Брянские зорянки - Николай Егорович Бораненков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Постой, постой! — раздался голос из-за дуба. — А чего это ты бежал, когда мог верхом на коне?
— А забыл, братцы. Убей гром, про коня забыл. Да и поймите, паника… А в панике не мудрено потерять и подштанники. В общем, прибежал я, как гончак, гнавшимся за зайцем, к избе Нюсеньки и сразу к окну. Есть сваты? Нет сватов. Сваты где-то едут еще. Ух ты! Сто пудов с плеч. Снял шапку, пот со лба вытер… С победой тебя, Андрюха. Упредил ты все же противника. Молодчина! А теперь не теряй драгоценных минут, закрепляйся, пока не подошел противник, занимай позиции для отражения атаки. Вхожу в избу. Нюся и мать рядком воркуют. В избе чисто, прибрано. От половиков рябь в глазах. Мытыми половицами пахнет, хреном, огурцом, пирогами… По всему видать, ждут кого-то. Да что кого-то! Сватов ждут, черт побери! Сватов из Приськина. Э-э, нет. Погодите, милые. Рано вы меня в лопухи записали. Я вам покажу, кто лопух, а кто орел с поднебесья. «Здравствуйте, тещенька, говорю. Вижу, зятька ждете. Спасибо. Вот я и прибыл. Давайте-ка за стол сядем, пирожков отведаем, потолкуем». Теща туда-сюда, мнется, по-лисьи петляет. Мол, ничего не ведаем и никого не ждем, а деваться некуда. Пришлось хитрой маменьке ставить на стол и пироги, и холодец с хреном, и еще кое-что в добавку. Сидим, едим, толкуем, а тут и сваты из Приськина. С баяном, скрипкой, бубнами. Встаю из-за стола, вопрос сватам задаю: «Зачем изволили пожаловать?» — «Как зачем? — отвечают. — Разве не видите полотенца на плечах? Свататься мы приехали за Нюсеньку. Нюсю Петровну». — «Э-э, — свистнул я, — поздно, сваточки, хватились. Разве не видите последний семейный пирог доедаем? Нюсенька, женушка моя, скажи, пожалуйста, приськинским гонцам, что они двором ошиблись». Жених в пузырь: «Расшибу! В клубок смотаю!» А я этак спокойненько говорю: «Не показывай, дорогуша, свою военную безграмотность. В бою тот и победил, кто противника упредил. Как видишь, намеченный вами рубеж уже занят». Вот так-то, братцы. Не зевай, Фомка, на то и ярмарка. Это и в сватовстве и в бою. Кто ловок и смел, тот и успел.
Дедовы реликвии
Поздней осенью по первопутку в село Незабудки приехал офицер из прославленной гвардейской дивизии и попросил председателя колхоза Волкова созвать селян на очень важное собрание.
В зимнюю пору люди в селе не очень заняты и сборы не долги. Не прошло и часа, как жарко натопленный клуб заполнили мужчины, женщины, комсомольцы, школьники и старики.
Председатель колхоза постучал карандашом о графин с водой.
— Товарищи! К нам приехал дорогой гость — офицер той знаменитой и незабываемой нами дивизии, которая освобождала наше село. Предоставляю ему слово.
В зале вспыхнули аплодисменты. Незабудковцы долго и горячо приветствовали гостя, а когда шум оваций стих, офицер заговорил:
— Товарищи! Я приехал к вам по делу. Дом офицеров нашего соединения собирает для комнаты боевой славы реликвии минувшей войны. Что именно? Да все, что у вас сохранилось: разбитое оружие, предметы солдатского обихода из землянок, старые каски, фляжки, документы тех лет, разные там трофеи. Словом, ждем ваших реликвий!
— Какой там реликвий спустя двадцать годов?! — выкрикнул кто-то стариковским голосом. — Раньше надо было его собирать. Могли бы даже дырявого «тигра» в вашу музею отдать. А теперь чего же? Шаром покати.
С дальней лавки у порога вскочил, взметнув руку, белобородый дед.
— Не слухайте его, товарищ служивый. Он сызмальства недальнозрячим был. Все сразу в колхоз вступили, а сват Артем десять лет приглядывался, светопреставленья ждал.
Председатель позвонил о графин.
— Ближе к делу, Митяй! Не разводи…
Митяй вытер шапкой вспотевший лоб.
— Так вот я и кажу. Есть у нас реликвий! В точности найдем.
Теперь уже вскочил, не удержался Артем:
— Балабон он и есть балабон. Лишь бы полалакать, на глаза начальству попасть. Ну где у тебя эта реликвия? Где? Нет ее у тебя. Бьюсь об заклад. Ставлю поллитра настойки, если хоть что-либо найдешь.
— Граждане, будьте свидетели! — поднял руку дед. — Скачу за реликвией. А ты, Артем, настойку тово… Да чтоб в точности!
— Валяй, валяй! Настойку ему. Как бы не пришлось отдать взамен седую бороду. Чего же стоишь? Ай струсил?
— Сей момент. Одна нога тут, другая — там. Митяй застегнул пуговицы овчинного кожуха, нахлобучил шапку и шмыгнул за дверь.
…В зале еще продолжался спор: «Принесет Митяй что-либо для солдатского музея или нет?», школьники наперебой еще предлагали офицеру свои услуги, когда на пороге показался старик, тяжело нагруженный какими-то таинственными предметами, завернутыми в дерюгу.
Под гром аплодисментов Митяй торжественно проследовал на сцену, свалил с плеч куль, подошел к офицеру и вскинул граблистые пальцы к треуху.
— Так что реликвий доставлен! Дозвольте предъявить.
Офицер вышел из-за стола.
— Ну что ж. Давайте посмотрим, дедушка, что вы принесли. Пос-мот-рим…
— Реликвий что надо. Добрый реликвий, — развязывая куль, расхваливал Митяй. — Сам собирал. Чуяло сердце, сгодится трохвей. Бабка, правда, ущербу нанесла, спалила кое-что. Но многое сберег. В целости до сих дней донес.
Дед выглянул из-под стола.
— Как прикажете начинать? С наших експонатов аль с фашиста? Они тут у меня разложены чин чинарем. По музейной диспропорция, и к каждому предмету бирочка прилажена. Где взято, когда и кто кого бил.
— Не томи, дед, людей! — прикрикнул председатель. — Выкладывай живей!
Митяй, соглашаясь, крякнул в кулак.
— Перво-наперво чудо-самовар. Вот он, родимый. Вот! — И дед гордо водрузил на стол кожух пулемета «максим» с четырьмя приделанными ножками, трубой и краном.
Офицер, председатель колхоза и хлынувшая с первых рядов ребятня сгрудились над диковинным самоваром. Митяй поспешил пояснить:
— Личный подарок товарища сержанта. Из Тулы родом был. Как-то посетовал я: «Чайку, мол, не в чем скипятить». А он и говорит: «Не горюйте, дедушка. Будет вам с бабкой самовар». — «Откель же ему быть? — отвечаю. — На дороге они не валяются. Их и днем с огнем теперь не найдешь». — «А уж это не ваша печаль, мол. Коль наш брат туляк подковал блоху, то самовар мы сработаем враз». И верно. Сходил паренек на луг, где баталия шла, потом в кузне малость молотком поклацал и приносит: «Получай, дед, чудо-самовар! Пей чаек на здоровье, поминай туляка».
Все селяне нашли, что первая реликвия Митяя, как образец солдатской выдумки и мастерства, достойна комнаты боевой славы. Эта
