Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2 - Валерий Федорович Солдатенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Относительно уездов Ровенского, Лубенского и частей Кременецкого, которые теперь отходят к Р. П. П., то позже должно наступить более точное согласование.
Подробное определение линии границы должно быть осуществлено специальной украинско-польской комиссией, составленной из соответствующих специалистов.
3. Правительство польское признает за Украиной территорию к востоку от границы, указанной в арт. 2 настоящего соглашения, до границы Польши в 1772 году (предраздельной), которые Польша уже имеет или приобретет от России путем вооруженным или дипломатическим»[519].
Обращают на себя внимание и моменты, связанные с формальными аспектами и порядком функционирования договора:
«8. Соглашение это остается тайным. Оно не может быть передано третьей стороне или быть опубликовано ею в целости или частично иначе, как по взаимному согласию обеих контрактирующих сторон, за исключением артикула первого, который будет объявлен после подписания этого соглашения.
9. Соглашение это вступает в силу немедленно после подписания его контрактирующими сторонами.
Подписано в Варшаве 21 апреля 1920 года в двух экземплярах, составлен один на языке украинском и один на языке польском с оговоркой, что в случае сомнения текст польский будет считаться определяющим»[520].
Согласно военной конвенции от 24 апреля 1920 г., «в случае совместной акции польско-украинской против советских войск на территории Правобережной Украины, расположенных на восток от современной линии польско-большевистского фронта, военные операции происходят по взаимному согласию начальной команды польских войск и главного командования украинских войск под общим управлением начальной команды польских войск»[521]. Все железные дороги Украины предоставлялись в распоряжение польских властей, все продукты питания, лошади, подводы и т. п. должно было поставлять для польского войска украинское правительство.
Итак, Украинская армия должна была наступать в Украину вместе с польским войском под общим командованием поляков. Поляки участвовали в операциях до Днепра, то есть в пределах только Правобережной Украины, которую они юридически считали своей в границах 1772 г. и теперь якобы должны были признать частью Украины. Далее на восток от Днепра поляки не обязывались помогать украинцам[522].
Многие политические деятели были уверены: подобного рода судьбоносный акт не мог внедряться в жизнь волей одной дипломатической миссии, а должен был быть утвержден правительством. В частности, был нарушен закон от 28 января 1919 г., согласно которому Директория не имела права идти на договоренности с другими государствами, которые бы затрагивали, изменяли территориальные границы Украины, накладывали на ее народ обязательства перед другими странами.
Детальный анализ апрельского договора и военной конвенции с Польшей осуществил С. П. Шелухин, пришедший к вполне определенным общим негативным выводам. Отправным моментом анализа известный юрист избрал территориальный принцип – непременный элемент государственности и другой столь же важный фактор – народонаселение. «Петлюра, – резюмирует ученый, – признает за Польшей право на украинскую территорию в границах 1772 г. до Днепра, без Киева и части Подольской губернии. С этой территории, украинской и заселенной массивом украинского народа с малюсенькой примесью польских помещиков и их слуг, Польша уступает или обязуется от себя уступить главному атаману Петлюре и его окружению от обозначенной… восточной польской границы землю примерно в 2 губернии… Украина по договору 21 апреля 1920 г. – это Киевская и часть Подольской с кусочком Волынской губ…Петлюра отдал полякам 162 000 км2 земли с 11 000 000 населения…»[523]
С особым негодованием воспринимал С. П. Шелухин легитимизацию военного похода в Украину с помощью военной конвенции. Он также не мог с глубокой скорбью не констатировать других унизительных последствий союза с Ю. Пилсудским. «Ни один враг украинской нации не смог бы сделать более того, что сделали те люди, которые выступали по этому договору от имени украинского народа»[524], – такова юридическая квалификация поведения украинских дипломатов.
Однако механизм войны с помощью польско-украинского соглашения был запущен и начал работать.
Согласно приказу Ю. Пилсудского, подготовка к операции началась задолго до подписания договора[525]. По воспоминаниям шефа польского генерального штаба Станислава Шептицкого (родного брата митрополита Андрея Шептицкого), военный план действий в Украине разрабатывался в обстановке строгой секретности под личным руководством Главного вождя с участием двух генералов – Ю. Стахевича и Б. Венявы-Длугошовского, а также адъютанта С. Радзивилла[526]. Уже к 17 апреля 1920 г. силы для наступления на Украину были приведены в боевую готовность, хотя определенные перегруппировки продолжались до 24 апреля. Согласно плану, предусматривались прорывы одновременно в трех направлениях – бердичевском, житомирском и рогачевском[527].
В кампании было задействовано более 50 тыс. польских солдат и около 20 тыс. украинских. Вместе с поляками должны были наступать украинские военные подразделения: Киевская, Волынская, Запорожская дивизии, Железная дивизия под командованием А. И. Удовиченко, полк кавалерии, Галицкая бригада и другие.
Хотя план военной операции территориально ограничивался Правобережной Украиной, глубинная политическая стратегия была, бесспорно, значительно масштабнее. Уничтожение советской власти в Украине, восстановление УНР нанесло бы серьезный удар и по РСФСР, большевистской системе в целом. Это привело бы к потере большевиками важного промышленного и сырьевого района, источников пополнения армии людскими ресурсами, к образованию плацдарма для реализации дальнейших антикоммунистических планов.
Конечно, затруднительными для украинцев обстоятельствами пыталась в полной мере воспользоваться польская военщина (безусловно, прежде всего, для собственной выгоды). Общая международная ситуация, казалось, также давала ей основания для оптимистичных выводов о возможности нанесения стратегического удара по Украине. Правый фланг обеспечивался боярской Румынией, которая полностью зависела от Антанты. Последняя открыто демонстрировала заинтересованность в провоцировании конфликта с советской властью, активно вооружая армию барона Врангеля, подталкивая остатки белогвардейцев к решительному выступлению против большевизма с юга Украины. Возникали реальные перспективы создания единого антисоветского фронта. К тому же и С. В. Петлюра уверял союзников в том, что с первыми ударами по Красной армии в ее тылу непременно начнется мощное повстанческое движение – закономерная народная реакция на большевистскую политику «военного коммунизма».
Было бы неоправданным сбрасывать со счетов и те обстоятельства, что руководящие круги Польши расценивали ситуацию как благоприятную для осуществления своих давних планов расширения территории государства до границ 1772 г., закрепления прав на Восточную Галицию, Холмщину Подляшье, Западную Волынь. «…Поляки основательно готовились к походу на Украину, – отмечал Ю. И. Тютюнник. – Им даже среди бела дня мерещились границы 1772 года, большая Польша «от моря до моря и до Днепра»»[528]. Собственно, они это и не особенно скрывали, хотя акценты, как принято в дипломатических играх, расставляли по-другому.
«Выправа Кийовска» (поход на Киев) началась на рассвете 25 мая 1920 г. В походе участвовали три польские армии. В их составе действовали девять пехотных дивизий и четыре кавалерийские бригады. Польскую военную армаду поддерживали две петлюровские дивизии. Быстрому продвижению и оккупации значительной части Правобережья способствовал мятеж и переход на сторону врага
