Зов Оз-моры - Андрей Хворостов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У него сбивчиво застучало сердце, закружилась голова, перед глазами поплыли маленькие чёрные колечки… Испугавшись, что Мина упадёт в обморок и разольёт лекарство, Дева воды подскочила к нему.
— Чего застыл с чашей в руках? — прикрикнула она, обхватила рукой плечи жениха, влила ему в рот содержимое кубка.
Проглотив зелье, он всё же вырвался из невестиных рук, подбежал к стоящему в сенях ведру с водой, долго всматривался в своё отражение и, наконец, успокоился. Ни рога, ни свиные уши у него не выросли.
У Вирь-авы как раз в это время подошло тесто, и они вместе с Девой воды стали готовить начинку для выпечки. Начали с огромного слоёного пирога — лувонь кши.
— Кому ж мы его будем дарить? — с ехидцей спросила Дева леса. — Неужели отправишься к отцу, как заведено?
— Придётся… — задумчиво ответила Дева воды. — Одна, правда, поскачу, без Мины. Но это потом. Сейчас надо курник испечь.
Ведь-ава и Вирь-ава построили грандиозную башню, перемежая блины со слоями курятины, пшённой каши, яиц и грибов. Обмазав сооружение кислым тестом, они принялись лепить из теста зверушек, птиц, цветы…
Отдохнув, они вышли во двор, облились водой из колодца и надели новые панары. В избе Ведь-ава вынула из печи пропёкшийся лувонь кши и воткнула в него веточку яблони. Положив пирог на расписной поднос, она исчезла вместе с ним на глазах у жениха.
— Куда она делась? — испугался Мина.
— К отцу отправилась, — ответила Дева леса. — Не бойся, не пропадёт твоя невеста.
Вернулась Дева воды через час, словно соткавшись из воздуха. В руках у неё был всё тот же поднос с пирогом.
— Ну вот! — начала отчитываться она перед Вирь-авой. — Быстро управилась! Сколько ж тысяч лет я пролетела за час! Папа удивился, увидев меня с этим лувкшем. Пришлось всё объяснять. Рассказывать, что выхожу замуж в старинном эрзянском селе. Подарила пирог. Отец переслал его назад, на свадебный стол, а меня даже чаем не угостил. Я так проголодалась!
— Кто он, твой отец? — полюбопытствовал Мина. — Демон?
— Человек он у меня. Обычный человек. Сказала ведь уже: не слушай попа Афанасия! — раздражённо ответила Ведь-ава и перевела взгляд на Деву леса: — Чай пора пить.
Та кивнула. Все трое сели за стол.
— Как назовём ребёнка? — спросил Мина.
Ведь-ава всё уже давно продумала и уверенно ответила:
— Никитой. Победителем. Зачну я его завтра же. Избу с брачным ложем нам подстроит урьвалине, — Ведь-ава перевела взгляд на Деву леса. — Успеешь?
— Только свистну, и набежит орда лешаков, — в ответ рассмеялась та. — Медведей и лосей приведут, чтобы было на ком брёвна возить. За ночь управятся, не сомневайся. И ложе подготовят, и онаву сгондобят, и угощение сварят на всё село, и столы накроют.
И правда, когда Вельдеманово утонуло в темноте, к избе Мины потянулись духи леса. Лужок на берегу залил мертвенный свет болотных огоньков. До утра гремели топоры, ревели и рычали звери, скрипели нездешние, нечеловеческие голоса. Жители села дрожали на своих печах и полатях, боясь выйти из дому.
Лишь на рассвете, когда страшные звуки стихли, две любопытные бабы опасливо приблизились к заливному лугу.
«Что это?» — в один голос воскликнули они.
Там, где ещё вчера была лужайка, теперь высился тын, окружающий избу с камышовой крышей. Острые колья пахли смолой. Они были очищены от коры, оструганы и так подогнаны друг к другу, что крестьянки не заметили в заборе ни одной щёлочки или дырочки, через которую можно было бы заглянуть во двор. Лешие не схалтурили!
Между таинственной изгородью и домом Мины простёрся длиннющий липовый стол, накрытый расшитой скатертью и уставленный блюдами с заливным судаком, жареными карасями, зайцами и дикими гусями, печёной репой, солёными огурцами, мочёными яблоками, пирогами, кувшинами с позой и хлебным вином. Где ещё было праздновать свадьбу, как не под открытым небом? Не в тесной же Мининой четырёхстенке, где едва ли поместилась бы и десятая доля гостей. Приглашено ведь было всё село.
— Откуда у Минки деньги? — удивлялась одна крестьянка. — Никто в Вельдеманове не играл такую богатую свадьбу.
— Видно, самоварница папу с мамой обокрала, — предположила вторая.
— Если так, то и нам с тобой не грех поживиться…
Они собрались взять по огурчику, но тут же в десяти шагах от них появилась сухопарая девица с миловидным бледным лицом. Ниоткуда взялась, будто самозародилась из воздуха. Улыбнулась ласково, снисходительно:
— Подождите, бабоньки! Успеете попробовать. Всему свой срок.
— Кто ты такая?
— Машенькина урьвалине. Охраняю свадебный стол и её дом, — девушка указала на забор.
— Это дом Марё? — удивились крестьянки. — Его вчера ещё не было. Откуда он взялся?
— Не ваше дело. Уходите-ка, бабоньки, по добру по здорову! Потом придёте.
В её голосе почувствовалась сталь, и по спинам баб пробежал морозец.
— Мягко стелет, но убьёт и не поморщится, — шепнула одна из них своей товарке.
— Колдовство здесь какое-то. Бежим отсюда! — ответила ей вторая, тоже шёпотом, и тут же дала дёру. Первая пустилась наутёк вслед за ней.
Гости собрались ближе к полудню. Во главу стола сел Мина, раскрасневшийся после бани. Он был одет в новенький праздничный панар, утыканный иголками для отпугивания нечистой силы. Селяне же заняли места по старшинству. Ближе всего к жениху сел велень прявт, самый древний старик в селе.
Вскоре в загадочной изгороди распахнулись ворота, и к гостям выехала онава[2], покрытая выбеленным холстом и увешенная золототкаными лентами. Вирь-ава вывела из неё Деву воды в богато расшитом льняном покае[3] и высоком панго, усыпанном речным жемчугом. Невеста ступала неуверенно, держась за урьвалине, как слепой за поводыря: её лицо было закрыто платком, и она ничего не видела вокруг себя.
Дева леса посадила Ведь-аву рядом с Миной и огласила начало торжеств. «Почему столом распоряжается урьвалине. Где же уредев?» — раздался недоумённый шёпот гостей, но он сразу же прекратился, как только появился дружка жениха, проспавший начало свадьбы. «Ха-ха, уредев! Вот это уредев!» — пронеслись смешки вдоль стола.
Егор степенно сел рядом с Миной и налёг на хлебное вино. Дева леса поняла: ещё чуть-чуть, и он уснёт, а какое же венчание без него? Надо было срочно найти выход, и она решилась. Приобняла уредева, заглянула ему в глаза и с придыханием спросила:
— Я тебе нравлюсь, Ёгорь?
Тот даже немного протрезвел, обнял Вирь-аву и попытался забраться рукой под подол её панара.
— Ишь, какой скорый! — кокетливо улыбнулась ему Дева леса и шепнула на ухо: — Пошли к Гремячему ручью, вон в тот краснотал! Ступай, а я приду чуть позже.
«Обманет или нет?» —