Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2 - Валерий Федорович Солдатенко

В. Ф. Солдатенко

Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг.: обрушение старого и обретение нового. Том 2

© Солдатенко В. Ф., текст, 2021

© Издательство «Директмедиа Паблишинг», оформление, 2021

* * *

VII. Метаморфозы новых сближений и дистанцирований с РСФСР

1. Возрождение УНР и упущенный шанс мирного соглашения с Москвой

Установившийся в 1918 г. оккупационно-гетманский режим не только не имел сколько-нибудь широкой и прочной поддержки в народных массах. Совершенно наоборот. С первых же дней государственного переворота нация, народ их основные страты – крестьяне, рабочие, интеллигенция оказались решительными противниками нового правопорядка, избранного курса, репрессивной практики[1].

Общую ситуацию в Украине можно характеризовать как эскалацию внутренней войны. Придерживаясь брестских договоренностей, руководство РСФСР (и партийное, и советское), по существу дистанцировались от событий в Украине. Конечно, то, что происходило на территории ближайшего соседа, не могло не интересовать, не волновать. Но выбора не было: оставалось одно – наблюдать, сочувствовать и ждать.

Единственное, что выходило за рамки такой позиции, за исключением моральной поддержки, идейной солидарности, это материальная помощь бастующим железнодорожникам по линии профсоюзов, или в редких случаях – восстававшим против режима крестьянам[2]. Имевшая огромное военно-техническое преимущество австро-германская военщина вместе с гетманской вартой (охраной) беспощадно, кроваво расправлялись с теми, кто проявлял свой протест[3].

Однако, несмотря ни на что, энергия недовольства, нетерпимости, нарастающей враждебности быстро накапливалась, ища своего выхода. С неотвратимостью нарастало общенациональное восстание. И оно началось в средине ноября 1918 г.

События в Украине с конца 1918 г., с одной стороны, безусловно, можно отнести к феномену революций. Их содержанием была кардинальная смена политического режима. Гетманат, как исторический анахронизм, отправляли в небытие. Однако он не сдавал свои позиции не то что без боя – без масштабного военного сопротивления. И силы, стремившиеся к политическому Олимпу (прежде всего, национально-демократический лагерь и советский лагерь, возглавляемый коммунистами) вынуждены были достигать цели, втягивая в активные военные действия огромные массы, армии, открывая фронты, совершая крупные операции и т. п. действия, характерные именно для Гражданской войны. Однако низвержением ненавистного гетманского режима дело не завершалось. Оба лагеря тут же переводили взаимную конфронтацию в военное противоборство друг против друга.

В эти процессы с неизбежностью втягивались и украинские силы региона, до определенного времени пребывавшего в состоянии некоего выжидания – Западной Украины. И достижение их региональных целей оказалось также с первых же дней напрямую сопряженным с вооруженной борьбой, вливающейся в водоворот Гражданской войны.

Бесспорно, борьба революционных сил против гетманского режима П. П. Скоропадского и его иностранных союзников оказалась мощной силой, мешавшей гетманской власти укрепиться и действовать согласно собственным планам. Конечно, в этой борьбе украинская патриотическая элита и массы, как собиравшиеся под ее лозунгами, так и консолидировавшиеся вокруг радикальных лозунгов большевиков, испытывали, «проверяли» себя и убеждались в способности решать масштабные политические задачи, наконец, в готовности ликвидировать контрреволюционное господство. На этой почве появились планы организационной подготовки к решающим сражениям, которые бы предопределили возвращение на революционный путь, возрождение демократической государственности.

Констатируя нарастание практически общенационального сопротивления контрреволюционному диктаторскому строю, П. Христюк в итоговом анализе ситуации, сложившейся осенью 1918 г. отмечал: «Гетманщина не имела правдивой опоры ни в одном общественном слое Украины. Льнули к ней более или менее искренне только некоторые мещанские и сельские кулацкие элементы, которые хотели видеть в Гетманщине охрану своих мелкобуржуазных классовых, социально-экономических, а вместе с тем и национально-культурных интересов. Да и эти элементы в итоге были в определенной своей части вытеснены в лагерь враждебных гетманщине сил острой крупнобуржуазной классовой политикой гетманского правительства и позже даже принимали определенное участие в свержении генер. Скоропадского. Помещики и капиталисты, организацией которых собственно и была гетманщина, использовали и ценили ее как аппарат классового господства, как средство эксплуатации и порабощения трудящихся украинских масс, однако относились к ней откровенно враждебно, как к форме украинской государственности: эту последнюю форму они терпели только под принуждением международных обстоятельств и поражения буржуазии в Московии, считая ее временной и используя ее как организационный центр для борьбы с Советской Россией и революцией во всероссийском масштабе.

Что же касается активных врагов, которые готовы были каждую минуту подняться против гетманщины, то их было больше, чем имел когда-либо любой иной режим. Первой и самой грозной силой были украинские трудящиеся – малоземельные и безземельные крестьяне и рабочий класс, особенно первые. Крестьянские восстания как мы уже видели, не утихали ни на один день; они то замирали, переходя к борьбе небольшими партизанскими отрядами, то разворачивались и охватывали широкие просторы и создавали многотысячные армии. Часть повстанческих отрядов со временем превратилась в постоянные, подобные регулярным воинские части; некоторые из последних, не имея возможности сопротивляться наступлению немецкого войска, позже организованно перешли на территорию Советской России. Непосредственное участие в этих восстаниях в качестве руководителей принимали УПСР (главным образом левое течение) и члены Крестьянского Союза; участвовали в них, как отдельные лица и российские большевики на Украине, но они не были связаны организационно ни с УПСР, ни с Крестьянским Союзом»[4].

Кроме того, осенью 1918 г. перспектива сохранения гетманщины стала еще более призрачной из-за маневра силы, которая долгое время поддерживала режим. «Силой этой была московская социал-демократия, увлеченная идеей воссоздания «единой великой России». Развила она свою «боевую» акцию только в последние два месяца гетманщины, когда появились надежды на военную помощь Антанты. После планов этих московских социалистов (с.-р., с.-д., народников и т. д.), которые опирались на российское монархическое офицерство, на весь этот добровольческий сброд, засоривший всю Украину при гетманщине, генер. Скоропадский должен был быть свергнут как «сепаратист» и «враг единой России», Украинская Держава ликвидирована и положено начало с помощью «верных союзников» наступлению на Советскую Россию. С этой целью проводилась организация военных добровольческих частей, а также велись дипломатические переговоры с представителями Антанты в разных европейских центрах. Объявление ген. Скоропадским федерации с Россией и выдвижение им лозунга совместной борьбы за «единую Россию» вполне сбило с толку эту группу. Когда началось восстание Директории против гетманщины, московские «социалисты» не знали уже, что им делать: реакционер генер. Скоропадский был их естественным союзником в борьбе за «единую великую Россию», и было безрассудством выступать против него вместе с украинским крестьянством и пролетариатом за ненавистную этим «социалистам» Украинскую Народную республику»[5]. Таким образом, объективно создавались довольно благоприятные перспективы для проведения широкомасштабных антигетманских акций, которые казались заранее обреченными на успех. Теперь все