Пробуждение Левиафана - Джеймс Кори

Через сто тридцать два часа команда «Скопули» дозрела. Миллер предвидел это еще прежде, чем дошло до схватки. Он сталкивался с тюремными бунтами и в пленниках заметил то же подавленное возбуждение. Запись показала участок стены, где остались пулевые пробоины. Пока их еще не было. Появятся. В кадр вошел человек с подносом еды.

«Вот оно», — подумал Миллер. Схватка оказалась короткой и жестокой. У пленников не было ни единого шанса. Миллер видел, как кого-то из них — с волосами песочного цвета — подтащили к шлюзу и вышвырнули в космос. Остальных крепко связали. Кто-то плакал, кто-то орал. Миллер промотал запись.

Это должно располагаться где-то здесь. Момент, когда оно — чем бы оно ни было — вырвалось на свободу. Однако либо это случилось в не охваченной наблюдением части корабля, либо оно находилось там с самого начала. Почти ровно через сто шестьдесят часов после того, как заперли в шкаф Джули, мужчина в белом джемпере с остекленевшим взглядом и неуверенной походкой завалился в жилой отсек, и его вырвало на охранника.

— Твою мать! — вскрикнул Амос. Миллер вскочил с места, даже не разобравшись, что случилось. Холден тоже встал.

— Амос? — позвал он. — Что там у тебя?

— Погоди, — ответил Амос. — Да все нормально, кэп. Просто эти поганцы сорвали кусок реакторной обшивки. Я ее поставил, но схватил больше рад,[26] чем мне бы хотелось.

— Возвращайся на «Роси», — сказал Холден. Миллер, придержавшись за стену, толкнулся обратно к панели управления.

— Не взыщи, капитан, но я покуда не собираюсь ссать кровью или еще что, — ответил Амос. — Это я просто от неожиданности. Если станет не по себе, тут же вернусь, но, если ты позволишь поработать еще несколько минут, я обеспечу вам малость атмосферы.

Миллер вглядывался в лицо Холдена, тот пожал плечами. Он мог отдать приказ или оставить все как есть.

— Ладно, Амос. Но если вдруг закружится голова или еще что — что угодно! — тотчас в медотсек.

— Понял, понял, — отозвался Амос.

— Алекс, следи там за биометрией Амоса. Предупреди, если возникнут проблемы, — сказал Холден по общей связи.

— Роджер, — лениво протянул Алекс.

— Нашел что? — по личному каналу обратился Холден к Миллеру.

— Никаких неожиданностей, — ответил тот. — А ты?

Миллер подлетел к экрану, с которым работал Холден. Холден подтянул себя обратно в кресло и вывел на монитор запись.

— Я думал, кто-то должен был остаться последним, — сказал он. — То есть кто-то должен был пострадать меньше других, когда эта дрянь вырвалась на волю. Вот я и просмотрел активность системы перед отключением.

— И?

— Был всплеск за пару дней перед отключением, а потом целых двое суток пусто. И еще маленький пик. Доступ к файлам, диагностика системы. А потом кто-то взломал основные пароли, чтобы сдуть атмосферу.

— Значит, это Джули.

— Я так и подумал, — согласился Холден, — однако один из открытых ею файлов… черт, где же он? Был прямо… А, вот. Посмотри-ка.

Экран моргнул, контрольные лампочки просигналили готовность, и появилась эмблема в высоком разрешении, зеленая с золотом. Логотип корпорации «Протоген», с девизом, которого Миллер прежде не встречал: «Раньше всех. Быстрее всех. Дальше всех».

— Каким временем помечен файл? — поинтересовался Миллер.

— Оригинал был создан два года назад, — сказал Холден. — Копирован восемь месяцев назад.

Эмблема погасла, и на ее месте появился сидящий за столом человек приятной наружности. Темные волосы с намеком на седину на висках, готовые к улыбке губы. Он кивнул в камеру. Улыбка не коснулась взгляда, пустого, как у акулы.

«Социопат», — решил Миллер.

Губы мужчины беззвучно задвигались. Холден ругнулся и переключил звук на рацию их скафандров. Прокрутил видеозапись к началу и запустил снова.

«Мистер Дрезден, — начал мужчина, — я хотел бы поблагодарить вас и членов правления, которые нашли время просмотреть этот обзор. Без вашей поддержки, как финансовой, так и иного рода, невероятные открытия, сделанные в рамках этого проекта, были бы невозможны. Хотя работу проводила моя группа, но постоянная заинтересованность „Протогена“ в прогрессе науки дала нам возможность заниматься ею.

Джентльмены, я буду откровенен. Протомолекула Фебы превзошла все наши ожидания. Я уверен, она представляет воистину революционный прорыв в технологии. Я знаю, что в такого рода презентациях нередко случаются преувеличения. Прошу обратить внимание, что я тщательно подобрал слова: „Протоген“ может стать наиболее значимой и могущественной организацией за всю историю человечества. Но для этого потребуются инициатива, целеустремленность и дерзость».

— Он говорит об убийствах, — вставил Миллер.

— Ты это уже смотрел? — спросил Холден.

Миллер покачал головой. Картинка сменилась. На месте оратора появилась мультипликация. Схематическое изображение Солнечной системы. Орбиты, обозначенные широкими цветными линиями, показывались в плоскости эклиптики. Виртуальная камера быстро двигалась от внутренних планет, где, надо полагать, находились мистер Дрезден и члены правления, к газовым гигантам.

«Для тех, кто не знаком с проектом, скажу, что восемь лет назад произошла первая высадка человека на Фебе», — произнес «социопат».

Картинка приблизила Сатурн; спутники и кольца проносились мимо в торжестве крутой графики над точностью отображения.

«Это маленькая ледяная луна, и предполагалось, что Феба, наряду с кольцами, может стать источником воды. Марсианское правительство отправило научную экспедицию скорее из соображений бюрократического порядка, нежели в расчете на реальный экономический выигрыш. Были взяты образцы ядра, и, когда в них обнаружились силикатные аномалии, пригласили „Протоген“ поучаствовать финансово в долгосрочных научных исследованиях».

Луна — Феба — заполнила экран, медленно повернулась перед камерой, словно проститутка в дешевом борделе. Испещренная кратерами глыба, неотличимая от тысяч знакомых Миллеру астероидов и планетоидов.

«Учитывая экстраэклиптическую орбиту Фебы, — продолжил „социопат“, — мы предположили, что это тело происходит из Пояса Койпера[27] и было захвачено Сатурном. Однако факт существования сложных силиконовых структур во внутренних слоях льда наряду с предполагаемыми противоударными структурами в строении самого тела заставил нас принять другую точку зрения.

Применяя аналитические методы „Протогена“, пока недоступные марсианской группе, мы с большой достоверностью определили, что планетоид, который вы сейчас видите на экране, не образовался естественным путем, но был создан как оружие. Специфическое оружие, предназначенное, чтобы донести свой заряд из глубин космоса и доставить его на Землю два с третью миллиарда лет назад, на ранних стадиях формирования жизни. А заряд этот, джентльмены, был таков…»

Изображение переключилось на схему, ничего не говорившую Миллеру. Она напоминала устройство вируса, как его рисуют в медицинских справочниках, кольцевые структуры выглядели красивыми и неправдоподобными.

«Эта протомолекула первоначально заинтересовала нас своей способностью сохранять исходную структуру в широком диапазоне условий при вторичных и третичных изменениях. Она также проявляла сродство к углеродным и силикатным структурам. Ее активность заставляла предположить, что, не будучи сама живой, она несет инструкцию по перестройке и изменению других реплицирующихся систем. Опыты на животных указывают, что она не только действует на простые репликаторы, а масштабируется».

— Опыты на животных, — повторил Миллер. — Они что, облили этим кошку?

«Из этого следует, прежде всего, — говорил между тем „социопат“, — существование более обширной биосферы, часть которой составляет наша система. Протомолекула — артефакт этой биосферы. Согласитесь, сама по себе такая новость произведет революцию в наших представлениях о вселенной. Позвольте вас уверить, что это лишь мелочь в сравнении с остальным. Если бы случайность орбитальной механики не остановила Фебу, то жизни, какой мы знаем ее ныне, не существовало бы. Но возникла бы другая. Первые клеточные структуры на Земле подверглись бы перестройке. Протомолекула перепрограммировала бы их».

Человек снова появился на экране. Он продолжал улыбаться, и улыбка теперь затронула и его глаза. Миллер чувствовал, как в нем зарождается нутряная животная ненависть, и он хорошо знал ее причину. Страх.

«„Протоген“ может не только стать монопольным владельцем первого образца технологии инопланетного происхождения. В наших руках механизм, позволяющий манипулировать живыми системами, и первые сведения о природе большой — я бы сказал, галактической! — биосферы. Области его применения кажутся безграничными. Я считаю, что не только нам, но самой жизни представляется возможность небывало глубоких перемен. Более того, контроль над этой технологией отныне и навсегда станет фундаментом политической и экономической власти.