Секретные материалы: Хочу верить - Макс Коллинз

Макс Аллан Коллинз

Секретные материалы: Хочу верить

«Церковь считала ученых великими еретиками, но на самом деле они люди воистину религиозные по своей вере в упорядоченность вселенной».

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ВИРДЖИНИЯ, СЕЛЬСКАЯ МЕСТНОСТЬ

6 ЯНВАРЯ

Было так пасмурно, что Моника Бэннэн едва заметила наступающие сумерки: последний холодный свет дня изо всех сил попытался вдохнуть жизнь в мрачные краски зимы — и не смог. На темнеющем небе силуэтами рисовались скелеты деревьев и черные контуры фермерских построек, но для Моники эти картины были приятными, утешительными, никак не мрачными и уж тем более не зловещими. И только когда автоматически включились фары ее машины, она осознала, что уже стемнело.

Мурлыкала печка, и девушке было, пожалуй, слишком жарко в стеганой безрукавке, накинутой поверх спортивной куртки с капюшоном. А вот зачесанные назад вьющиеся светлые волосы еще не успели просохнуть (она по дороге с работы заехала поплавать), и как бы они не обледенели на пронизывающем ветру. Но от навеса для машины до теплого дома всего несколько шагов. Можно рискнуть.

Без косметики, нос длинноват, — пожалуй, Моника выглядела почти ординарной — хотя на самом деле была очень привлекательна и в молодости даже немного подрабатывала моделью. Сейчас, на пороге тридцатилетия, она была одной из многих квалифицированных женщин-служащих, работающих на правительственные ведомства в Вашингтоне и живущих неподалеку.

Сегодня у нее был обычный, ничем особым не запомнившийся день, и ожидал ее спокойный вечер у телевизора, с камином за спиной, а рядом на диване свернется Рейнджер, помесь немецкой овчарки непонятно с чем, и положит ей на колени лобастую башку.

Впереди показался небольшой жилой поселок — черные коробки в сгущающейся темноте. Снег прекратился еще днем, по дороги остались скользкими, с пятнами черного льда, и сворачивать к поселку надо было аккуратно.

Но вскоре она без инцидентов заехала на дорожку и под навес рядом со своим одноэтажным дощатым домиком, где почти всюду свет был выключен. Погляди она в зеркало заднего вида — увидела бы громоздкий силуэт, мелькнувший красным в огнях стоп-сигналов и тут же пропавший.

Но она не поглядела.

Она заглушила мотор. Зазвенел, чуть зацепив приборную панель, идентификационный медицинский браслет на руке, и она уже собралась идти в дом — вещи в багажнике подождут, — и тут-то услышала, что Рейнджер в доме с ума сходит.

По всем правилам она могла бы оставить собаку снаружи — зря она, что ли, дала себе труд соорудить будку за домом? Но ведь жутко холодно — холод просто-таки арктический, — можно ли так поступить с единственным на данный момент мужчиной ее жизни?

Поэтому Рейнджер сидел в доме, разрываясь от лая, но она почти сразу поняла, что это не выражение радости от прихода хозяйки, а злобное рычание с подгавкиванием. Это приветствие пес приберегал обычно для котов и белок.

Моника открыла машину и вышла, на ходу уже крича:

— Рейнджер, заткнись! Веди себя прилично! Это просто я домой приехала…

Но не успела она двинуться к дому, как увидела опровержение своих слов: следы на снегу.

Моника застыла на месте — почти буквально: мокрые волосы уже начали леденеть даже под капюшоном. Она все еще стояла под автомобильным навесом, хотя у самого края, и старалась преодолеть дикий прилив страха.

Если Рейнджер лает, и эти следы на снегу свежие…

Она шагнула назад, все еще слыша приглушенный дверью яростный лай Рейнджера, глазами обшаривая заднюю стену, возле которой стояла. Там выстроились в ожидании весны садовые инструменты. Может быть, какой-то из них поможет ей сделать этот короткий и бесконечный бросок к дому — ведь там пистолет…

И вдруг перед ней выросла фигура человека в тяжелой зимней одежде. Бугрилась термокуртка, будто накачанные стероидами мышцы, клубами пара вырывалось дыхание, и хотя в почти уже наступившей темноте не было видно лица, как-то угадывались рубленые черты и светлые глаза, холоднее зимней вьюги.

Он увидел ее.

Двинулся к ней.

Протянул руку.

Она схватила со стены садовые вилы, и будто прорубая себе путь сквозь чащу джунглей, занесла их над головой и обрушила в размахе, полосуя.

Взметнулась в защите здоровенная рука в перчатке, но острые зубья прошлись по запястью, раздирая кожу, потом оставили красные рваные борозды на щеке.

Лай Рейнджера достиг высшей точки на полсекунды, в которые Моника намечала себе путь к дому, но в следующие полсекунды эта возможность исчезла, потому что из темноты перед ней возник еще один чужак, загораживая дорогу.

У этого здоровенного типа в зимней экипировке были длинные, темные и сальные волосы и костлявое беспощадное лицо с валившим из ноздрей паром.

Распутин, — подумала она.

Вилы с длинной ручкой — не самая удобная штука, чтобы с ними бежать, и она успела себя выругать, что не схватила что-нибудь поменьше, но сейчас ничего не оставалось делать, как швырнуть железякой в первого бандита. Второй тянулся к Монике, готовясь схватить, но она уже бежала, взяв курс на лес за рядом домов.

Среди деревьев она уже сможет заложить петлю и позвать на помощь кого-нибудь из соседей, но сперва стряхнуть с хвоста этих раскормленных стероидами разбойников, оторваться от них на какое-то расстояние…

Она в хорошей физической форме, она худощава и мускулиста, она сможет. Сможет.

Только они были так же быстры, как огромны, и все время за спиной слышались шаги, хруст снега, льда и веток под снегом, и мощное, но не затрудненное дыхание за спиной звучало тяжелым контрапунктом к ее испуганным, быстрым вдохам, и холодный пар клубился и нее изо рта.

Пришли на ум слова из «Леса зимним вечером» Фроста, и почти припеве тихой истерики:

«И лес манит меня уснуть… но нет, нельзя… далек мой путь… далек мой путь… далек мой путь…»

И тут они ее догнали.

Рейнджер лаял как бешеный, далеко-далеко, но мог сделать не больше, чем она против этих двоих, отбирающих ту малость света, что еще оставалась.

Они одолели отбивающуюся женщину — что могли ее две руки против их четырех? — и Моника Бэннэн понятия не имела, какую зловещую роль сыграл медицинский браслет у нее на руке…

…как и эти люди не знали, что сделали ошибку, выбрав себе именно эту жертву, как бы она ни подходила по прочим параметрам.

Они не знали, эти обитатели ночи, что для своих недобрых целей выбрали агента ФБР.

СЕЛЬСКАЯ МЕСТНОСТЬ В ВИРДЖИНИИ

9 ЯНВАРЯ

Поисковая группа ФБР оставила черные внедорожники у обочины и углубилась в лес. Снег, в который проваливались люди и собаки, укрыл землю бескрайней белизной, слепящей глаза отраженным солнечным светом, и потому почти все участники поисковой группы предпочли надеть темные очки. Широкой цепью они пошли по намеченной зоне, направляясь к лесу на горизонте, и все они, в том числе помощник ответственного специального агента Дакота Уитни, были одеты в черные куртки с яркими желтыми буквами «ФБР».

Все, кроме одного.

Человек этот был одет в серую куртку и серые брюки — слишком легко одет для такой суровой погоды. Этот высокий мужчина в сером — на голове лохматые космы пегих седеющих волос; лицо бледное, продолговатое, с седым клинышком бородки; черты приятные, но омраченные заботой — топал впереди блюстителей закона. И поисковая группа правительственных служащих, не исключая собак, шла за этим вот штатским.

— Дайте ему работать! — приказывала Уитни коллегам, хотя сама понять не могла, почему пошла на это. Это с ума надо было сойти, чтобы решиться на такие отчаянные действия. Но пропала ее коллега, Моника Бэннэн, и какие-то действия предпринять было необходимо. Все остальное было испробовано, все рекомендованные процедуры плюс несколько таких, о которых в наставлениях не говорилось, но ничто не могло противоречить инструкциям больше, чем происходящее здесь.

Высокая, худощавая, но внушительная, с длинными темными волосами под капюшоном куртки ФБР, темноглазая красавица — это и была помощник ответственного спецагента Дакота Уитни, и до своей должности она дослужилась не уклонением от риска. В тридцать шесть у нее была репутация женщины умной, решительной и готовой идти на риск, даже срезая процедурные углы, если дело этого требовало. Уитни сделает все, что нужно, чтобы найти свою сотрудницу — и свою подругу.

Сейчас ее взгляд — и все ее надежды — были сосредоточены на этом расхлябанном пугале, топающем по снегу.

Неуверенно покачиваясь, почти как пьяный, с нервным напряженным взглядом, их штатский проводник остановился, позвал поисковиков из ФБР: