Рарас. Чёрная шерсть - Евгений Гиен

– Сейчас… в доме должен быть, – Лира, сходив, принесла старый охотничий ножик для разделки туш.

– Держи, после можешь не возвращать!

– Ну всё, теперь идём.

Около десяти вечера они подошли к логову людоедов.

– Вон этот дом, видите большое раскидистое дерево? – спросил Рамол.

– Да, оно выглядит крепким. Мы пошли, – согласился Фаус.

– Я – на другое, – шепнул Рамол и скрылся в темноте.

– Тир, видишь, где можно спрятаться? – спросил Самэль.

– Ты всё-таки сам? – покачал головой Тир.

– Да, я теперь чувствую и слышу гораздо лучше, а уж зрение в темноте…

– Будь осторожней, друг.

– Буду, главное, братца где-нибудь положи повыше. Вот, возьми.

Самэль услышал разговоры девяти орков и заметил по количеству лошадей, что трёх повозок из шести уже нет.

«Ага, видимо, остальные отправились на «охоту». Как же они без толстяка теперь? После меня прибрались, дыру в доме залатали, как и отверстия от когтей. Какие работяги эти людоеды, оказывается! Факелы горят, и их стало больше. Около десятка добавили по периметру. Два орка ходят с псами по кругу. Единственный путь – по деревьям, только как я переберусь?» – только Самэль подумал об этом, как руки стали попеременно обращаться в звериные лапы и обратно.

«И что мне с вами делать? Так, надо собраться и вспомнить мой прошлый раз», – на Самэля нахлынули воспоминания, руки и ноги стали больше похожи на лапы, последними появились когти.

«Если я буду помнить ту злость и страх, я смогу пробраться на крышу дома».

Аттр, впиваясь когтями в ствол дерева, довольно ловко полез по нему. Увидев нужную ветку, он, цепляясь то одной, то другой лапой, начал продвигаться к следующему дереву. Ему предстояло перелезть так ещё по трём деревьям и, насколько можно, тихо. Передвигаясь уже по второму, он услышал, как собака, идущая перед орком, принюхивается и, подняв голову, начинает громко лаять. Мысли Самэля о прошлых событиях перебились, и он свалился на землю, теряя часть облика зверя.

Пёс сразу же схватил его за руку, а Самэль, сам того не понимая, зашипел и взревел уже как разъярённый зверь! Вурса с лёгкостью перекусила собаку напополам. Словно вяленое мясо, что берут охотники в дорогу. Орк замахнулся здоровым тесаком, но вурса схватила его руку у запястья и перекинула врага через себя, не то ломая руку, не то отрывая. Сразу все, кто остались в лагере, поспешили на шум борьбы. Трое вскочили из-за костра, двое бросили вертел, заверещал последний караульный и ещё трое выбежали из дома.

Людоед, что был ближе всех к клеткам с псами, открыл их. Три собаки рванули перед хозяевами.

Второго орка вурса ударила когтями и застряла ими в теле. Каннибал не получил тяжёлых ран и всё ещё мог сражаться; он уже занёс топор для удара, как в руку, держащую его, попала стрела. Орк заорал, а Самэль смог выдернуть когти, после чего вторым ударом, но уже одним когтем попал в щель меж доспехов и вскрыл врагу глотку. Второго у костра, ненароком снявшего до прихода мстителей шлем, зверь убил, откусив полголовы. Оттолкнувшись от мёртвого тела, вурса прыгнула в сторону выбежавших из дома. На них не было ни одной части от доспеха – только тряпичные накидки и штаны. В первого, в которого влетел Самэль, он выпустил все когти. Орк получил тяжёлые раны, а вот двое других попали по телу, ранив зверя в заднюю лапу и живот. Аттр резко сместился вправо и исчез во тьме, не освещённой факелами. И только псы побежали вслед – орки не успели их остановить. Немного погодя из темноты послышались звериный рёв и жалобное скуление.

Людоеды забежали в дом; их осталось восемь при том, что двое были сильно ранены. Раны от когтей такого крупного зверя точно не дадут орку выжить. Одного затащили вовнутрь и помогли забраться другому с изломанной конечностью.

Вокруг лагеря, абсолютно неслышно ступая, ходила тёмная, как истинная тьма, вурса. Шерсть не отражала свет луны, белые глаза хищно переливались бледно-бирюзовым цветом. Самэль уже чувствовал, что может немного управлять своей истинной формой, только опыта в обращении было маловато. Он всю жизнь знал, как быть человеком. А как ходить, прыгать, рвать и беспощадно убивать – он ещё не совсем понимал.

Орки на всякий случай подготовились к встрече. Они заколотили все окна и укрепили стены. Обычная дверь оказалась слишком мала для зверя – сверху и сбоку, как они рассчитывали, тварь не подойдёт. Также были заточены деревянные колья, их взяли те, кто стоял у прохода.

Зверь бродил вокруг дома, туша факелы и костры, и на улице стало совсем темно и тихо.

Охотники ужаснулись от увиденного; они запомнили то рычание, и вот оно снова раздалось здесь! А обладатель этого рыка привёл за собой их отряд. Рамол стрелял, но если и попадал, то натяжения охотничьего лука не хватало для пробивания доспеха или нанесения сильных повреждений. Тир забрался по дереву даже выше остальных и, не успев оставить зверька, принялся следить за происходящим. Сам же ар'юн относился к Самэлю, как к старшему брату, пусть он был и не человек, а аттр. Ар'юн чувствовал, что они чем-то схожи, и поэтому уважал его.

Самэль не понимал, как ему уничтожить орков, не попав на осиновый кол. Раны у вурсы закрываются существенно быстрее, чем у человека. Но раньше были лишь удары наотмашь: сильно – не сильно, главное – попасть. Самэль притаился, стал думать и выжидать. Вдруг он услышал, как Рамол тихо, насколько это возможно, приближается к дому. Самэля он не видел, как и остальные. Только он, конечно, не к другу приближался.

Рамол, подходя к двери, взял не полностью затушенный факел и осторожно отошёл назад. Тут и Тир спустился, поняв задумку друга. Начал собирать и складывать хворост с сухими листьями у двухэтажного здания. Вместе они начали поджигать левую стену дома. Дождя не было всё то время, что друзья провели в лесу, и огню не составило труда начать быстро поедать стену из древесины.

Через двадцать минут орки поняли, с чем столкнулись. Недалеко от повозок стоял колодец. Ещё с десяток вёдер воды имелось в бочке, возле стола в самом доме. Вот только окна были забиты наглухо и для тушения им предстояло открыть хотя бы верхние! Но только они помнили, что эта тварь отлично передвигается по стенам. К тому времени, как людоеды сняли часть прибитых досок и отодвинули мебель от одного окна, один израненный орк умер от потери крови и повреждений. Второй попросил отрубить ту руку, что порвал зверь, после чего его перевязали и оставили сидеть на полу. Никто не хотел приближаться к окну, дабы залить пожар водой из ведра, но одного из молодых всё же удалось заставить. Конечно, это было ожидаемо: как только людоед выглянул посмотреть, где огонь и куда лить воду, его пронзили две стрелы. Одну выпустил Рамол, другую же послал осмелевший Фаус. Тело осталось лежать, свесившись из окна наружу, не давая вновь заколотить дыру, не убрав препятствия.

Орки не могли понять, кто их убивает в тандеме с тварью. Тем временем огонь разрастался и уже начал лезть выше по стене, едва не касаясь свисающей руки убитого стрелами. Каннибалы не понимали, что им делать! Огонь не затушить, зверя не убить. Оказалось, что он умён и не лезет на рожон. Три орка решили просто выливать воду на окна изнутри: древесина промокнет и замедлит, а то и потушит пожар. И это начало срабатывать. Орки сливали её со второго этажа, и вода, стекая по доскам, стала тушить сам костёр и некоторые участки стены. Наконец огонь погас, вот только Рамол, Тир и Фаус взяли горящие палки и стали поджигать уже другую стену. Этот зародыш пожара орки заливали уже не водой, а всеми доступными жидкостями из погреба – от рассола и до компотов. Орки, конечно, были любителями человечины, но и такая пища им нравилась. Огурцы и помидоры хорошо подходили в качестве закуски. Единственным, кто отлично разбирался в этом, был лидер. Но теперь им грозила