Главное доказательство - Павел Орлов

– Ну-у-у, Евгений Наумович! – развожу я руками. – Уж от кого-от кого, а от вас, серьезного бизнесмена, странно слышать подобный вопрос.

Мой собеседник, поняв, что допустил промах, криво усмехается и на мгновение опускает глаза.

– И потом, – продолжаю я, делая вид, что не заметил его смущения, – мы с вами, кажется, отвлеклись от темы.

– Вы правы. Давайте к ней вернемся.

– Скажите, с какой целью Сергей приезжал к Глебову третьего днем, накануне убийства?

– У нас с Алексеем был совместный бизнес, и Власов привез ему кое-какие бумаги.

Фраза прозвучала несколько заученно. Как будто мой собеседник знал, что подобный вопрос последует, и заранее заготовил ответ. Впрочем, если он уже по этому поводу беседовал с Крутиковым.

– Мне в прокуратуре тоже задавали этот вопрос. – Шохман словно мысли читает. – Это было довольно обычным делом. Сергей часто выполнял мои поручения подобного рода. Практически каждый день.

– Могу я спросить, какие именно бумаги?

– Спросить-то можете, разумеется. Только вот какое это может иметь значение? В нашем бизнесе многие операции требуют соответствующего документального сопровождения, чтобы потом не возникало проблем ни между собой, ни с контролирующими инстанциями. Договоры, акты и прочее… Иногда для скорейшего решения вопроса документы приходится отсылать нарочным.

«У нас нет договоров с печатями, фиксированных обязательств и тому подобное. Все строится на доверии, на имени – слово против слова». Это слова Константина Михайловича Бердника, сказанные им во время нашей первой встречи.

– Понятно. А как Власов сообщал вам о том, что поручение выполнено?

– Немедленно, по телефону. У нас так было заведено с самого начала. Бумаги эти иногда носили достаточно конфиденциальный характер, поэтому.

– А что – Сергей пользовался у вас таким доверием, что с ним можно было передавать конфиденциальные документы? – быстро переспрашиваю я.

– Да, пользовался. Вас это удивляет? Ах, ну да – Власов же сидел в тюрьме.

– Нет, не удивляет. Мне известно, при каких обстоятельствах он попал в тюрьму, и какую роль в этом сыграл Глебов. А что касается ваших сотрудников, то вам и решать, кому из них можно доверять, а кому – нет. Между прочим, как Сергей оказался у вас в фирме? Его кто-то рекомендовал?

– Юра Казакевич, мой старый школьный приятель, – отвечает Шохман после некоторой паузы. – Сергей дружит с его племянником. Они раньше играли в одной команде.

– Тот самый Казакевич, с которым вы ужинали в ресторане вечером третьего сентября?

Мой собеседник на мгновение замирает, в его взгляде – также лишь на какое-то мгновение – мелькает настороженность, но он тут же овладевает собой.

– Да, тот самый.

– А как вы познакомились с Глебовым?

– Через его брата. С Виктором мы учились в институте на одном курсе. Интересно: он младше Алексея на пять лет, но все, кто их впервые видел рядом, всегда считали старшим именно Витю. Мне даже казалось временами, что Леша его боится. Младший брат всегда был таким. По природе своей – лидер. Работал в обкоме комсомола, потом ненадолго ушел в бизнес, а уже оттуда – в структуры городской власти. Сейчас трудится в мэрии – заместитель начальника управления. А когда вся эта история с дракой произошла, то, если бы не Виктор, Алексей бы в конце концов спился. Он всегда вел довольно активную во всех смыслах жизнь, и оказаться навеки прикованным к инвалидному креслу для Леши было настоящей трагедией. Вот Витя ему и организовал собственный бизнес. Использовал свои связи во всех сферах, где надо, свел с нужными людьми, с кредитами помог на начальной стадии. Потом Алексей развернулся и уже сам мог кредиты ссужать. Когда мне потребовалась некоторая сумма для раскрутки, я через Витю на него и вышел.

По большому счету, на заданный мною вопрос можно было ответить значительно проще: «Через его брата, с которым мы вместе учились в институте». Люди его круга обычно стараются изъясняться лаконично. А тут – столько слов. Похоже, Евгений Наумович откровенно обрадовался возможности увести разговор подальше от Казакевича. Ну-ну!..

– А помощника Алексея Викторовича вы знали?

– Костю Бердника? Конечно, знал. – Евгений Наумович на мгновение переводит взгляд на окно и, после небольшой паузы, продолжает: – Вот вы сказали – помощника. Он Алексею был не просто помощником – он его правой рукой был, если не сказать больше. Бизнес фактически Костя держал. Леша – он так. Знаете, как в свое время в компартиях союзных республик? Первый секретарь, формальный лидер – обязательно из местных. Но он – для декорации. А второй секретарь – непременно русский. Он-то всю работу и тянул. Вот Бердник и был при Глебове этим самым «вторым».

– Вы настолько осведомлены о достаточно. ну. – я замолкаю, пытаясь подобрать подходящее слово, – .интимных, что ли, подробностях их бизнеса.

– Нормальная тема. Я ведь с Виктором Глебовым в довольно хороших отношениях, поэтому и для Алексея – человек не посторонний. И потом все это достаточно четко просматривается в общении. Если долго вращаешься в этой сфере, то быстро можешь определить, кто на самом деле чего стоит. Витя тоже Константина ценит.

– А Виктор Глебов разве в бизнесе участвует? Шохман бросает на меня удивленный взгляд.

– Видите ли, Андрей Николаевич.

– Иванович, – поправляю я.

– Видите ли, Андрей Иванович, я опять не совсем понимаю, какое это имеет отношение к алиби Сергея Власова. – с некоторой иронией в голосе замечает Евгений Наумович. – Впрочем, вы ведь сами понимаете, что в данном случае глупо было бы не задействовать административный ресурс, как это сейчас модно называть. Естественно, Алексей частенько прибегал к помощи брата, и тот ему никогда не отказывал. И я лично не вижу в этом ничего предосудительного.

Я тоже. В конце концов, какая разница, кому принадлежит завод по производству тротуарной плитки? Или пластиковых кресел. Главное, что в городах чище, и на стадионах уютнее, правда? Какая разница, что сын крупного чиновника, числясь топ-менеджером какого-нибудь банка, в этом банке практически не появляется? От него же не менеджмент нужен, а фамилия. Эх, Россия-матушка.

– Евгений Наумович, а скажите, только честно: сами вы как думаете, мог Власов убить Глебова? Вы ведь знали их обоих.

– Раз уж вы, Андрей Николаевич.

– Иванович.

– Извините. У меня коммерческий директор – Андрей Николаевич, вот и путаю постоянно… Так вот, Андрей Иванович, теперь мне странно слышать от вас, бывшего милиционера, подобный вопрос. Уж вы-то должны знать, что убийства иногда совершают люди, которых невозможно представить в этой роли. Я не прав?

Логично. И. двусмысленно.

– Почему же? Очень даже правы. Но давайте вернемся к третьему числу. Вы тогда, насколько я знаю, оставили Власову свою машину. Почему?

– Не совсем так. В тот день у Сергея было много работы – надо было развезти много документов, причем по разным адресам. А пробки у нас сами знаете, какие. К тому времени, когда я должен был уезжать, Власов еще не вернулся. Мы с женой договорились, что я воспользуюсь ее машиной, а она дождется Сергея, и тот отвезет ее домой.

– И в котором часу он вернулся в офис?

– После моего отъезда, во всяком случае. – Уголки губ Шохмана чуть заметно дрогнули, сдерживая усмешку. – Этот вопрос вам лучше задать моей жене.

Евгений Наумович нажимает кнопку селектора.

– Марина, Людмила Сергеевна здесь?

– Да, только что приехала, – раздается в динамике легко узнаваемый голос Михайловской.

– Хорошо, спасибо! – кивает хозяин кабинета и поворачивается ко мне. – Моя жена на месте, и вы можете переговорить с ней прямо сейчас…

Антон Павлович Чехов в письме к своему брату Николаю выделил, насколько я помню, шесть условий, коим должен отвечать воспитанный человек. Он уважает человеческую личность, чужую собственность, не лжет, не суетится… Ну, и еще что-то. Кошек должен жалеть, или как-то так – точно не помню. Я на эту тему реферат писал аж в девятом классе. А потом в милицию ушел работать, так что сами понимаете.

Но вот Евгений Наумович Шохман обогатил чеховские воззрения дополнительным условием. Он столь тактично и ненавязчиво послал меня на три знаменитые буквы, что сразу стало понятно: вот что значит интеллигентный человек! Ваш покорный слуга даже обидеться не успел. Да и не на что было обижаться, поскольку кое-что интересное из нашей непродолжительной беседы я все же вынес.

Прежде всего, коммерческого директора ООО «Марш» господина Бельского зовут не Андрей Николаевич, а Алексей Станиславович. Перепутать трудно – согласитесь. Мелочь, может быть, но о внимании к оным мы с вами уже беседовали.

И деньги. Деньги, которые Власов привез Глебову в тот день, когда тот был убит. «Бумаги…» И ведь поди скажи, что Шохман не прав. Именно бумаги! Только зеленоватые, и с портретами американских президентов. Но это уже технические детали.