50 х 50 - Гарри Гаррисон

— Оставайся здесь, — приказал он, получив ответы на все вопросы, повернулся ко мне. — Я хочу воспользоваться вашим телефоном. Покажите, где он.

Вся информация из ручного терминала, спасибо сотовой связи, уже поступила в центральный компьютер, так что мой телефон ему совершенно не требовался. Он молчал, пока мы не вошли в дом.

— У нас есть основания подозревать, что это не простое кораблекрушение. Принято решение не брать его под стражу, а оставить здесь, где его можно держать под наблюдением…

— Извините, но это невозможно. У меня работа.

Я еще говорил, а он уже нажимал кнопки ручного терминала. За моей спиной включился принтер, на поднос упал лист бумаги.

— Старший писарь Кон-Гриви, вы только что переведены из запаса на действительную службу. Вы будете выполнять приказы, вы прекратите задавать вопросы, отныне на вас распространяется действие Закона о государственных секретах от 2085 года, и вас будет судить военный трибунал, если вы кому-то об этом расскажете, — он взял лист бумаги и протянул мне. — Вот копия приказа. Подозреваемый остается здесь. Все датчики в этом доме активированы, все разговоры будут записываться. Вне дома вам разговаривать запрещено. Если подозреваемый покинет вверенную вам территорию, вы должны незамедлительно поставить нас в известность. Вы меня поняли?

— Да-да, сэр.

Он игнорировал нотки сарказма в моем голосе, повернулся и вышел из дома, взмахом руки предложив мне следовать за ним. Я сдержал злость, выбора у меня не было, и поплелся следом. Капитан приказал патрульным вернуться в вертолет, потом обратился к ирландцу:

— Хотя иммиграция в Соединенные Штаты строго ограничена, есть особые инструкции, касающиеся жертв кораблекрушений. И пока решение по вашему делу не будет принято, вы останетесь здесь, с мистером Кон-Гриви. Поскольку денег на ваше содержание фондами Береговой охраны не предусмотрено, он вызвался какое-то время обеспечивать вам хлеб и кров. На этом все.

Бирн проводил вертолет взглядом, повернулся ко мне:

— Вы — добрый человек, мистер Кон-Гриви…

— Бил, — поправил я его. И мне не хотелось, чтобы меня благодарили за гостеприимство по приказу.

— Спасибо, Бил. А мое христианское имя — Кормак.

Открылась дверь, появилась Крикет в одной из моих рубашек, полы которой она завязала узлом на талии.

— Я слышала вертолет. Что случилось?

— Патруль Береговой охраны. Должно быть, они видели, как я вытаскивал Кормака на берег, — первая, но далеко не последняя ложь. Мне это определенно не нравилось. — Он поживет со мной.

— Великолепно. Новый зверь оживит нашу жизнь.

От ее слов Кормак густо покраснел.

— Извините меня. В этой одежде я действительно напоминаю животное…

Когда она рассмеялась, он покраснел еще пуще.

— Глупый, это такое выражение. Зверь — это мужчина, любой мужчина. Я могу называть зверем и папу, он возражать не будет. Ты женат, Кормак?

— Да.

— Это хорошо. Я люблю женатых мужчин. Охота на них более волнительна и сексуальна. Я разведена. Дважды.

— Ты уж извини нас, Крикет, — вмешался я. — Хочу показать Кормаку душ и найти сухую одежду. А потом позавтракаем во внутреннем дворике, до того как на улице станет слишком жарко.

— Ладно-ладно, — согласилась она. — Только не задерживайтесь слишком долго, а не то я заподозрю мужеложство.

Кормак вновь густо покраснел. У меня создалось ощущение, что лексикон моей дочери не очень-то вписывался в привычную ему социальную атмосферу. Но нынешняя молодежь своими речами часто шокировала мое поколение. Я отвел его в ванную, а сам пошел за одеждой.

— Бил, — позвал он меня. — Могу я попросить тебя об услуге? В душе… тут нет ни одного крана.

— Чтобы включить воду, достаточно сказать об этом… Подожди, я покажу, — я всунулся в душевую. — Тридцать пять градусов, мыло, включить, — душ ожил. — После того как намылишься, скажешь: «Смыть». Потом — «Выключить». Одежду я положу на кровать.

Он появился, когда я допивал вторую чашку кофе. Как я и ожидал, из оставленной ему одежды он выбрал черные брюки и темную рубашку с длинными рукавами.

— Что будем есть? — спросил я.

— Все, что на огне, — ответил Кормак. — Умираю от голода.

— Я об этом позабочусь, — пальцы Крикет пробежались по клавиатуре. Его слова меня заинтриговали. Хотелось как можно больше узнать о стране, которая называлась Ирландия. Огонь на кухне! Перед моим мысленным взором возник пылающий на полу костер, поднимающийся к потолку дымок.

Появилась его тарелка: яичница, свиная отбивная, жареный картофель, рис, вермишель. Крикет полагала, что шутка ей удалась. Но он смел все.

— Расскажи мне об Ирландии, Кормак, — попросила Крикет.

Он улыбнулся, глотнул кофе, чтобы освободить рот от еды.

— А что рассказывать, мисс? Там все, как было.

— Я именно об этом. Здесь тебя многое удивляет. Я видела, как ты таращился на вертолет. Никогда не видел?

— По правде говоря, нет, хотя я читал об этих штуковинах и видел их фотографии в книгах. И я никогда не видел, чтобы тарелка с дымящейся едой появлялась из стены. И никогда не говорил с душем. Вы живете в стране чудес, по-другому и не скажешь.

— А ты?

Он положил вилку, прежде чем ответить, выпил кофе.

— В сравнении с вашей наша жизнь покажется вам примитивной. Но у нас все налажено, мы сыты и даже счастливы, если кто-то может быть счастлив на этой грешной земле. Изумрудный остров всегда отличали малонаселенность и развитое сельское хозяйство. Поэтому, когда иссякла нефть, у нас не возникло проблем, с которыми столкнулась Англия. Ни тебе бунтов, ни перестрелок. Разумеется, поначалу нам пришлось туго. Люди покинули города, вернулись в сельскую местность, когда отключилось электричество и замерли автомобили. Но торф — хорошее топливо для костра, его добыча не дает замерзнуть. На телеге, запряженной ослом, можно добраться до любого нужного тебе места, поезда дважды в неделю ходят между Дублином и Корком. В океане есть рыба, на лугах пасутся коровы и овцы. Это неплохая жизнь, знаете ли.

— Очень мило и примитивно, совсем как возвращение в каменный век, когда жили в пещерах и все такое.

— Обойдемся без оскорблений, Крикет!

— Папа, у меня в мыслях такого не было. Я тебя оскорбила, Кормак?

— Раз не хотели, значит, нет.

— Видишь, папа? А что ты сказал насчет Англии? Разве она не часть Ирландии? — В географии Крикет разбиралась слабо.

— Не совсем так… хотя иногда Англия считала нас своей частью. Это другой остров, расположенный рядом с нашим. С сильно развитой промышленностью, точнее, до конца двадцатого века она считалась сильно развитой. А потом иссякла нефть и экономика рухнула, рухнула абсолютно. И пребывала в таком состоянии довольно долго, до Второй гражданской войны. Север против Юга, говорили они, но в действительности богатые воевали с бедными. ООН отказалась вмешаться в отличие от Северной Ирландии, туда они послали шведские войска, чтобы остановить вторжение англичан. И теперь Англия очень похожа на Ирландию, если не считать руин больших городов. Ведущая отрасль — сельское хозяйство, хотя какое-то промышленное производство еще теплится в центральных графствах, все-таки они победили в той войне. Вы — счастливчики. Быстрые войны не пересекли Атлантику. Хотя у вас были свои трудности. По крайней мере, так написано в учебниках по истории.