Весы змея - Ричард Кнаак

Комната, в которую он вошёл, была совершенно пустой — видимо, внутреннее убранство или артефакты давным-давно были растащены ворами или строители забрали их с собой. Ульдиссиана не заботило, для каких целей использовалось строение, его волновали только голоса в другой комнате.

Голоса Ромия… И Серентии.

— …и да, Ромий, скоро мы будем на пути к главному храму Триединого. Клянусь смертью Ульдиссиана, что я завершу его дело. Сначала Триединое, а затем, определённо, Собор Света… Который может оказаться худшим противником, чем тот, с которым мы сейчас сражаемся.

— Я снова извиняюсь, — ответил ей партанец. — Но я тоже хочу закончить унаследованное от Ульдиссиана дело. Благодарю за то, что уверила меня.

— Не за что. Что-нибудь ещё?

Ульдиссиан больше не смел подвергать жизнь Ромия опасности. Помня также о том, что не должен причинять вреда телу Серентии, сын Диомеда направил всю свою волю на повторение того, что сделал со стражниками снаружи. Он сосредоточился на женском голосе…

Тишина окутала здание, тишина, наконец прерванная вздохом изумления Ромия.

— Мастер Ульдиссиан! Она не двигается! Она стоит, словно статуя!

Ульдиссиан вошёл. Первой он заметил Серентию, такую же красивую, какой он её помнил, в позе богини, с рукой, протянутой к Ромию. Притягательная улыбка, которой никогда не бывало на лице дочери торговца, служила достаточным доказательством, что внутри женщины пребывала Лилит.

Затем страшное зрелище позади неё отвлекло его внимание.

Алтарь.

Алтарь, окроплённый кровью столетней давности.

Он мог посчитать это просто жутким совпадением, но на серой каменной плите лежали длинный кинжал и кубок. Хуже того, окроплённая поверхность была исписана рунами, свежими рунами.

Этой ночью алтарь должен был снова окропиться кровью в первый раз за многие поколения.

Несмотря на опасность, что Лилит преодолеет его силы, Ульдиссиан не мог не посмотреть вверх. Над алтарём лицо духа или демона, который был высечен здесь из камня, было искусно заменено пугающим совмещением женских лиц, в котором уже больше угадывалась Лилит.

— Мастер Ульдиссиан?

Печальный голос Ромия наконец вернул его к реальности. Партанец отступил назад, пока Ульдиссиан лицезрел застывшую фигуру.

Приблизившись, Ульдиссиан смог разглядеть тонкие намёки на то, что девушки, с которой он вырос, на самом деле здесь не было. Не только улыбка, но и глаза таили жёсткое коварство, которое трудно было не узнать.

— Всё кончено, Лилит… — выдохнул он. Ульдиссиан приложил ладони к вискам девушки. Он не знал наверняка, что нужно делать, но он чувствовал, что, если бы он как-то смог достичь Серентии, она помогла бы ему изгнать демонессу. — Всё кончено…

Что-то тяжёлое ударило его по затылку.

Мир закружился. Сквозь пелену тумана он разглядел, что Ромий наклонился к нему с фанатичным выражением на лице и камнем в руках, который он, по-видимому, взял где-то в комнате. Кровь на кромке камня принадлежала Ульдиссиану.

— Ты не причинишь вреда моей Лилит! — бросил Ромий, его лицо злобно искривилось. — И не мечтай!

И, падая, Ульдиссиан услышал голос Серентии… И чересчур знакомый смех Лилит.

— Хорошая работа, любовь моя… В точности так, как мы планировали.

Глава пятнадцатая

Очнувшись, Ульдиссиан обнаружил, что его руки и ноги привязаны к камню алтаря. Это само по себе уже немало лишало присутствия духа, но когда он попытался использовать свои силы, чтобы освободиться… Ничего не произошло.

Затем он снова услышал знакомый смех.

— Мой дорогой, дорогой Ульдиссианчик, — проворковала Серентия. Только, напомнил себе сын Диомеда, это была не Серентия, а Лилит. — Такой наивный. Такой доверчивый.

Перед ним предстало лицо, но не то, которое он ожидал. Ромий взирал сверху вниз на бывшего друга.

— Тебе не следовало возвращаться, мастер Ульдиссиан. Никогда.

— Ромий! Ты свихнулся? Это демон здесь, Лилит, не Серентия!

Партанец покачал головой.

— Нет… Ты ошибаешься. Здесь обе они. Моя Серентия и моя Лилит. У меня есть обе…

Шаги предвосхитили появление демонессы. Смахнув прядь длинных, тёмных волос Серентии, она нежно облокотилась на плечо Ромия.

— И у меня есть ты, дорогой Ромий! Гораздо более преданный любовник, чем ты, Ульдиссиан, который не сумел разглядеть всего, что предлагалось! Я могла бы стать любой, кого ты желаешь, включая ту, что сейчас перед тобой… Но ты отверг мою любовь и моё предложение…

— Ты хотела лишь марионетку, которая вела бы твою магическую армию, чтобы ты смогла отнять Санктуарий у Инария! — Ульдиссиан посмотрел на Ромия. — Когда она найдёт кого-нибудь ещё более полезного, ты окажешься на задворках! Подумай, Ромий! Это не ты! Не ты!

— Ты ничего не знаешь о том, как я жил, пока ты не пришёл в Парту, мастер Ульдиссиан! Я ни перед кем не держал отчёта! Все боялись меня! Ты отнял это у меня и сделал меня своей овцой! Но она напомнила мне, кем я являюсь на самом деле, — он придвинулся ближе, глаза были широко распахнуты и метали огонь. Выражение лица было маниакальным, — и за это я обожаю её ещё больше!

С партанцем разговаривать было бесполезно. Лилит совершенно околпачила его, заглянув в уголки души, в которых ещё таилась тьма, которая некогда целиком опутывала Ромия… И снова выпустила её на волю.

Ульдиссиан попробовал освободить левую руку, но путы держали крепко. Ромий ухмыльнулся. Лилит сложила губы в притворном сочувствии узнику.

Чтобы выиграть время и придумать, как бежать, Ульдиссиан спросил:

— Так что же, она использовала тебя, чтобы обратить новых эдиремов? Только этого она и хочет! Она не может делать это так быстро сама. Такова природа дара; он присущ человеку, а она не человек, Ромий!

Его слова пролетели мимо ушей.

— Она выбрала меня. Она выбрала меня из всех их, потому что она увидела, какой я сильный и что меня можно освободить от иллюзий, которые ты наложил на нас. С Хашира я показываю другим, старым и молодым, каждый день, и много таких дней впереди. — Он осклабился. — Они обращаются ко мне, как к богу…

Лилит придвинулась ближе, сначала поцеловала Ромия в щёку, а затем лизнула её. Он ответил на действие, как кот, потерев своё лицо об её. От этой сцены Ульдиссиану сделалась дурно: он переживал не только за Серентию, но и за партанца тоже. Это не был Ромий, которого он знал.

— А после сегодняшней ночи, — прошептала демонесса Ульдиссиану, продолжая соблазнение, — они все увидят правду, дорогой Ромий! Разве не так?

— Ты собираешься использовать его? — радостно ответил бывший разбойник.