и поискать астероид, который в десять раз ярче, чем должен быть по размеру. Я попросил начать поиски незадолго до того, как отправился на свидание с Антоном.

— Это ложь.

— Неужели? Задолго до того, как я достиг Солнца, пришло субэфирное сообщение с фотографиями. Вот они. — Старр достал фотографии из-под бумаги на столе. — Стрелка указывает на яркое пятнышко. Это ваша скала.

— Думаете, вы меня напугали?

— Хотел бы. На скале высадились корабли Совета.

— Что? — взревел адмирал.

— Нельзя было терять времени, сэр, — сказал Дэвид. — Мы нашли жилые помещения Хансена на другом конце и соединительный туннель между ними и пиратской базой. Вот здесь полученные по субэфиру документы, в которых координаты ваших основных баз, Хансен, и фотографии самих баз. Это доказательство, Хансен?

Хансен упал на стул. Рот его исказился в бессильных рыданиях. Старр добавил:

— Я проделал всё это, чтобы убедить вас, Хансен, что вы проиграли. Проиграли полностью и окончательно. У вас ничего не осталось, кроме жизни. Не даю никаких обещаний, но если вы сделаете то, что мне нужно, то сохраните по крайней мере жизнь. Вызовите Ганимед.

Хансен беспомощно смотрел на свои пальцы.