Философия красоты - Екатерина Лесина

– Прекрати, – попросил Аронов, и Марат моментально пошел в атаку.

– Не хочешь вспоминать школу?

Аронову показалось, будто Лехин издевается. Да нет, глупости, Марат, кончено, себе на уме, но причин издеваться над товарищами вроде бы нету, и Ник-Ник, укорив себя за излишнюю мнительность, ответил.

– А что там вспоминать? Как курили в подсобке? И тряслись, что классуха занюхает? Или как самогонку впервые попробовали?

– Ага, и ты еще сблеванул с непривычки. – Поддержал беседу Лехин. – А я вообще отрубился. Очнулся ночью в кустах, домой крался, как нашкодивший кот, стыдно было… Ваньку, опять же, гоняли… а чего гоняли? Вань, ты не помнишь?

– Помню. – Шерев профессиональным жестом опрокинул стопку и занюхал кусочком хлеба. – Не нравился я вам, вот и все.

– Определенно, не нравился. – Аронов чувствовал, что захмелел, и черт побери, это было замечательное состояние.

– Воевали, а теперь пьем вместе… жизнь – странная штука.

– Странная. – Согласился Ник-Ник, сейчас он был готов согласиться с чем угодно, лишь бы вечер продолжался. В голове возникали удивительно логичные и правильные мысли, которые следовало бы записать, но увы, под рукой не наблюдалось ни блокнота, ни ручки, а искать было лень… поэтому Аронов просто наслаждался этим удивительным, близким к вдохновению состоянием. Завтра депрессия вернется, она всегда возвращается, но сегодня можно жить на полную катушку. Молодец, Лехин.

– Нет, ну прикинь, как нас повязало-то. Ты, Ванька и я. Машка опять же… Кстати, вы встречались?

– Встречались.

– И что?

– Сука она.

– Сука. – Охотно подтвердил Лехин. – Я еще тогда знал, что сука.

– Тогда зачем женился?

– А ты зачем?

– Красивая потому что. – Аронову было смешно, сидят два дурака и обсуждают стерву. Нет, дураков за столом трое, просто третий молчит, потому как не был женат на стерве, то ли повезло, то ли Машка не сочла Шерева достойной добычей, но у них дело ограничилось романом.

– Почему красивые бабы – такие сучки? Со мной развелась, за тебя выскочила… ты не подумай, я не обижаюсь, наоборот, спасибо сказать хочу, вовремя она слиняла, еще бы чуть-чуть и… Машка, она деньги задницей чует. Тебя обдерет, как липку, и снова на охоту выйдет… – Лехин вздохнул и закусил печаль маринованным грибочком. Жевал он медленно, размеренно, как старая корова, которой больше нечем заняться. И глаза у него сейчас коровьи, большие, печальные и совершенно тупые.

– Сколько она с тебя стрясла?

– Много. – Но за свободу Аронов готов был выложить и в три раза больше. Хорошо, что Машка об этом не догадывалась, иначе… Прав Лехин, сука она. В свое время выскочила замуж за более перспективного Марата, послав всех остальных поклонников по определенному адресу, а когда оказалось, что скромный директор ателье, кооператор и так далее зарабатывает в несколько раз больше хирурга, то и старая любовь вспыхнула с невиданной силой. Марату повезло: при разводе пострадало лишь чувство собственного достоинства, больше у него все равно ничего не было, а вот у Аронова другая ситуация. Но ладно, даст бог, обойдется, если Машуля сама заговорила о разводе, значит он ей и вправду нужен.

– Эта твоя новая девка хорошо работает. Хотя тоже сука…

– Почему? – Неожиданно подал голос Иван. – Нормальная девчонка, задурили голову дурочке, а теперь еще и обзываетесь.

– Да ладно тебе…

– Ни черта не ладно! Будто ты не знаешь, что… да по какому праву ты вообще их трогаешь? Для тебя это игра, забавная, интересная игра в то, что Николай Аронов умнее всех окружающих и способен любую кобылу превратить в королеву, а для них?

– Для них – возможность стать королевой. Они сами просили. И она тоже просила. Ты попробуй, предложи ей убраться восвояси, думаешь, послушает? Как бы не так. Да она тебя с землей сравняет, если осмелишься в мечту плюнуть. А все остальное… не более, чем случайность…

– Шесть раз подряд? Или семь? Извини, все время забываю, сколько их было. Та, предыдущая, она ведь пока жива? Интересно, как надолго. Какой там у нас рекорд? Два месяца? Три? Срок подходит, Аронов, подходит срок…

– Ванюша, – Ник-Ник постарался, чтобы голос звучал как можно спокойнее, – тебе домой пора. А то завтра мероприятие, а ты нажрался, как скотина, херню всякую несешь…

– Дурак ты Аронов! – Иван поднялся. – Ты что, не понимаешь? Рано или поздно с тобой тоже произойдет несчастный случай. Маленький такой, обыкновенный несчастный случай. Конечно, понимаешь. Ты ведь ждешь, правда? Игра, интересная такая игра… – Шерев покачнулся и чтобы не упасть ухватился за скатерть. На пол с оглушительным звоном посыпались тарелки и столовое серебро.

– Черт. Кажется я и в самом деле надрался… Я… это…

– Завтра поговорим.

– Да, Вань, – поддержал Лехин, – завтра. Все завтра. Кажется мы тут все нажрались… Мотыльки, блин.

Дневник одного безумца.

Тебе доводилось бывать в церкви? Вряд ли, откуда, в наше время верить в Бога было неприлично. А я сегодня зашел, поставил три свечки за упокой души: твоей, моей и Арамиса. Там спокойно.

Мы с Богом научились понимать друг друга. Он дал мне право и указал путь. Он обещал прощение и покой. Я долго не желал внимать Его словам, в упор не замечая знаки и знамения, но Он был терпелив.

Четвертая свеча лежит рядом, я специально взял ее с собой, чтобы помолиться дома. Это особая молитва, ибо я собираюсь выполнить то, чего Он хочет. Скоро еще одна душа обретет покой.

Если бы ты знала, Августа, как я устал. В самый первый раз было страшно, в самый первый раз я не знал, зачем я это делаю, разум противился, но душа требовала, и я подчинился, о чем не жалею.

Тогда моя болезнь проявлялась в виде редких мигреней, после которых меня терзали тяжелые воспоминания о тебе. Я искал выхода и жаждал прощения, и Господь дал мне шанс. Он сказал: «Вот ложь, разрушив которую, ты совершишь благой поступок». Ты ведь знаешь, ты сама передала мне Его слова и сама пояснила, что я должен сделать.

Я не хотел. Я умолял избавить меня от непосильной ноши, но ты требовала. Ты имела право требовать, ведь мое бездействие, моя трусость привели к твоей смерти. И я послушал тебя, Августа. Как странно, ты запрещаешь мне мстить, но вместо этого подталкиваешь к убийству.

В первых двух случаях я не виноват – это судьба или воля Господня, но именно это совпадение убедило меня. Если Богу угодна смерть, если Он решил избрать меня орудием своим, мне остается