Секретные материалы: Хочу верить - Макс Коллинз

— Понимаете, — начала Уитни, — вопрос в правдоподобности…

— Если у вас нет оснований сомневаться в нем, зачем сомневаться в его видениях?

В разговор вмешался нахмуренный Драмми:

— Послушайте, Малдер, он же не вывел нас на Монику Бэннэн? Он нам только показал чью-то дурацкую руку в снегу!

Малдер приподнял плечи и опустил их снова.

— Это же не точная наука. Знаете, что бы я сделал, если бы дело вел я? Я бы прилип к этому человеку на круглые сутки. Я бы с ним в постель ложился, вылизывая его святейшую задницу.

Скалли закрыла глаза. Агенты за столом для заседаний, смотревшие с различной степенью скептицизма и недоверия, теперь выражали открытое презрение.

— Малдер, — сказала Уитни. — Отец Джо — осужденный педофил.

Скалли открыла глаза и уставилась на Малдера, пораженная не меньше, чем он.

— Ну, тогда, — признал Малдер, — с постелью я погорячился.

РИЧМОНД, ВИРДЖИНИЯ

9 ЯНВАРЯ

Два черных «форд экспедишн» резко затормозили перед жилым домом, отличающимся от соседних только простотой очертаний да яркостью внешнего освещения. Светлые бетонные стены, прорезанные чернотой чугунной лестницы, придавали зданию почти тюремный вид. Или это Малдер уже сам домысливал, зная, кто здесь живет?

Он и Скалли вышли из задней дверцы первой машины и в сопровождении Уитни и Драмми зашагали мимо скелетов зимних деревьев, через ровный заснеженный двор. Дыхание клубилось паром.

Скалли догнала Уитни, Малдер остался сзади.

— Что это за дом такой? — спросила Скалли.

Уитни совершенно ровным голосом ответила:

— Общежитие для закоренелых сексуальных преступников.

— Общежитие?

— Они управляют этим домом и сами за собой следят. Отец Джо поселился здесь добровольно, как и его сосед.

Скалли скривилась, будто раскусила случайно таракана, и Малдер улыбнулся ей самой лучшей своей мальчишеской улыбкой.

— Может, не будем заглядывать в игровые комнаты?

И они вошли в этот ничем не украшенный дом.

Вскоре они оказались в холле, который подошел бы для подземного гаража, а на самом деле вывел в холодный и узкий коридор с дверями, возле одной из которых они остановились. Драмми постучал; Уитни, Скалли и Малдер смотрели на него с некоторой неловкостью. Прошло несколько секунд, пока кто-то, очевидно, рассматривал их в глазок.

Малдер тихо сказал Скалли:

— Осторожность не бывает чрезмерной.

Но у нее вроде бы не было настроения шутить.

Дверь отворилась. В проеме стоял худощавый мужчина лет за пятьдесят, с длинным печальным лицом. На нем была вельветовая куртка и полосатая тенниска, коричневые шерстяные брюки, и был он безобидным с виду, как любимый дядюшка. Но любимые дядюшки, впрочем, бывают очень даже небезобидны — если они сексуальные маньяки, а племянники или племянницы еще маленькие.

Худощавый заговорил, но обращаясь не к пришедшим, а куда-то себе за спину:

— Джо…

Из глубины квартиры через секунду отозвался тенор с легким шотландским акцентом, придававшим голосу определенную музыкальность:

— Пусть заходят!

Четверо гостей вошли в скромную и несколько неряшливую жилую зону — статус жилой подтверждался невыводимой вонью сигаретного дыма и переполненных пепельниц. Обстановка была в стиле сетевых магазинов секонд-хенда, повсюду пачки журналов и газет, и старый телевизор показывает древний повтор «Джефферсонов». Наверное, начало или конец серии, подумал Малдер, потому что как раз звучала ключевая песня «Вперед и вверх», хотя обитатели этой квартиры явно никуда в ближайшее время не двинутся.

Потертый диван и обтрепанное кресло пустовали, сама по себе гостиная была освещена в основном телевизором и одиноким торшером; но сквозь приоткрытую дверь в спальню виден был человек лет за шестьдесят в халате из ткани, имитирующей лоскутное шитье, футболке и серых фланелевых штанах. Он стоял на коленях и молился, перебирая четки. Волосы его походили на пегие — седые с черным — джунгли, длинное лицо казалось еще длиннее из-за клинышка бороды.

Драмми неявно представил этого человека Малдеру и Скалли, обратившись к нему через приоткрытую дверь:

— Отец Джо! На два слова?

Угрюмое нетерпение Драмми не желало ждать даже Господа Бога.

Бывший священник поднялся, дверь открылась полностью и Джозеф Криссмен возник на пороге, бормоча:

— Извините, тут такой беспорядок…

Старина Джо курил, даже пока молился, и сейчас загасил почти докуренную сигарету в переполненной пепельнице. Потом нашел пульт от телевизора и отключил древнюю «Семью Джефферсонов».

Пожав плечами, он сообщил:

— Нет, я не спал, — будто в ответ на вопрос, который не был задан, протиснулся мимо Скалли и начал лихорадочно разгребать диван, освобождая место для гостей, хотя никто из них не делал попыток сесть.

Малдер рассматривал хозяина, который будто спал на ходу.

Драмми, подавляя раздражение (вот странно-то!), сказал:

— Отец Джо, это Фокс Малдер.

Криссмен поглядел в сторону Малдера, будто сквозь него.

— О’кей.

Малдер так Малдер. Дальше.

— Он хотел бы задать вам несколько вопросов…

— На самом деле, — шагнула вперед Скалли, — вопрос хочу задать я.

Малдер хорошо, даже слишком хорошо знал этот ее тон — как перед дракой. Уитни и Драмми обернулись к ней, услышав в этом голосе сдержанную злость.

— Я только что видела, как вы молились. — Скалли глядела на него в упор. — О чем это вы там молились… сэр?

Отец Джо, ростом выше шести футов, навис над миниатюрной Скалли, только ей на это было наплевать. Он отвлекся от своих мыслей и смотрел прямо ей в глаза, потом опустил взгляд к цепочке с золотым крестом.

— Я молился, — сказал он, снова поднимая взгляд к ее лицу, — о спасении моей бессмертной души.

Она кивнула с понимающим видом:

— И вы верите, что Бог услышит ваши молитвы?

Криссмен почти улыбнулся в ответ.

— Вы же верите, что Он слышит ваши?

— Их не заглушают детские стоны. — Руки ее были сложены на груди, голова чуть склонена набок, голос звучал ровно. — Я же не опетушила тридцать семь отроков-алтарников.

Малдер сумел не прыснуть при виде морд двух фэбээровцев — как у тюленят, которым дали дубинкой по голове. Так иногда бывало с людьми, когда Скалли вдруг показывала, насколько она может говорить прямо. Он заметил ей небрежно:

— Интересная формулировка.

— Могу сказать другое слово, если оно тебе больше нравится.

— Нет-нет, меня устраивает. Я понял твою мысль.

Но если отец Криссмен тоже ее понял, то никак этого не показал. Глазом не моргнул. Только сел на расчищенный диван и потянулся за пачкой сигарет, кашляя при этом кашлем курильщика. Разве самоубийство не есть грех? — подумал Малдер. Надо будет спросить Скалли потом, считается ли курение самоубийством.

— Юная леди, — ответил он Скалли, выбрав себе сигарету, — мне приходится верить, что Он меня слышит. Иначе зачем стал бы Он посылать мне эти видения?

Скалли шагнула к нему.

— Может быть, это не Бог посылает их?

Он включился в разговор всерьез:

— Милая моя, первое из них было мне во время причастия.

Малдер чувствовал ненависть, исходящую от Скалли, как волну жара. И так же ощутима была надменность бывшего священника. Малдер спросил спокойным тоном:

— Вы их называете видениями — то есть вы их видите!

Криссмен кивнул.

— Тем, что можно было бы назвать… мысленным взором.

Его шотландский акцент как-то странно убаюкивал.

— И что именно вы видите? — спросил Малдер.

Криссмен прикуривал. Он глубоко затянулся и очень не сразу выдохнул. Малдер знал, что люди такого типа любят быть в центре внимания, что не хорошо и не плохо: многие истинные экстрасенсы были одновременно бездарными актерами.

— Я вижу, — сказал Криссмен, будто читая список покупок, — как на бедную девушку напали. Я вижу, как она сопротивляется. Я вижу окровавленную руку…

— Где вы ее видите? — настойчиво спросил Малдер.

Патер покачал головой:

— Не знаю. Слышу лай собак.

Уитни и Драмми переглянулись, и Малдер понял, что для них эта информация тоже новая. Но Скалли тоже это отметила, и взглядом, адресованным Малдеру, подчеркнула, что эта последняя подробность как-то подчеркнуто несущественна.

— Где, отец Джо? — подступила к нему Уитни. — Где эти собаки лают?

Пожатие плеч. Качание головы:

— Не могу сказать.

— Но вы видите ее живой?

— Нет.

Видно было, как из Уитни будто воздух выпустили. Но бывший священник сказал:

— Но я… я чувствую, что она еще с нами.

— Вы можете нам показать, как вы это делаете? — спросил Малдер.