Право на Тенерифе - Ирина Александровна Лазарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот в первые же выходные Алина позвала всех подруг к ней на день рождения. Это был семейный праздник, но Юля пришла на него сиротливо одна; ей приходилось веселиться, когда дочь лежала в больнице и готовилась к столь серьезной процедуре. У Алины стол ломился от салатов, биточков, котлет, всего, что так любят дети. Константин играл с детьми, пока Алина занимала гостей. Женя буквально плюхнулась на диван, не в силах даже пошевелить языком, чтобы предложить помощь имениннице.
– А где Эдуард? – спросила Юля.
Женя показала пальцем на дверь в детскую.
– А, за мальчишками следит, – кивнула Юля, – дает маме отдохнуть.
Женя закрыла глаза и промолвила:
– Я сейчас засну.
– Не сметь! – засмеялась Алина.
Через какое-то время толпа детей вместе с отцами ворвалась в гостиную и буквально набросилась на стол.
– Руки помыли? Фартуки надели? – только и успевала кричать Женя, недовольно глядя на супруга, который совсем позабыл о столь важных мелочах.
Но было поздно: их мальчики, один меньше другого, уже хватали со стола все подряд, надкусывали, бросали на стол, а затем пробовали другое.
– Когда третий был грудным, и то было проще! – воскликнула Женя. – Он хотя бы к столу не лез. С тремя справиться просто невозможно.
– По ним не скажешь, что у них такие спокойные интеллигентные родители, – улыбнулась Алина.
– Это точно, – отвечал Эдуард, выхватывая из рук младшего еду.
Юля внимательно наблюдала за тем, как Константин во всем помогает жене, словно они только поженились. Казалось, будто вся эта история с продавщицей была небылицей, приснившейся им всем.
Тут раздался звонок в дверь, все замерли, веселье будто на мгновение прекратилось; взрослые посмотрели на Юлю. Она не поняла их взгляда. Лишь дети продолжали хватать все со стола, ничего не замечая. Алина вскочила и пошла встречать гостью: это была Марина.
– Я ненадолго зашла, – начала она сразу извиняться, когда увидела, как на нее смотрят Алина и Женя, словно стесняясь ее.
Юля опустила глаза и стала теребить в руках бумажную салфетку, разрывая ее стороны. Все сели за стол, смущенно перекидываясь комментариями про мальчиков Жени.
– Сразу видно, мужчины растут, – сказал Костя, – такой здоровый аппетит.
– Федя так никогда не ел, – вздохнула Алина.
– Мам, – Федя, самый старший из детей, почувствовал себя сразу неловко.
– Ах, я забыла, ты уже взрослый, – рассмеялась Алина.
– Хочу сказать тост нашей Алиночке, – вдруг сказала Марина, поднимая бокал. Юля вздрогнула, но по-прежнему прятала взгляд. – Женщине невероятной красоты, духовности, доброты, ума! Будь всегда такой же прекрасной подругой, матерью, ну а главное, супругой. Японская мудрость гласит: любовь – это не когда два человека смотрят друг на друга, а когда они смотрят в одну сторону. Так и я вам желаю, дорогие мои, чтобы вы всегда смотрели в одну сторону! Будь то покупка недвижимости, машин, постройка дачи, путешествия. Хороший наряд – на свадьбу, любовь – на всю жизнь.
Алина с Костей тут же забыли про смущение, уж столь красочен был тост подруги. Алина обняла и поцеловала подругу. А затем Костя поцеловал жену.
И все-таки очень скоро Марина ушла, жалуясь на больное горло.
– Здесь дети, нечего мне их тут заражать, – сказала она, когда прощалась с Алиной.
Женя с Юлей вздохнули с облегчением, когда она ушла.
– Ну что же ты так с ней? – не выдержала Алина, вернувшись из прихожей. – Она ведь тебе ничего плохого не сделала.
Эдуард и Костя уже были в детской, играли с детьми.
– Она прозрела наконец, – съязвила Женя.
– Не знаю, девчонки, не могу смотреть на нее, и все, – вздохнула Юля, – она мне столько добра сделала, особенно когда Катя заболела. А теперь, после всего с Антоном, не могу видеть наглые лица изменников.
Алина поморщилась недовольно.
– А сама-то что мне недавно советовала? Мне, между прочим, твой совет помог. То есть ты ханжа, получается?
– Ну о чем ты говоришь, Алина! – возмутилась Женя.
– Как ты можешь сравнивать? – воскликнула Юля.
– А есть какая-то разница между нами? – с явным неудовольствием спросила Алина, переходя на шепот. – Мне изменять можно, а тебе упаси боже? Я что, человек второго сорта, по-твоему?
– Дело вообще не в нас с тобой! – так же шепотом отвечала Юля.
– Ну а в ком тогда? – не унималась Алина.
Юля замялась, словно не желая отвечать. Она с трудом подбирала слова. Большие тарелки с подсыхающими салатами все еще выглядели очень аппетитно, но она чувствовала, что больше ничего не сможет за вечер съесть. Проще было не отвечать, а вперить взгляд в стол, глядеть на него, пока глаза не заслезятся от напряжения. Ничего не чувствовать, ничего не слышать. А главное, не помнить. И все-таки она подняла голову и посмотрела на Алину. Надо было ответить на этот неприятный и запутанный вопрос.
– Всему есть свой предел. Мужчина, решивший гульнуть на стороне, но при этом сохранить семью, и мужчина, решивший гульнуть, пока его ребенок безуспешно борется с редкой болезнью, не вылезает из больниц, пьет лекарства пачками, – это совсем другое. Я не знаю худшего греха, чем этот. Достоевский с его убийством злой старушки и ее доброй сестры вообще рядом не стоял. Ни один классик не написал еще ничего, даже отдаленно напоминающего ужас и низость поступка Антона. Нормальный человек не смог бы вместить в себя другие желания, кроме как одно бесконечное желание, чтобы его дочь поправилась. Но вместо этого его мысль неслась к другой женщине, чужой, неродной… Не могу я, тошнит меня от всего этого.
– У нас в стране каждый день женщины рожают больных детей и тут же отказываются от них, – возразила Алина, ничуть не разжалобленная словами подруги. – Они тоже страшные преступницы?
– Да, – ответила Юля, – они должны быть в круге седьмом, вместе с Антоном.
– Ну, это уже не нам решать, – сказала Женя с присущей ей горячностью.
– А я и не пытаюсь ничего решать, – отвечала сухо Юля, – но делать вид, что я не знаю, что так оно есть в мире, не могу.
– Все это происходит из бездуховности, из нищеты нашего общества, – говорила Женя скороговоркой, – эти несчастные женщины бросают своих детей, как и отцы детей, они все жертвы и плохой экономики, и плохого образования, и генетики. Ведь есть статистика, что детдомовские дети чаще всего от своих тоже отказываются. Есть статистика, что чем выше уровень жизни глобально, тем меньше сирот, тем меньше преступности.
– А это
