Меч с человеком. Дилогия (СИ) - "RedDetonator"

Я счёл этот вопрос недостойным ответа, поэтому промолчал.

Неп озадаченно посмотрел на Эднагину, глядящую на него с любопытством и некоторой настороженностью.

— Эм… Доброго здравия… эм… уважаемая. — приветствовал он её.

— Здравствуй. — настороженно кивнула ему Эднагина.

— Эй, что за расшаркивания?! — возмутился я. — Развязывайтесь и ходу! Надо снарядить Эднагину и нагрузить её дополнительным хабаром!

— Чем-чем? — переспросила меня Эднагина.

— Хабаром! — повторил я. — Это ценные трофеи, которые оставлять здесь будет преступлением! Живее, Неп! Я последние три часа хотел тебя током шандарахнуть, но насилу сдержался!

Парень заторопился, и, освободив Эднагину, направился к нашим трофеям.

Наёмница споро облачилась в подходящий по размеру клёпаный кожаный доспех, вооружилась одним из покойницких мечей, которые Нептаин перед этим завернул в один тюк и положил на сани. Я обнаружил отличный меховой плащ на кровати в одной из личных комнат, который по первости принял за эрзац-одеяло. Далее подобрали ей тёплые сапоги с мехом и нагрузили торбой с хабаром.

Если всё имеющееся хорошо пихнуть, то можно выручить примерно ещё десять-пятнадцать золотых, тут уж всё зависит от места, где будем монетизировать это дорогое барахло. Причём термин «монетизация» следует понимать буквально. Не будет никаких толстых пачек зеленых президентов США, или коричневатых пачек Евросоюза, даже красных пачек с изображениями городов России. Только суровые, хардкорные монеты. Золотые, серебряные, бронзовые, без номиналов, исключительно вес. И это ещё повезет, если будут просто монеты! В иных краях монет не видели почти никогда, поэтому там в ходу чешуйки из серебра и золота. Здесь такие деньги имеют название «кагуб», что переводится как «отрезанный».

Так или иначе, с неизбежными задержками и проволочками при упаковке нового груза, мы выдвинулись из этого проклятого места. Мы едем обратно в деревню. Я, конечно, предлагал Нептаину нарубить голов, чтобы доказать аборигенам, что их проблема решена, но он почему-то опять чуть не сблевнул. Зато согласилась Эднагина. Именно поэтому сейчас у нас на санях лежит странный мешок.

//POV. Нептаин. Деревня Мятнодол//

— Здравия вам, добрые люди! — говорю я.

— И вам не хворать, господарь колдун! — поклонился в пояс выскочивший на улицу Подом.

Мне немного неловко из-за такого вот обращения, не привык. Но сейчас это неважно совсем. Недосуг.

— Задание на убиение напасти, вас измучившей, выполнено. — сказал я, значит. — Ежели чего ещё надобно разрешить, говорите, пока не уехал.

— А чегой-то у вас, господарь колдун, на санях-то? — спросил Подом. — И баба как вой одетая…

— Того… Добыча то, с напасти вашей. — я не сразу нашелся с ответом. Беседы с Аркимом доведут кого хочешь: чуть не назвал их военными трофеями. Тут и слов таких дивных не слыхали небось. — А женщина, что со мной, то спасённая из заточения у напасти узница.

— Вот оно чё… — почесал затылок Подом. — Того, надобно со старостой сговориться, можа атрымаецца пагандляваць?

«Вообще понять не могу, это какой-то жесткий диалект арранского!» — пожаловался мне Арким. Я Подома почти понимаю, но как-то тяжко на слух.

— Ты молвишь про торг? — скорее догадался я о значении подомовских слов.

— Ды! — закивал мужик, а затем поправился. — Да, то бишь.

Подошли мужики, которые затащили сани внутрь деревни Мятнодол.

— С добрыми вестями ты прибыл, Немо из Наутилуса! — обрадованно обнял Нептаина староста Гутоген. — Как здравие твоё, милсдарь колдун?

— Не жалуюсь. — отвечаю я. Ну, а что? На что жаловаться? На тяжелую от тяжких дум голову?

— Гляжу я, ты с добычей прибыл! — широко улыбнулся мне староста. — Что за напасть-то была?

— Иноземные изверги острог свой подземный поставили, люд скрадывали и опыты проводили зело изуверские. — объясняю. — Больше не будут. Эднагина!

Боевая дева кивнула и вытащила из саней мешок с головами. С загадочной улыбкой развязав горловину, она высыпала головы рядом с санями.

Синие от трупного окоченения окровавленные головы покатились по утоптанному снегу. Голова, принадлежавшая одному из извергов в мантии, вывалив изрядно позеленевший язык, прикатилась к ногам старосты. Глаза его безразлично взирали в вечность, прямо сквозь Гутогена.

Мне самому слегка поплохело, еле сдержал рвотный позыв, но виду не подал, надо «держать марку», как говорит Арким.

Староста Гутоген оказался не из крепких малых, поэтому опорожнил завтрак себе на сапоги.

— Собственно, вот результат. — указал я рукой на россыпь голов.

— Милсдарь… буэээ!!! — продолжил рыгать Гутоген. — Буэээ!!! Это ж люди!

— Я сказал, что избавлю вас от напасти, я избавил. — ответил я терпеливо. — То, что вас убивали люди, дела не меняет. Охотника Димдина замучили именно эти головёшки, резали, прижигали и истязали. Днями, неделями. Безжалостно, неумолимо. Это были они.

— Но… как же так?.. — ослабшей рукой вытер рвоту Гутоген. — За что?

— То мне неведомо. — пожал я плечами. — Я вырезал всех причастных и разорил их логово, поэтому больше здесь такого не будет. А если и будет, то нескоро, ежели их хозяева вообще решатся восстановить всё на том же месте. Но это вряд ли.

— Отрадно слышать, что ты, милсдарь колдун, отвадил от нас эту напасть… надёжно. — на последнем слове староста стушевался, бросив взгляд на отрубленные головы. — Токмо, незачем было везти головы-то… Мы бы и на слово поверили…

— Так надёжнее. — не согласился я. — Учитывая сложность работы, беру по серебряной монете за голову. Итого — двадцать три монеты.

— Дешево берёте, милсдарь колдун… — покачал головой Гутоген, начав мять бороду пальцами. — Два золотых мы вам дадим за избавление от беды! За всё! И, хотелось бы обсудить добычу вашу. Не продадите ли нам оружие и брони? Хоть сколько-то?

— Ежели цену дадите честную, почему бы и не продать? — улыбнулся я, хотя в душе был совсем не весел. Не решена проблема шарраоха. Если верить Аркиму, а у меня есть основания ему верить, изнаночник от меня не отстанет.

— Сколько броней налично у тебя, милсдарь колдун? — заинтересовался староста, видимо, опасавшийся, что у меня другие планы на добычу.

— Так… — я на секунду задумался. — Пять кольчуг, три из них развалены пополам, кожаные брони — одиннадцать штук, шеломы кожаные, пять штук, шишак железный, одна штука, шишаки медные, две штуки. Одежа почти новая, тридцать восемь разнобойных комплектов. Оружие. Двенадцать мечей разного качества, по каждому будем разговаривать отдельно, скопом не продам. Восемь копий, один самострел, хороший, но тяжелый, сорок болтов к нему, целые, не пользованные. Шесть луков, пятьсот стрел к ним, боевых, с разными наконечниками. По каждому типу наконечников будем отдельно сговариваться. Боевая секира, железо хорошее, одна штука. Ножи, кинжалы и стилеты, двадцать четыре штуки, их продам скопом. Ежели есть мужики с телегами, то предлагаю съездить в логовище реттюрцев, чтоб вывезти провиант и рухлядь всякую. Ежели желающих нет, завтра схожу, сожгу там всё.

— А много провианту? — уточнил староста напряженно.

— Полная кладовая пшена всякого, полная кладовая клубней питательных разного рода, мяса вяленого и копчёного много, травы всякие сушеные, рыба солёная, много, в общем. — говорю. — Рухлядь меня не интересует, но вам может шкуры пригодятся, в хозяйстве вещь полезная. Мебели всякой диковинной много, столы резные, стулья с оббивкой, мне это никак не вывезти, потому позволяю то вам.

— А взамен? — верно всё понял опытный мужик Гутоген.

— А взамен вы даёте мне в помощь десяток мужиков крепких, чтобы отбиться от твари одной, меня ищущей. — отвечаю. — Шарраохом кличут изнаночника того. Воевать с ним не надо, надо копать.

— Шарраох… А рази водится у нас такие? — удивился Гутоген.

— Водится один. — киваю. — Опасный зело, оттого что битый. Сороконожка то, токмо морда людская, как у бабы усталой. Я в отдалении от деревни построю укрепление временное, там встречу тварь, убью или помру бесславно, то неважно, ежели ваших никого рядом не будет, уйдёт шарраох к другому селению, чтобы не пужать корм зазря.