Российская психология в пространстве мировой науки - Ирина Анатольевна Мироненко

class="p1">Представляется возможным высказать предположение о будущем современных «биологизаторских» подходов, основываясь на истории ожиданий, порожденных детекторной теорией зрения в последней трети двадцатого века. Исследования Д. Хьюбела и Т. Визела в 1960-х выявили возможности работы рецептивных полей различной сложности как детекторов определенных пространственных свойств объекта (размера предъявляемого стимула, ориентации и длины линии, и пр.). Эти исследования, отмеченные Нобелевской премией, вызвали волну новых работ в поисках все более сложных детекторов и целый ряд теорий, описывающих зрительное опознание с этой точки зрения.

Гипотеза Хьюбела и Визела состояла в том, что в основу обработки информации зрительной системой положен принцип последовательной интеграции и усложнения рецептивных полей. Так, простые корковые поля выделяют определенным образом ориентированную линию в определенном участке поля зрения. Объединение таких полей на выходной нейрон следующего уровня образует сложное рецептивное поле, выделяющее линии определенной ориентации безотносительно к их местоположению в поле зрения. Гиперсложные поля первого порядка выделяют отрезки прямых определенной ориентации, заканчивающиеся в определенной точке, а гиперсложные поля второго порядка – отрезки определенной ориентации и длины инвариантно к местам их концов.

Последователи Хьюбела и Визела предположили существование нейронов, избирательно реагирующих на изображение определенного объекта инвариантно к его размеру, положению, ориентации («гностические единицы» Конорского и другие). Сами Хьюбел и Визел были более осторожны в своих заключениях. Им не удалось обнаружить более специализированных рецептивных полей, и они стали сомневаться в возможности дальнейшей интеграции и в правильности первоначальных представлений.

В процессе исследований сторонников детекторной теории были обнаружены многие виды детекторов. Выявлены детекторы, позволяющие обнаружить линию определенной длины и ориентации, независимо от ее положения на сетчатке глаза, нейроны, чувствительные к изменению бинокулярной диспаратности, разнице в ориентации линии, отклоненной относительно фронтальной плоскости, к величине и знаку бинокулярной диспаратности и многие другие. Все они, несомненно, составляют определенную физиологическую основу зрения, но не позволяют объяснить целостного восприятия, так как все обнаруженные детекторы реагируют только на отдельные свойства стимула и исследователям не удалось обнаружить детектора ни одной, даже самой простой целостной формы.

Можно утверждать, что детекторная теория существенно дополнила представления о природе чувствительности, но не может служить объяснением целостного предметного восприятия.

Представляется, что подобная судьба ждет и модульную теорию мышления. Новая мощная парадигма несомненно обогатит научные знания о механизмах мышления, но можно также не сомневаться и в том, что круг вопросов, которые могут быть здесь конструктивно рассмотрены, ограничен четкими рамками. Психическое не поддается объяснению в терминах физиологических процессов, не сводимо к физиологии. Показательно, что этот предел возможностей применения биологического подхода наиболее отчетливо осознают крупные ученые биологи. Вадим Давыдович Глезер, крупнейший отечественный специалист по физиологии зрения, в течение многих лет возглавлявший лабораторию физиологии зрения Ин-та Физиологии АН СССР, в своей книге «Зрение и мышление» [Глезер, 1985], которая стала итогом многих лет научной работы, приходит к драматическому заключению: «Зрение есть мышление». В этих словах один из крупнейших специалистов по детекторной теории зрения в мире, существенно продвинувший развитие этой теории, выразил невозможность объяснить зрение в предметном мире в терминах физиологических механизмов зрительного восприятия, осознание того, что задача выходит за рамки его науки. Пользуясь концептуальной системой психологической науки, следует интерпретировать это высказывание иными словами: «Зрение есть психический, а не физиологический процесс».

В силу своей онтологической природы психическое, субстратом которого является взаимодействие субъекта с окружающим миром, не сводимо к физиологическим механизмам. И вопрос о недостаточности прямого физиологического объяснения образного отражения звучит в работах зарубежных специалистов по познавательным процессам все чаще. Характерно, что основной темой лекции, прочитанной профессором из Кембриджа Дж. Д. Моллоном на открытии 29 Европейского конгресса по зрительному восприятию (ECVP 2006), объединившего психологов, физиологов и специалистов по искусственному зрению из разных стран, было несоответствие между физиологией цветовосприятия и субъективным восприятием цветов, которое проявляется тем больше, чем успешнее идут исследования физиологических механизмов. «Не стоит ли нам поискать ключ к загадке цветовосприятия за пределами нашего тела?» – вопрошает он [Mollon, 2006, р. 1].

Диалектический подход к проблеме соотношения психического и физиологического всегда был сильной стороной отечественных теорий, до сегодняшнего дня в этом направлении работы отечественных ученых в мировой науке не имеют аналогов и в контексте тенденций развития зарубежной психологии представляются зоной ее ближайшего развития. Так, в широкомасштабных экспериментах Б. Г. Ананьевым и его сотрудниками продемонстрированы удивительные эффекты индивидуализации онтогенеза психофизиологических функций, в первую очередь сенсорно-перцептивных, в результате особенностей жизненного пути личности и становления субъекта профессиональной деятельности, которые были описанны, в частности, в работах «Теория ощущений» [Ананьев, 1961], «Сенсорно-перцептивная организация человека» [Ананьев, 1977] и других. В этих трудах представлены данные, не имеющие аналогов в мировой науке и не утратившие актуальности. Эти работы сегодня остаются практически неизвестными зарубежным коллегам, а российскими учеными также не достаточно востребованы, практически не цитируются в современных исследованиях. В то же время, актуальность этих работ сегодня огромна, и лишь возрастает по мере успехов в развитии биологической науки.

В работах Б. Г. Ананьева всегда четко очерчена дихотомия: за что и против чего он выступает. С позиций страстного спора с противниками построена работа «Сенсорно-перцептивная организация человека». «Широко распространенное <…> представление о том, что сенсорно-перцептивные процессы относятся к низшим психическим функциям, и, составляя как бы периферию субъекта, не входят в его основную структуру и индифферентны к личности, надо признать безнадежно устаревшим», – утверждает исследователь [Ананьев, 1977, с. 51] и выдвигает принципиально иной подход: «Сенсорно-перцептивные процессы <…> относятся <…> к коренным феноменам жизнедеятельности, связанным с глубокими слоями целостной структуры человеческого развития личности <…> человеку в целом, как индивиду и личности, соответствует лишь сенсорно-перцептивная организация как единая система всех без исключения модальностей, включенная в свою очередь в общую структуру человеческого развития» [Ананьев, 1977, с. 51]. Представляется, что очерченная Б. Г. Ананьевым дихотомия подходов к пониманию сенсорно-перцептивных процессов и сегодня актуальна.

В соответствии с концепцией Б. Г. Ананьева, в процессе индивидуального развития взаимодействие биологических и социальных факторов порождает внутренние противоречия, которые и оказываются движущими силами индивидуального развития. Эти противоречия рассматриваются на уровне психических процессов, в структуре которых Б. Г. Ананьев выделяет функциональные, операциональные и мотивационные компоненты (механизмы).

Развитие функциональных механизмов подчиняется законам онтогенеза. Операциональные механизмы развиваются в результате освоения культурно-исторического опыта человечества. Противоречие между природными психофизиологическими функциями и социальными операциями в структуре психического процесса разрешается путем тренировки и структурирования созревающих функций в соответствии с общественно выработанными способами действия – таким образом, направление развития функций определяется содержанием деятельности человека и его социальным поведением.

Особенно следует отметить практическую значимость разработанной Б. Г. Ананьевым методологии применительно к задачам