Серебряный остров - Николай Корнеевич Чуковский

— Немцы убили их всех разом, весь отряд, восемнадцать человек. Накануне того дня, когда взорвали мост.

У Коли всё похолодело внутри. «Это она о папиной гибели», — понял он.

— Говорят, их кто-то предал, — сказала Агата.

Мама заплакала. Наконец-то! Хорошо, что она плачет.

Глава вторая

На крыше 

I

— Приходи через полчаса, он ещё спит. При этих словах Коля проснулся.

Мама, уже одетая, разговаривала с кем-то через открытое окно. Голос у неё был спокойный, обыкновенный, как всегда. Уж не приснилось ли Коле, что она вчера плакала? Солнце озаряло её, золотя ей волосы.

— Марфинька, кто там? — спросил Коля.

— Вставай скорей, это Стёпочка.

Коля сразу вскочил.

— Зачем ты его отпустила? — сказал он с нетерпением. — Я уже не сплю. Позови его!

— Он сейчас придёт, — ответила мама. — Он уже раза четыре подходил сюда, под окошко.

Стёпочка был лучший колин друг. Они когда-то оба учились здесь, в школе, в первом классе. Они вместе уехали в эвакуацию и вместе жили в Ярославской области. Там они целое лето строили корабли и пускали их плавать в пруд. У них были маленькие корабли — из сосновой коры — и большие, вырезанные из целого полена. Вначале они увлекались парусным флотом. Ветер надувал бумажные паруса и гнал корабли с одного берега пруда на другой. Они приделали к каждому кораблю киль и руль, и корабли стали ходить под углом к ветру, как настоящие. Потом они построили винтовой корабль. Жестяной винт приводился в движение резинкой, туго намотанной на катушку. Этот корабль мог идти своим ходом целых тридцать секунд.

Потом им пришлось расстаться: Коля уехал на Урал, а Стёпочка остался в Ярославской области. Они переписывались. Стёпочка рисовал корабли и морские сражения и присылал свои картинки Коле. Он великолепно знал все типы кораблей и срисовывал их с открыток и плакатов, которые присылал ему отец, служивший в Черноморском флоте. Весной 1942 года отец Стёпочки был убит, и Стёпочка написал об этом Коле. В родной город вернулся он вместе со своей тётей — матери у него не было — уже месяц назад.

Едва Коля успел умыться, как Стёпочка снова появился под окном. Коля махнул ему рукой, и Стёпочка вошёл в комнату. От радости и застенчивости они только кивнули друг другу и остановились возле кушетки, не зная, что сказать и сделать.

Стёпочка почти не изменился. Он был невелик ростом для своих тринадцати лет — гораздо ниже Коли, но шире его. Лицо у него было круглое, словно очерченное циркулем, нос короткий, задранный, волосы торчали ёжиком. В длинных, флотских брюках, неуклюже перешитых из отцовских, он казался ещё меньше. Вообще весь он был такой кругленький и маленький, что никто не звал его Стёпой, а только Стёпочкой. Колина мама погладила его по голове. Он вывернулся из-под её руки и насупился. Он чувствовал себя суровым и серьёзным человеком и не любил, когда с ним обращались, как с ребёнком.

— Хорошо, что ты, наконец, приехал! — сказал он Коле властно. — Ты мне очень нужен для одного дела.

Так же властно разговаривал он с Колей и тогда, когда они вместе пускали на пруду кораблики.

Коля очень хотел узнать, для какого дела нужен он Стёпочке, но понимал, что Стёпочка при маме ничего не скажет, и не спросил.

Горячая варёная картошка уже стояла на столе, и мама разложила её по двум тарелкам: одну — Коле, другую — Стёпочке. Стёпочка сначала упорно отказывался. Но маме удалось уговорить его, и он сел рядом с Колей на корзину и съел очень много, не замечая, как мама подкладывала ему всё новые и новые картофелины.

Он торопился в школу, так как вместе со многими другими мальчиками работал над восстановлением школьного здания. Решено было во что бы то ни стало отремонтировать хоть часть помещения к 1 сентября, чтобы во-время начать занятия.

— Ты будешь работать в моей бригаде, — сказал он Коле уверенным голосом начальника, который привык, что с ним не спорят. — У нас самая интересная работа: мы красим крышу. Мы выше всех. Я уже говорил Витмаку, что ты будешь работать со мной, когда приедешь, и он согласился. Витмак слышал о тебе и очень тебя ждёт.

— Какой Витмак?

— Виталий Макарыч, наш новый завуч. Он распоряжается всем ремонтом.

Поев, они отправились в школу. Утро было солнечное, ясное, и залитый сиянием разрушенный город не казался таким мрачным и безрадостным, как вчера. Осколки стёкол, валявшиеся повсюду, блестели ослепительно; дымы, вырывавшиеся из-под земли, нежно голубели; в провалах и арках разрушенных каменных стен синело небо, и даже заросли бузины казались нарядными, пышными. На телеграфных столбах висели новые дошечки, на которых было написано, где выдаются стройматериалы. В прозрачном воздухе звонко стучали молотки, визжали пилы. Город был живучий, он существовал, он строился, чтобы опять подняться над рекой похорошевшим и помолодевшим.

Стёпочка быстро шагал впереди и вёл Колю каким-то особенным, сокращённым путём — через дворы, через заросли, через пробоины в стенах. Теперь все здесь так ходили — не по улицам, а по тропкам, которые пролегли там, где прежде пройти было нельзя. Коля оглядывался, стараясь запомнить дорогу.

— Для какого дела я тебе нужен? — спросил он. — Ты давеча при маме не хотел сказать…