Тонкий человек - Дэшил Хэммет

Дэшил Хэммет

Тонкий человек

Дэшил Хэммет (родился в 1894 – умер в 1961 гг.) был одним из основателей (другим был Раймонд Чандлер) обожаемого миллионами читателей «крутого детектива». До того как стать писателем, он перепробовал множество профессий: в 1915 г. поступил на работу в старейшее частное детективное ведомство США агентство Пинкертона, затем начал писать и, испробовав себя в литературе, быстро освоился в жанре детектива. Однако, быстро оказавшись в зените славы, Хэммет вдруг перестал публиковаться. В середине 30-х годов он стал популярной фигурой среди голливудской кинематографической элиты, а в конце 30-х годов начал вдруг проявлять интерес к общественной жизни США, выступил в поддержку республиканской Испании, стал редактором журнала левой ориентации, в 1940 году возглавил организацию «Конгресс за гражданские права», сблизился с коммунистами (хотя окончательно так и не перешел на их позиции) и попал под надзор ФБР, сидел в тюрьме и т. д...

Роман «Тонкий человек» (в другом варианте – «Худой человек») был последним литературным произведением, опубликованным Хэмметом при жизни.

I

Когда я, облокотившись о стойку бара на Пятьдесят второй улице, ждал, пока Нора закончит рождественские покупки, девушка, сидевшая за одним из столиков в компании еще трех человек, встала и направилась ко мне. Это была невысокая блондинка, и независимо от того, начинали ли вы ее рассматривать с лица или с фигуры, облаченной в голубой костюм спортивного покроя, результаты осмотра в любом случае оказывались удовлетворительными.

– Вы – Ник Чарльз, верно? – спросила она.

– Да, – ответил я. Она протянула мне руку.

– Я – Дороти Уайнант. Меня вы, конечно, не помните, но наверняка должны помнить моего отца, Клайда Уайнанта. Вы...

– Да-да, – сказал я, – теперь я и вас припоминаю, только ведь тогда вам было всего двенадцать-тринадцать лет, верно?

– Да, это было восемь лет назад. Послушайте, вы помните те истории, что мне рассказывали? Это все была правда?

– Возможно, и нет. Как ваш отец?

– А я как раз хотела вас об этом спросить. Она рассмеялась. Видите ли, мама с ним развелась, и с тех пор мы ничего о нем не слышим, за исключением тех случаев, когда его имя опять появляется в газетах в связи с очередным изобретением. А вы никогда с ним не видитесь?

Мой стакан был пуст. Я спросил ее, что она будет пить, она ответила – виски с содовой, я заказал два виски и сказал:

– Нет, все это время я жил в Сан-Франциско.

– Я хотела бы его повидать, – медленно проговорила она. – Мама закатит страшный скандал, если узнает об этом, но мне бы хотелось его повидать.

– Так в чем же дело?

– Там, где мы жили раньше, на Риверсайд Драйв, его уже нет, так же как нет его имени в телефонном или адресном справочниках.

– Попробуйте связаться с его адвокатом, – посоветовал я.

Лицо ее просветлело.

– А кто он?

– Раньше это был парень по имени Мак... и как-то там еще... Постойте... Маколэй, да-да, Герберт Маколэй. Он жил в районе Сингер-Билдинг.

– Дайте мне монетку, – попросила девушка и направилась к телефону. Вернулась она, довольно улыбаясь.

– Я нашла его. Он живет прямо за углом, на Пятой авеню.

– Ваш отец?

– Нет, адвокат. Он говорит, что отца сейчас нет в городе. Я хочу к нему заглянуть. – Она подняла свой стакан. – За семейные встречи. Послушайте, а почему бы вам...

В этот момент на меня прыгнула Аста, толкнув в живот передними лапами. Нора, держа в руках другой конец поводка, сказала:

– Она прекрасно провела время: перевернула столик с игрушками в магазине «Лорд и Тэйлор», у «Сакса» до смерти напугала какую-то толстушку, лизнув ее ногу, и была удостоена ласки трех полицейских.

Я представил женщин друг другу и продолжил:

– Дороти, отец был одно время моим клиентом, а она тогда была всего вот такого роста. Неплохой парень, но со сдвигом.

– Я была им просто очарована, – сказала Дороти, имея в виду меня, – представляете – настоящий живой детектив! Я постоянно таскалась за ним и заставляла, рассказывать о его приключениях. Он плел невероятные небылицы, а я верила каждому его слову.

– Ты выглядишь усталой, Нора, – сказал я.

– Да, я устала. Давайте присядем.

Дороти Уайнант сказала, что ей нужно вернуться за свой столик. Она пожала руку Норе:

– Вы обязательно должны заглянуть к нам, мы живем в гостинице Кортлэнд, а маму теперь зовут миссис Йоргенсен.

– Спасибо, с удовольствием, а вы, в свою очередь, должны как-нибудь зайти к нам, мы остановились в гостинице «Нормандия» и пробудем в Нью-Йорке еще недельку-другую.

Дороти погладила собаку по голове и ушла. Мы нашли свободный столик. Нора сказала:

– Она мила.

– Наверное, если такие как она в твоем вкусе.

– А какие в твоем вкусе? – усмехнулась она.

– Только такие как ты, дорогая – долговязые брюнетки с волевым подбородком.

– А как насчет той рыжей, с которой ты вчера улизнул от Куиннов?

– Ну, это глупо, – сказал я. – Она просто хотела показать мне французские гравюры.

II

На следующий день мне позвонил Герберт Маколэй:

– Привет. Я и не знал, что ты опять в городе; мне сказала об этом Дороти Уайнант. Как насчет обеда?

– А который час?

– Половина двенадцатого. Я что, тебя разбудил?

– Да, – сказал я, – но это не страшно. Может, заглянешь ко мне, и пообедаем здесь? У меня похмелье, и что-то не особенно тянет куда-то выбираться... Отлично. Тогда, скажем, в час.

Я выпил рюмочку с Норой, собиравшейся в парикмахерскую мыть волосы, затем еще одну после душа и, когда вновь зазвонил телефон, чувствовал себя лучше.

Незнакомый женский голос спросил:

– Мистер Маколэй у вас?

– Пока нет.

– Простите за беспокойство, но не могли бы вы передать, чтобы он, как только доберется до вас позвонил в контору? Это очень важно.

Я пообещал, что передам.

Через десять минут пришел Маколэй. Он представлял собою высокого, кудрявого, розовощекого, довольно приятного мужчину примерно моего возраста (сорок один год), хотя и выглядел моложе. Считалось, что адвокат он весьма неплохой. Я несколько раз работал на него, когда Жил в Нью-Йорке, и мы всегда прекрасно ладили. Мы пожали руки, похлопали друг друга по плечу, он спросил, как мне жилось в этом мире, я ответил «отлично», спросил о том же его, он ответил «отлично», и я сказал что ему нужно позвонить в контору.

Когда он отошел от телефона, лицо его было озабоченным.

– Уайнант опять в городе, – сказал он, – и хочет, чтобы я с ним встретился.

Я обернулся, держа в руках только что наполненные стаканы.

– Ну что ж, обед может...

– Пусть лучше он сам подождет, – сказал Маколэй и взял у меня один из стаканов.

– Он все такой же ненормальный?

– Дело совсем не шуточное, – серьезно сказал Маколэй. – Ты слышал, что в двадцать девятом его почти год продержали в лечебнице?

– Нет.

Он кивнул, сел, поставил стакан на столик подле себя и слегка наклонился вперед.

– Чарльз, что затевает Мими?

– Мими? Ах да, его жена, его бывшая жена. Не знаю. А что, она непременно должна что-то затевать?

– Это вполне в ее духе, – сухо сказал он и добавил с расстановкой: – И я полагал, что ты будешь в курсе.

Мне все стало ясно. Я сказал:

– Послушай, Мак, я не занимался детективной работой шесть лет, с тысяча девятьсот двадцать седьмого года.

Он пристально смотрел на меня.

– Клянусь тебе, – заверил я его. – Через год после моей женитьбы отец жены умер и оставил ей в наследство лесопилку, узкоколейную железную дорогу и еще кое-что, вот я и ушел из агентства, чтобы за всем этим присматривать. В любом случае я не стал бы работать на Мими Уайнант или Йоргенсен, или как там ее зовут – она никогда не любила меня, а я никогда не любил ее.

– О, я и не думал, что ты... – Неопределенно помахав рукой в воздухе, Маколэй замолчал и взял свой стакан. Отпив из него, он сказал:

– Мне просто любопытно. Представь себе: три дня назад, во вторник, мне звонит Мими и пытается разыскать Уайнанта; вчера звонит Дороти, говорит, что это ты сказал ей позвонить, а затем приходит ко мне сама; к тому же я думал, что ты до сих пор занимаешься сыском, вот мне и стало любопытно – с чего бы это все вдруг?

– А они тебе не сказали?

– Само собой, сказали – им просто хотелось вспомнить старые добрые времена. Что-то здесь кроется.

– Вы, юристы, подозрительные ребята, – сказал я. – Может, им только этого и хотелось – этого, да денег. А с чего весь сыр-бор? Он что, скрывается?

Маколэй пожал плечами.

– Я знаю не больше твоего. Не видел его с октября. – Он опять отпил из стакана. – Как долго ты будешь в городе?

– Уеду после Нового года, – сказал я и направился к телефону, чтобы попросить у администрации меню.

III

В тот вечер мы с Норой пошли на премьеру «Медового месяца» в Малом театре, а потом на вечеринку к каким-то людям по имени не то Фримэн, не то Филдинг, не то как-то еще. Когда она разбудила меня на следующее утро, чувствовал я себя довольно скверно. Она дала мне газету и чашку кофе и сказала: