Главное доказательство - Павел Орлов

Потенциальное алиби Власова – помните, мы об этом говорили? И здесь расчет убийцы был безупречен. Дочка находится у свекрови, и Шохман объявляет о намеченной на сегодняшний вечер важной деловой встрече за городом, резонно полагая, что Людмила с Сергеем не преминут воспользоваться случаем лишний раз побыть вдвоем. Обратите внимание: Евгений Наумович не уточняет, где и с кем встречается, но зачем-то подчеркивает, что это будет происходить за городом. То есть домой он вернется поздно. Шохман был, безусловно, в курсе характера отношений его супруги с Власовым – лично у меня, повторяю, в этом нет никаких сомнений. Полагаю даже, что он специально свел их – уж больно надуманной на этом фоне выглядит история с якобы готовившимся на Людмилу покушением и отправкой жены на чужую дачу. Ну, а раз в нужный момент Власов и Нечайкина будут одни, то алиби Сергея подтвердить никто не сможет. Показания женщины не в счет.

И, наконец, запасной комплект ключей от квартиры Глебова. Я до сих пор не могу найти разумного объяснения, зачем убийца подбросил их в автомобиль Шохмана. Дополнительная улика против Сергея?… Сомневаюсь. Слишком примитивно. Ведь, если бы Власов действительно совершил это преступление, он вообще не стал бы пользоваться ключами. Дверь в квартиру ему должен был бы открыть лично Алексей Викторович, а, уходя, Сергей просто захлопнул бы ее на французский замок. Само же исчезновение запасного комплекта ничего не давало Власову в плане организации алиби и укрепления своих позиций.

Но давайте попробуем поставить вопрос иначе: а вы уверены, что убийца подбросил ключи в «лексус»? А что, если он их не подбрасывал, а попросту обронил? Все в этой жизни случается – и на старуху, как говорится, бывает проруха. Если так, то сделать это могли только двое: Власов и Шохман. И, предполагая a priori невиновность Сергея, мы должны будем прийти к вполне однозначному выводу о виновности Евгения Наумовича.

Вот так! Между прочим, насколько я помню лекции по следственной тактике, под термином «версия» в уголовном праве понимается один или несколько вариантов возможного развития анализируемых событий. А происходит это слово от латинского «versio», что означает «поворот». Очень точный перевод, между прочим! Только что лишний раз имел возможность в этом убедиться. Уж чего-чего, а поворотов в нашем деле хватает.

Кстати, знаете, о чем я сейчас еще подумал? Смешно, наверное, но. Я подумал, что запасной комплект ключей от квартиры Глебова в «лексус» вполне могла подбросить Елена Борисовна Мошинская. А вот интересно: где она была вечером третьего сентября?

– Здравствуйте! Андрей… Иванович, если я не ошибаюсь?

Я молча киваю головой, отвечая на рукопожатие.

– Прошу вас!

Если у Евгения Наумовича Шохмана не заладится бизнес, он вполне сможет зарабатывать себе на жизнь рекламой шампуней. «Я теперь уверен в себе, потому что пользуюсь новым „Хэдэнд-шолдерс"».

В самом деле: если тебе под пятьдесят, то иметь столь густую, без малейшего намека на лысину и, к тому же, без малейших признаков седины шевелюру мужчине просто неприлично. Хотя бы по отношению к другим мужчинам. Ей-богу, если бы я точно не знал, сколько ему лет, ни за что не дал бы больше тридцати восьми. Это к тому, что вашему покорному слуге как раз тридцать восемь, а умные волосы уже начали покидать насиженный плацдарм, причем с ощутимой скоростью. Спереди, вроде, еще не заметно, а вот на макушке проталинка с каждым годом отвоевывает все более заметную территорию. Заметную уже и невооруженным глазом. «От чужих подушек!» – как-то шутливо заметил Удальцов. Вот тут я с Николаем не соглашусь. На макушке – это все же от большого ума. От чужих подушек залысины должны быть спереди, ибо, по моему глубокому убеждению, подкрепляемому определенным практическим опытом, в чужие подушки настоящий мужчина упирается лбом. Затылком он соприкасается с подушкой чуть позже – по возвращении домой.

Шутки – шутками, а надо будет все-таки через Люду аккуратненько пробить, каким шампунем ее муж пользуется. Глядишь – и пригодится.

Кабинет у Евгения Наумовича заметно больше, чем у Людмилы, солиднее и обставлен соответственно. Классический Т-образный стол «главного начальника», подобающие статусу технические прибамбасы – от радиотелефона до ноутбука, массивное кресло с высоким подголовником – для хозяина кабинета, и металлические стулья в стиле «техно» – для посетителей. В углу, возле окна – небольшой кофейный столик и два низких кожаных кресла, в которых мы и устраиваемся.

– Итак, теща сообщила мне, что вы занимаетесь делом об убийстве Леши Глебова и именно в этой связи хотели бы встретиться со мной.

– Если быть точным, то расследованием убийства, как такового, я не занимаюсь. Я пытаюсь доказать непричастность к нему известного вам человека – вашего сотрудника Сергей Власова.

– Да, но в данном случае одно подразумевает другое, не так ли?

– Совсем не обязательно. Мою задачу можно будет считать выполненной, если мне удастся доказать алиби Сергея. Даже если настоящего убийцу при этом и не найдут. Это уже забота прокуратуры и милиции.

Шохман озадаченно замолкает – не ожидал, видимо, такого начала разговора. Определенный опыт общения с людьми его круга позволил мне сделать любопытное наблюдение. То ли это менталитет, то ли стены родного кабинета оказывают на них подобное воздействие, но даже в беседе с теми, кто отнюдь не является их подчиненными, руководители компаний не могут избавиться от менторских привычек. Однако я решил с самого начала дать понять, кто будет вести беседу. И, кажется, мне это удается. Во всяком случае, в голосе моего собеседника хозяйских ноток явно поубавилось.

– Но, насколько я знаю, у Сергея нет алиби, – осторожно замечает он.

– Это еще ни о чем не говорит, – качаю я головой. – Алиби в строгом смысле этого слова нет практически ни у кого из окружения убитого. Вот, к примеру, у вас оно есть?

Брови Евгения Наумовича на мгновение дрогнули, обозначив крайнюю степень удивления. Мужчина откинулся на спинку кресла и, скрестив руки на груди, поинтересовался:

– А почему такой вопрос возникает?

– Это не вопрос. Я же сказал: «к примеру». Повторяю, что поисками убийцы занимаются прокуратура и милиция, а моя фирма представляет интересы исключительно Сергея Власова. Подчеркиваю: исключительно. Точнее говоря, его матери, которая является нашим клиентом. А насчет алиби вы зря обижаетесь. Я вот тоже не помню, хоть убейте, где находился вечером третьего сентября. Ну, допустим, дома. Только подтвердить это все равно никто не сможет, так что в строгом смысле этого слова алиби у меня нет. Однако это же еще не повод подозревать меня в убийстве, не правда ли?

– Судя по тому, что вы аккуратно вернулись к вопросу об алиби, вас все же интересует, где я находился в тот вечер, – усмехнулся Шохман. – Меня уже допрашивал по этому поводу следователь прокуратуры. Круглов, кажется. Или как-то так. В тот вечер у меня была деловая встреча с моим партнером по бизнесу – Юрием Казакевичем. Мы встречались за городом, в Солнечном, в ресторане «Горка». Чтобы уже к этой теме не возвращаться, вы можете позвонить ему прямо сейчас.

Евгений Наумович достает из лежащего на столе дипломата мобильный телефон, но я отрицательно машу рукой. В этом звонке нет никакого смысла. Ни секунды не сомневаюсь, что господин Казакевич все сказанное тут же подтвердит. Как в известном анекдоте: «Почему был? Он и сейчас у меня сидит!» Правда, если с тем же господином Казакевичем побеседовать по всем правилам, то еще неизвестно, что от этого алиби останется. Помните историю с вишневым компотом? Между прочим, будь у того же Горбатого чуть больше времени, они бы Шарапова раскололи. Слишком мало времени было у Жеглова с коллегами для детальной проработки легенды. И спасло их лишь то, что у бандитов тоже время было ограничено.

Но все равно, за Казакевича – спасибо! Теперь хоть буду знать, в каком направлении дальше двигаться.

– Евгений Наумович, вы меня не совсем правильно поняли, – поясняю я, несколько смягчив тон. – В очередной раз вынужден вам повторить: поиски убийцы – это не моя компетенция. Если честно, то я даже не совсем уверен, что Власов таковым не является. Вам известно, какие против него улики?

– Увы.

– Ну вот, видите… Тут и милиционером не надо быть, чтобы понимать их серьезность. А я в недалеком прошлом – милиционер. Но в данном случае представляю частное детективное агентство и по определению должен исходить из невиновности нашего клиента. Заказ оплачен – мы отрабатываем.

– Оплачен? – скорее с иронией, чем с удивлением переспрашивает Шохман. – Насколько я помню рассказы Сергея, отца у него нет, а мать – пенсионерка. Откуда ж у нее деньги, чтобы оплачивать ваши услуги?

– Ну-у-у, Евгений Наумович! – развожу я руками. – Уж от кого-от кого, а от вас, серьезного бизнесмена, странно слышать подобный вопрос.