Российская психология в пространстве мировой науки - Ирина Анатольевна Мироненко

подсистемой иначе как в контексте целостной системы, в которую обе включены. Поэтому, как нам кажется, решение вопроса о соотношении понятий «субъект» и «личность» с необходимостью требует определения целостной теоретической модели психической организации человека, на основании и в структуре которой они только и могут быть соотнесены.

В литературе имеется пример решения задачи соотнесения понятий «субъект» и «личность» в такой постановке. Это концепция Б. Г. Ананьева [Ананьев, 2000]. В качестве исходной порождающей категории Б. Г. Ананьев, вслед за С. Л. Рубинштейном, использует понятие «человек». «Человек» – для психологической науки категория не предметного, а объектного толка. Эта категория непосредственно отсылает нас к реальности, которую психологическая наука объясняет и описывает. Понятия же «субъект» и «личность» относятся к предметной сфере психологии, они разработаны психологической наукой и воплощают в себе не только (и, возможно, не столько) объективную реальность, но и теоретические модели, логику и аппарат самой науки. В условиях современного методологического плюрализма при попытке соотнесения этих понятий мы оказываемся в своего рода зеркальном коридоре, в ситуации бесконечного умножения рефлексивных построений, выхода из которой нет. Категория же «человек» выводит нас из Зазеркалья в реальность и обеспечивает возможность сопоставления теории не с другой теорией, а с жизнью, возвращает опору и возможность эмпирической проверки теории.

В русле его концепции представлен ясный и определенный ответ на вопрос о том, как соотносятся содержания понятий «субъект» и «личность»:

на уровне общетеоретическом личность порождается и существует в контексте отношений человека и социума, в контексте культуры, субъект же существует в пространстве цивилизации, в его основе орудийная производительная деятельность (интересно, что в теории Б. Г. Ананьева ясно прослеживается разведение культуры и цивилизации, о котором культурологи заговорили лишь в конце XX столетия);

на уровне конкретно научных представлений описана система свойств, соотносимых с личностью и с субъектом.

Можно ли, однако, рассчитывать, что данный вариант ответа на вопрос о соотношении понятий «субъект» и «личность» будет принят современным психологическим сообществом? На это не приходится возлагать больших надежд. Различия в содержании понятий индивид, личность и субъект в данной концепции полемически заострены ценой очевидного сужения их значений, при этом содержание понятий «субъект» и «личность» явно расходится с традицией, установившейся в современной российской психологии. Прежде всего, обращает на себя внимание то, что свойства, в максимальной степени интересующие современных исследователей, свойства, приписываемые как субъекту, так и личности, которые ученые сегодня как раз и пытаются «поделить» между субъектом и личностью, – саморегуляция, самосознание и др. – в трактовке Б. Г. Ананьева оказываются вынесенными за пределы как личности, так и субъекта. Эти свойства оказываются здесь результатом интеграции субъекта и личности в процессе индивидуального развития.

Однако методологическая основательность концепции Б. Г. Ананьева, ее логическая стройность и эмпирическая доказательность заслуживают внимания в контексте современных дискуссий о соотношении понятий «субъект» и «личность». На наш взгляд, вывод, который можно сделать, рассматривая теоретическую модель, разработанную Б. Г. Ананьевым, в свете современных дискуссий в отечественной и мировой науке, заключается в необходимости изменить ставшую традиционной постановку задачи соотнесения наших понятий.

Исторически сложилось, что как понятие «субъект», так и понятие «личность» в современном научном языке обозначает целостную человеческую психическую организацию. Поэтому следует отказаться от попыток рассматривать субъект и личность как подсистемы некоторого целого, от попыток «разделить» между субъектом и личностью психические и другие свойства. Это две стороны человеческой психики, неразрывно слитые: личность непременно обладает субъектностью, а субъектность – атрибут личности.

Исторически сложилось также, что в мировой науке общеупотребимым для обозначения целостной человеческой психической организации является понятие «личность», понятие же «субъект» не имеет хождения. В этой связи обращает на себя внимание и более узкое содержательное наполнение понятия «личность» в психологии российской, возможно, как раз по причине укоренившегося здесь понятия «субъект», занявшего часть семантического пространства, в западной психологии занимаемого «личностью». Это различие в содержании понятий существенно затрудняет интеграцию отечественной теории в контекст мировой науки. Представляется поэтому целесообразным в вопросе о соотношении наших понятий сегодня перейти к представлению о субъектности личности, о субъектном подходе к личности, суть которого в понимании личности как активной, самодетерминирующейся сущности.

Оставаясь недостаточно известными зарубежной научной общественности, методология и теория анализа биосоциальной проблемы, развитые отечественными учеными, могут оказаться плодотворными в постановке и решении ряда наиболее актуальных сегодня проблем мировой психологической науки. Представляется, что в силу объективных закономерностей развития науки сложилось положение, когда в зарубежной психологии стали остро актуальными вопросы, которые раньше лежали вне зоны интересов основных научных школ на западе, но над решением которых давно и плодотворно работали советские психологи.

Период самостоятельного развития отечественной психологии как своего рода альтернативы западной науке сегодня можно считать закончившимся. Объективные изменения в жизни общества привели к уничтожению как границ, отделявших наших ученых от зарубежных коллег, так и функциональных задач, обеспечивавших существование структуры отдельно взятой советской психологии. Отечественная теория и методология обретают новую жизнь в структуре интернациональной науки, и этот процесс интеграции происходит неоднозначно, неравномерно и требует от наших ученых целенаправленной работы. Необходимой представляется и перестройка «самосознания» отечественных ученых, переход от видения в первую очередь различий во взглядах между отдельными отечественными школами, коллективами, к осознанию себя как единой школы, которая в контексте мировой науки выглядит достаточно монолитной, несмотря на наличие внутренних противоречий между ее участниками, которые отнюдь не являются антагонистическими, но служат лишь показателями внутреннего потенциала развития. Отметим, что в этом отношении мы следуем традиции, заложенной работами лаборатории истории психологии ИП РАН. Принципиальной особенностью развиваемого подхода является «концентрирование внимания не на поиске различий между разными научными коллективами и учеными, а на выявлении того общего, что объединяет их в рамках единой научной школы-направления – советской психологии» [Кольцова, 2002, с. 10].

Интеграция российской психологии с зарубежной затрудняется существенными различиями в подходах и теоретических моделях человека, заложенных в основу исследований, а также различиями в категориальном аппарате. В то же время формирование единого научного контекста, в рамках которого могли бы быть адекватно соотнесены работы отечественных авторов и зарубежных, представляется возможным на основе общности предметных областей. Эта задача требует от каждой школы специальной работы по уточнению значений используемых понятий и выявлению системы постулатов, лежащих в основе теорий.

Перспективной с точки зрения возможности соотнесения отечественных и зарубежных концепций представляется область исследований взаимосвязи биологического и социального развития человека, взаимосвязи онтогенеза и жизненного пути личности. Теоретико-методологические проблемы биосоциального развития личности сегодня находятся в центре внимания интернациональной психологической науки. Подходы к решению этих проблем широко обсуждаются в современной зарубежной литературе. Актуальность этой тематики показывают как соответствующие статьи в энциклопедиях