Весы змея - Ричард Кнаак

Была ночь, что поначалу смутило его. Похоже, время в мире дракона текло странно; он думал, будет гораздо более раннее время суток. И всё же покров темноты, без сомнения, был на руку Ульдиссиану, который хотел оставаться вне поля зрения своих последователей до тех пор, пока не выяснит, какое влияние на них уже заполучила Лилит.

Хотя большим искушением было сойтись с ней на глазах у всех, Ульдиссиан сомневался, что такой манёвр обернётся для него благом. В случае с Лилит лучше было сначала сделать её безвредной… Как-то. Только после этого сможет он позаботиться об остальном.

Когда он приблизился к лагерю, стало ясно, что ряды эдиремов сильно пополнились после Хашира, и это отнюдь не порадовало Ульдиссиана, как некогда. Большая часть новоприбывших могла оказаться делом рук Лилит, хотя он и гадал, как ей это удалось. То, что демонесса выбрала в качестве дурачка его, заставило его предположить, что она нуждалось в нём, чтобы было легче пробуждать дар в людях, но большое число новых эдиремов, которое ощущал Ульдиссиан, наводило на мысль, что она солгала… Похоже.

Ульдиссиан кружил, исподтишка стараясь обнаружить Лилит и в то же время не дать ей увидеть его. Он не был уверен, что сможет продолжительное время оставаться незамеченным.

Джунгли опускались, давая ему выгодную позицию для осмотра главной части лагеря. Со слабым интересом он озирал мешанину из палаток, одеял и навесов. Почему-то он сомневался, что Лилит стала бы спать под одним из них. И всё же он знал, что она должна быть близко…

Строение прямо посреди лагеря эдиремов заставило Ульдиссиана замереть. Перед ним стояло большое каменное здание, освещённое факелами. Поначалу он принял его за какую-то старую охотничью хижину, но при дальнейшем осмотре он заметил не только остроконечную дверную раму и странно наклонённую крышу. Рифлёные колонны, орнамент в виде завитков на двери — всё намекало на одно. Пусть меньший и более древний, чем все, что он видел раньше, перед ним стоял какого-то рода храм.

Уже когда он понял это, его взгляд, — который он подкрепил, так что можно было видеть в темноте, — наткнулся на то, отчего кровь застыла в жилах.

Это был барельеф лица Серентии над входом.

Она была изображена как великолепная и всезнающая богиня, а не смертная женщина. Даже хотя казалось, что лицо всегда было элементом здания, было ясно, что оно появилось здесь недавно.

Он сразу понял, что это значило. Через Серентию Лилит создавала культ самой себя. Вообще-то, хотя Ульдиссиан и не мог быть уверен со своей позиции, чем дольше он изучал лицо Серентии, тем больше ему казалось, что к её чертам подмешаны другие черты.

А потом он узнал, кому они принадлежали. Лилит. Уже стало очевидно, что она намеревалась сделаться их госпожой и телом, и духом. В какой-то момент она сможет выйти из тела Серентии, возможно даже, снова представ в качестве «Лилии».

Сдерживая клокочущую внутри него ярость, Ульдиссиан задумался о древнем храме. Вряд ли Лилит пришла сюда случайно; так она не работала. Строение было предумышленным местом назначения.

От осознания этого мороз побежал по коже Ульдиссиана. Что-то должно было здесь произойти, что-то, соответствующее чаяниям демонессы…

Большинство эдиремов начали устраиваться на ночь, без сомнений, изнурённые тяжёлым переходом. Часовых было больше, чем обычно, гораздо больше, чем было оправданно. Ульдиссиана больше беспокоила их манера поведения: они как будто держались холоднее и тревожили даже своих сонных товарищей. В страже имелись и партанцы, и жители низин, некоторых он узнал. Большая часть стражников были мужского пола, но среди них имелось также несколько женщин, с такими же тёмными выражениями на лицах.

Ульдиссиан без труда ощутил тень на их душах, пятно, которое выдавало работу Лилит.

Вдруг один из часовых взглянул в его направлении. Сдерживая ругательство, Ульдиссиан укрепил свой щит и отступил дальше в джунгли. Нахмурившись, стражник сделал шаг по направлению к месту, где он скрывался.

«Ты ничего не видишь, — подумал Ульдиссиан, глядя на человека. — Просто джунгли. Тебе всё показалось…»

Он никогда прежде не пробовал влиять на другого таким образом и надеялся, что тем самым не выдаст себя. Часовой ещё немного постоял… А затем хмыкнул и вернулся на свой пост.

Проскальзывая дальше, Ульдиссиан ругал себя за беспечность. Он чуть себя не выдал… Стражнику. Будь это Лилит, Ульдиссиан точно был бы обнаружен.

Находилась ли Лилит внутри храма? Не в силах как следует ощутить её, Ульдиссиан мог только предполагать. Соблюдая величайшую осторожность, он попытался лучше прощупать строение.

Попытался и быстро потерпел неудачу. Храм окружала какая-то завеса, которая делала происходящее внутри необнаружимым ни для кого снаружи, даже для него. Это только усилило беспокойство Ульдиссиана. Что это Лилит так хотела спрятать, даже притом, что сама окружила место теми, кто потенциально мог ощутить это?

Он боялся, что у него есть кое-какая идея… И это подвело его к решению. Конечно же, Лилит не могла действовать, пока большинство её «последователей» не уснёт. Если Ульдиссиан сможет добраться до здания необнаруженным…

Слева от него произошло какое-то внезапное движение. Он едва успел закрыть себя, чтобы проходящая фигура не смогла узнать его. У Ульдиссиана спёрло дыхание, когда он узнал плешивого человека, направляющегося к краю лагеря.

Ромий.

Ульдиссиан не мог упустить этот момент. Сосредоточившись, сын Диомеда дотянулся до партанца.

Ромий сдержал вздох удивления. Двигаясь как ни в чём не бывало, он развернулся к джунглям и скрылся с поля зрения лагеря.

Вздох спустя двое мужчин встретились лицом к лицу. Ромий не мог сдержать испуга.

— Мастер Ульдиссиан? Мы думали, ты погиб! Где ты был? — он поколебался, а затем добавил. — Ты ведь не призрак, правда?

— Это я. Какая удача, Ромий! Ты-то мне и нужен.

Бывший разбойник моргнул и ответил:

— Я к твоим услугам, мастер Ульдиссиан, ну конечно же!

Кивнув в знак благодарности, Ульдиссиан отвёл своего товарища подальше от лагеря.

— Прежде всего, я должен кое-что узнать, Ромий… Как эдиремы справились в Хашире?

— Это было кроваво! У храма были магия и сила куда как большие, чем мы представляли себе! Да, мастер Ульдиссиан, некоторых мы потеряли, Томо, например.

Томо. Ульдиссиан скорбел обо всех убитых, но Томо ему довелось знать лучше, чем многих.

— Как Сарон перенёс это?

— Он поклялся отомстить за смерть кузена, убив сотню служителей Триединого при следующей стычке…