Пробуждение Левиафана - Джеймс Кори

«А что с нами? — спросил он, заглядывая в ее темные, невозможные глаза. — Я тебя люблю — или просто так хочу любви, что не вижу разницы?»

— Эй, Миллер, — сказал Холден, и Джули пропала. — Не спишь?

— Ага, не спится.

— Мне тоже.

Минуту они молчали. Гудела аппаратура отсека. У Миллера зудела рука под гипсом — ткани проходили очередной этап насильственной регенерации.

— Ты в порядке? — спросил Миллер.

— Почему бы и нет? — резко отозвался Холден.

— Ты убил того парня, — объяснил Миллер. — На станции. Застрелил его. То есть я знаю, что ты и до того стрелял в людей, еще в отеле, но последнему ты выстрелил прямо в лицо.

— Да, выстрелил.

— Тебя это не мучает?

— Нисколько, — слишком поспешно отозвался Холден.

Гудела система воздушной циркуляции, манжета тонометра на здоровой руке Миллера сжимала ее, будто чья-то ладонь. Холден молчал, но Миллер, скосив глаза, увидел на мониторах повышение давления и активности мозга.

— Нас всегда заставляли брать отпуск, — сказал Миллер.

— Что?

— Когда мы в кого-то стреляли. Не важно, убили или нет, нас всегда заставляли взять отпуск. Сдать оружие. Походить к психиатру.

— Бюрократы, — заключил Холден.

— В этом был смысл, — возразил Миллер. — Когда стреляешь в человека, в тебе что-то сдвигается. Если убиваешь… это еще хуже. Не важно, что они сами напрашиваются или у тебя нет выбора. Может, это немного помогает, но не спасает.

— Ты, однако, кажется, это пережил.

— Может быть, — ответил Миллер. — Слушай. Все, что я говорил тогда насчет убить того парня, насчет того, что оставлять их в живых — дурная услуга. Мне жаль, что я это говорил.

— Думаешь, ты ошибался?

— Нет. Но все равно мне жаль.

— Ладно.

— Господи! Слушай, я что хочу сказать: хорошо, что тебя это беспокоит. Хорошо, что все это стоит у тебя перед глазами и в ушах. Тебя это мучает? Так и должно быть.

Холден минуту молчал, а когда заговорил, голос у него был серым, как камень.

— Я, знаешь ли, и раньше убивал людей. Но те казались просто кляксами на экране радара. Я…

— Здесь иначе, да? — подсказал Миллер.

— Нет, так же, — ответил Холден. — Это проходит?

«Иногда», — подумал Миллер.

— Нет, — сказал он. — Нет, если в тебе еще жива душа.

— Ясно. Спасибо.

— Еще одно…

— Да?

— Я знаю, это не мое дело, но я не хочу, чтобы она задурила тебе голову. Ну вот, ты разбираешься в сексе, любви и женщинах. Это всего лишь значит, что ты родился с яйцами. А эта девушка, Наоми… Похоже, она стоит того, чтобы ее добиваться. Понимаешь?

— Да, — сказал Холден и, помолчав, добавил: — Можно больше никогда об этом не говорить?

— Конечно.

Корабль скрипнул, сила тяжести сместилась вправо. Коррекция курса, ничего особенного. Миллер закрыл глаза, заставляя себя уснуть. В голове теснились мертвые, Джули, любовь и секс. Что-то важное сказал Холден о войне, но он не мог придумать, куда вставить этот фрагмент. Все смешалось перед глазами. Миллер вздохнул, повернулся, пережав при этом одну из дренажных трубок, и ему пришлось сменить позу, чтобы успокоить тревожный сигнал.

Когда манжета на руке снова надулась — это было словно Джули сжала его запястье, склоняясь губами к самому уху. Он открыл глаза, видя одновременно воображаемую девушку и мониторы, которые она загородила бы, будь действительно здесь.

«Я тоже тебя люблю, — сказала она, — и я о тебе позабочусь».

Он улыбнулся, видя, как растут цифры на счетчике частоты пульса.

Глава 33

Холден

Еще пять дней Холден и Миллер провалялись в медотсеке, а вокруг них выгорала Солнечная система. Сообщения о гибели Эроса предполагали: экологическую катастрофу, вызванную сокращением поставок из-за войны, скрытую атаку марсиан, несчастный случай в тайной лаборатории астеров. Аналитики внутренних планет уверяли, что АВП и им подобные террористы наконец показали, какую угрозу они несут невинному мирному населению. Пояс обвинял Марс, или службу жизнеобеспечения Эроса, или АВП в том, что те не предотвратили несчастья.

А потом несколько марсианских фрегатов блокировали Палладу, бунт на Ганимеде привел к гибели шестнадцати человек, а новое правительство Цереры объявило, что все корабли с марсианской припиской, стоящие в их порту, будут интернированы. Угрозы и обвинения под бой барабанов войны перешли на новые темы. На Эросе случилась трагедия, но это было в прошлом, а в каждом уголке обжитого человечеством пространства появлялись очередные угрозы.

Холден выключил новости, поерзал на койке и попытался разбудить Миллера пристальным взглядом. Не сработало. Массивное облучение не наделило его экстрасенсорными способностями. Миллер начал похрапывать.

Холден сел, проверяя гравитацию. Меньше четверти g. Следовательно, Алекс не спешит. Наоми давала им с Миллером время поправиться до прибытия к таинственному астероиду Джули.

Дерьмо!

Наоми.

Последние пять раз, когда она заходила в медотсек, вышли неловкими. Она больше не возвращалась к теме неудачного объяснения, но Холден чувствовал вставшую между ними преграду и горько раскаивался. А Миллер, когда она выходила, каждый раз отводил взгляд и вздыхал, от чего становилось еще хуже.

Но не мог же он вечно избегать ее, каким бы идиотом себя ни чувствовал. Холден свесил ноги с кровати и дотянулся до пола. Мышцы ослабли, но слушались. Подошвы ног болели, но гораздо менее чувствительно, чем все остальное тело. Он встал, придерживаясь за кровать, и проверил равновесие. Качнулся, но устоял. Два шага убедили его, что при слабой гравитации можно и ходить. Капельница потянула за руку. К нему шла трубка от одного-единственного мешка с каким-то голубоватым составом. Он понятия не имел, что в нем, но после рассказов Наоми о том, как близко они оказались к смерти, подозревал, что лекарство может быть важным. Он снял мешок со стены и поднял, держа в левой руке. В помещении пахло антисептиком и поносом. Хотелось уйти отсюда.

— Ты куда? — сонно спросил Миллер.

— Я пошел. — Он памятью тела вернулся во времена, когда ему было пятнадцать.

— Ну-ну. — Миллер перевернулся на бок.

От люка медотсека до центрального трапа было четыре метра, и Холден покрыл это расстояние медленными шаркающими шагами. Бумажные бахилы шуршали по матерчатой обивке металлической палубы. Трап он одолеть не сумел. Рубка располагалась всего одной палубой выше, но подъем на три метра оказался столь же недоступным, как будь он тысячеметровым. Он нажал кнопку вызова лифта, через пару минут люк в полу открылся и с электрическим визгом показался лифт. Холден хотел запрыгнуть на площадку, но только медленно завалился на колени, цепляясь за трап. Он остановил лифт, выпрямился, подтянувшись, и запустил его снова, к следующей палубе, куда рассчитывал явиться не таким побитым и больше похожим на капитана.

— Господи, кэп, ну и видок у тебя, — услышал он голос Амоса, едва лифт остановился. Механик развалился на двух креслах перед панелью сенсоров и жевал что-то, похожее на полоску кожи.

— Ты это уже говорил.

— Это все еще правда.

— Амос, тебе делать нечего? — одернула Наоми. Она сидела перед одним из компьютеров, наблюдая за мельканием на экране, и не обернулась к Холдену. Дурной признак.

— Не-а. Никогда еще не работал на таком скучном корабле, босс. Ничего не ломается, протечек нет, даже ничего не дребезжит, требуя подтянуть, — ответил Амос, всосав последнюю полоску закуси и причмокнув губами.

— Всегда можно заняться уборкой, — напомнила Наоми и постучала по экрану перед собой. Амос перевел взгляд с нее на Холдена, снова покосился на нее.

— Да, я тут вспомнил, мне надо в машинный зал, посмотреть… ну, то, что я хотел посмотреть. — Он поднялся. — Извини, кэп.

Протиснувшись мимо Холдена, он заскочил в лифт и направил его к корме. Палубный люк закрылся за ним.

— Привет, — сказал Холден, когда Амос пропал из виду.

— Привет. — Она не обернулась. Это тоже не предвещало добра. Когда она выставила Амоса, он понадеялся, что она хочет поговорить. Но сейчас было не похоже. Холден вздохнул и прошаркал к соседнему с ней креслу. Рухнув в него, он почувствовал, как гудят ноги. Словно он не двадцать шагов прошел, а пробежал километровую дистанцию. Наоми распустила волосы, и они скрывали ее лицо. Холдену хотелось убрать их, но он опасался, что она ответит астерским кунг-фу и сломает ему локоть.

— Слушай, Наоми, — начал он, но она, не оборачиваясь, нажала кнопку на своей панели. Он замолчал, увидев перед собой лицо Фреда. — Это Фред? — спросил он, не придумав более дурацкого вопроса.

Наоми ткнула в кнопку «Пуск», и лицо на экране ожило.

«Наоми, кажется, вам туго пришлось. Эфир полон толков о закрытии станции, предполагают атомный взрыв. Никто не знает, что и думать. Держите нас в курсе. Мы тем временем сумели взломать кубик, который вы нам оставили. Похоже, это пакет данных с „Доннаджера“, в основном с ЭМ-локатора. Мы искали зашифрованные сообщения, но мои люди ничего не нашли. Я прилагаю данные. Держите меня в курсе, если что-то обнаружите. Тихо, конец связи».