Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2 - Валерий Федорович Солдатенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между тем, лично Ю. Пилсудский, его политическое окружение не тратили время зря, стремясь «выжать» из благоприятной ситуации как можно больше выгод. Едва начав поход на Киев, они позаботились о форсировании подготовки экономических и финансовых сделок, предусмотренных Варшавским договором. Поэтому представителей правительства УНР немедленно вызвали в Варшаву и начали с ними оперативно обсуждать хозяйственное соглашение. Аппетиты польской стороны казались необъятными, их интересовало все: украинский сахар, фосфориты Подолии, причалы Одессы, Николаева, Херсона, железные и марганцевые руды, лен, конопля, скот и много других продуктов земледелия и животноводства.
Еще до формального заключения соглашения Ю. Пилсудский пообещал исправить ситуацию с хлебом в собственной стране поставками зерна из Украины. Для реализации этой задачи был создан специальный военный орган во главе с Я. Ромером[540].
На Украину рассчитывали перенести и всю тяжесть расходов по содержанию оккупационных войск. Условия выплаты долга за «военную помощь», оказанную УНР, определял отдельный финансовый договор. При обсуждении его проекта представителями министерств финансов, промышленности и торговли, иностранных дел, военного и главнокомандования Войска польского председательствовавший на заседании вице-министр финансов Страсбургер заявил: «Предстоит определить в принципе способ, которым можем гарантировать возвращение себе средств, израсходованных в ходе нынешней военной акции на Украине. Надлежит… обеспечить себя с экономической стороны… А именно: занимая железные дороги, претендуя на раздел государственного имущества бывшей России, которое должно было находиться или случайно оказалось на территории Украины, например, судна в Одессе…»[541] Отдельно Страсбургер ставил вопрос выплат за военное снаряжение, поставленное «главному атаману». Он предпочитал получить за это золотую валюту или сырье, а также поставить под полный контроль финансы Украины[542].
Условия сделки были кабальными и унизительными. Проект соглашения предусматривал, что УНР «не станет отказывать в выдаче разрешений на вывоз продуктов земледелия, железных и марганцевых руд, железа, ткани, шерсти, фосфоритов, щетины, сырых шкур, сахара, льна, конопли, скота и продуктов животноводства». Под контроль Польши должны были перейти железные дороги. Она должна была получить концессии сроком на 99 лет на разработку железорудных месторождений, морские гавани Причерноморья и проч.[543]
Ю. Пилсудский решительно поддержал алчность своих министров. Он планировал оставить за Польшей огромное количество железнодорожного имущества, захваченного в результате быстрого прорыва польских войск в Северную Украину. 1 мая 1920 г. «начальник государства» просил председателя Совета министров Л. Скульского прислать к нему в Житомир хоть на день министра путей. «Хочу с ним обсудить, – писал Ю. Пилсудский, – возможности воспользоваться добычей железнодорожного имущества. Соглашение вроде бы предусматривает передачу его Украине, но многое можно было бы достать; нужно с этой целью… предоставление мне технических советов, чтобы в некоторых вопросах я мог – не скажу сломать – обойти договор…Количество добытого имущества является огромным, и не хочу обнародовать его в связи с существованием соглашения с Украиной… Итак, еще раз прошу прислать в Житомир на один день мин. железных дорог. Его выезд прошу держать в тайне…»[544] В другом письме к генералу К. Сосиковскому Ю. Пилсудский прямо называет польскую армию «нашим грабительским войском»[545].
Первые успехи нападавших привели их в состояние эйфории. Пилсудский считал «украинскую кампанию» окончательно выигранной, а всю Правобережную Украину – добычей поляков. «Стратегические задачи армии на этом фронте собственно закончены, – пишет он в письме Л. Скульскому. – Однако политические и экономические соображения говорят в пользу оставления этих войск на длительное время»[546].
«Начальник государства» достаточно откровенно излагает свое видение «нового положения на Украине», созданного успехами и быстрым продвижением польских войск и петлюровских частей, их выходом к Днепру и даже форсированием в одном месте реки. «С политической стороны…под их (польских войск. – В. С.) воздействием мы смогли бы скорее создать модус вивенди на этих территориях, выгоднейший для нас; поскольку это обеспечивало бы наибольшее влияние местным полякам… далее – мы могли бы производить большее давление на сформирование правительства Петлюры, последний бы зависел главным образом от нас, а не от кого-то другого; в конце концов, поскольку весь мир должен был бы считаться с Украиной как с нашим творением, то он добирался бы к этой Украине через Варшаву.
С экономической стороны – поскольку в этом случае войско неизбежно содержалось бы здесь, а не в нашей стране, оно не только не представляло бы никакого бремени для нее, но и навсегда обеспечивало бы возможность использования богатств Украины в интересах Польши»[547].
На захваченных украинских землях восстанавливалось жестокое господство польских помещиков. Так, первый же приказ «начальника Подольского округа» помещика Крачкевича провозглашал: «Как представитель народа, который не на словах, а на деле осуществляет охрану частной собственности, приказываю восстановить права частной собственности на земли, леса и накладываю на население безусловную обязанность исполнения этого закона»[548].
«Законами» польские помещики не ограничивались. В Ушацкой волости тех крестьян, которые успели вспахать барскую землю, били розгами, раны посыпали солью. В Малочернянской волости Киевской губернии крестьянина, который отказался сдать жандармерии двух последних лошадей, расстреляли, а его дом сожгли. Подобные расправы ширились.
Продолжая тем временем наступление на восток, поляки 5 мая 1920 г. вышли на окраины украинской столицы, а 7 мая овладели Киевом, оставленным без боя советскими войсками[549].
9 мая поляки перешли Днепр и на левом берегу добрались до Броваров, однако дальнейшее движение прекратили. В тот же день на Крещатике был проведен военный парад польских и украинских подразделений, который принимал Э. Ридз-Смиглы.
24 мая С. В. Петлюра и правительство торжественно въехали в Киев. На Софийской площади состоялся парад украинских и польских войск, который принимали Главный атаман и польский генерал Э. Ридз-Смиглы. В своей речи С. В. Петлюра возвышенно говорил о том, что на левом берегу Днепра украинство ждет освободителей и что все силы надо отдать государственному строительству. Впрочем, его слова не вызвали большого воодушевления. А коммунисты убеждали население в бесполезности, бесперспективности усилий С. В. Петлюры и его единомышленников. Выступая 13 мая 1920 г. в Харькове на II-м съезде комсомола Украины, Х. Г. Раковский доказывал: «Если Петлюра не мог организовать власть, когда с ним вместе были Винниченко, Грушевский, когда его поддерживали социалистические партии, то теперь, когда его поддерживают только одни бандиты, он непопулярен и