Александр Алехин. Жизнь как война - Станислав Андреевич Купцов

«Алехин одержал четвертую победу мастерски, играя с чемпионской солидностью и четкостью, – писал Линч. – <…> Нельзя сравнивать амбиции того, кто хочет завоевать титул, и того, кто пытается его защитить. Стремление к завоеванию гораздо мощнее, чем стремление к сопротивлению. Капабланка был когда-то восходящим солнцем, теперь оказался на линии заката. Следует учесть и интеллект, украшающий доктора Алехина, тонкости его внутренней культуры, которая проявляется в вежливости, скромности, простоте, уважении. <…> С другой стороны, друзья – страстные или слепые поклонники чемпиона – создали атмосферу насилия, которая не помогает Капабланке. Его собственный отказ журналисту, выбранному коллегами для присутствия в игровом зале, и еще тысяча таких ситуаций спровоцировали появление враждебности по отношению к Капабланке, укоренение его непопулярности, которую он ощущает даже во взглядах зрителей. <…> Страстные идолопоклонники чемпиона, которые приписывали ему лавры сверхчеловека, истинного шахматного мифа, кого-то вроде Будды за доской, были как будто поражены молнией. Реальность показала им, что они прискорбно обмануты. У них возникло ощущение, что они выходят из глубокого сна, из тропического оцепенения… Мы же были единственными, кто верил в торжество славянского мастера. Мы решительно заявляли еще 22 сентября, что Танни снова победит Демпси. Нет ничего более отвратительного, чем рутина, проторенный путь, слепое подчинение суждениям других. Мы считаем, что ценности должны меняться, необходимо развитие. По этой причине мы думали, что Танни должен победить Демпси, и полагали, что у Алехина нет серьезных причин не победить Капабланку. И мы не ошибались»10.

Александр Александрович настолько приободрился после четвертой победы в матче, что перед стартом 22-й партии позволил себе отвлечься от шахмат на разговор с журналистом о катастрофе итальянского парохода Principessa Mafalda у бразильских берегов (25 октября). Судно направлялось в Буэнос-Айрес с 250 000 золотых лир на борту для аргентинского правительства. Экипаж отпраздновал пересечение экватора оркестром и гигантским тортом, но в результате инцидента сломался ходовой винт – и корпус дал течь. Погибло 314 человек. Гроссмейстер, который сам регулярно совершал путешествия на пароходах, выразил недоумение, почему за пять часов не были грамотно организованы спасательные работы. Сам-то он, конечно, вытаскивал «затонувшие» позиции куда быстрее.

Капабланка по ходу 22-й игры «ласково поздоровался с экс-президентом Чили Алессандри», будто и не отставал в счете. Алехин шикнул на политика, поскольку тот отвлекал разговорами, за что потом претенденту пришлось извиняться – он просто не знал, к кому обращался. «Помимо уважения к нему как к знаковой личности я испытываю симпатию к человеку, которого изгнали по политическим причинам», – подчеркнул шахматист, сам вынужденный жить вдали от родины.

Алехин, человек более азартный и смелый за доской, чем прагматик до мозга костей Капабланка, пошел в этой партии ва-банк, пожертвовав слона. Он владел инициативой, заставлял Капу ошибаться. Опоздав на 15 минут к отложенной на три дня позиции, кубинец под возгласы возмущения Алехина проследовал в отдельное помещение, чтобы подумать. Александр Александрович счел позицию победной; на крыше отеля, где был организован сад, претендент во время паузы проанализировал более сотни удачных вариантов продолжения игры, которые любезно записывала в блокнот его супруга Надин, и потому излучал оптимизм. Хосе Рауль провел в комнате 53 минуты, раздумывая над стратегией, способной улучшить позицию. Он тоже мог изучить варианты во время трехдневной паузы, но, очевидно, нашел более важные дела. Девиз «Работа – на работе» очень ему подходил. Но когда матч «подвис» и чемпион рисковал убийственным счетом 2:5, требовалось взять себя в руки, однако кубинец этого не сделал.

В итоге чемпион все-таки соскочил с крюка, поскольку его соперник допустил погрешность в расчетах. После окончания игры Алехин возмутился, что Капабланка почти час просидел один в комнате (хоть его игровое время и шло), а также заявил о недопустимости проживания кубинца в доме Карлоса Керенсио, арбитра матча. Керенсио лишь пожал плечами – правил, которые бы запрещали подобное, не существовало. Затем Алехина спросили, как же он собирался выигрывать 22-ю партию, и он не смог толком объяснить, а потом резко встал из-за стола и ушел, едва держась на ногах. На лестнице Алехин крепко хватался за поручень, чтобы не скатиться по ступенькам, – ноги его не слушались. Ему также понадобилась помощь Надежды, которая встретила изможденного супруга в холле и придерживала его на выходе из здания под руки. Когда Капабланка спустился на первый этаж, его наградили за чудесное спасение аплодисментами. Он воскликнул: «Так я играл раньше!»

То есть быть лидером в матче против Капабланки Алехин мог за счет интенсивной, безостановочной работы ума, но это требовало больших энергозатрат, и иногда претендент элементарно выбивался из сил. В матче наступил отрезок, когда Капабланка несколько воспрял духом, а кондиции Алехина оставляли желать лучшего. В некоторых последующих партиях у кубинца имелись основания сожалеть об упущенных перспективах. Так, в 27-й чемпион допустил грубый «зевок», когда все уже думали, что позиция Алехина мертва, а в 28-й над одним из ходов претендент думал почти два часа, поскольку положение стало критическим, но выкрутился. И все же Капа сократил отставание до минимума. Боевиковая, изнурительная 29-я партия (в которой Алехин не хотел сдаваться и затягивал игру, проявляя чудеса в обороне, пока не загнал себя в угол фатальной ошибкой) завершилась на 70-м ходу. Алехин счел свою защиту в этой партии лучшей за матч (наряду с 17-й игрой). Он остался в лидерах, но с минимальным перевесом – 4:3.

Тут же Капабланка едва счет не уравнял. Ласкер говорил, что исключительная сила кубинца заключалась в способности находить слабые пункты соперника, налегать на них всеми силами и брать свое, но в этот раз, когда он вроде захватывал инициативу, что-то не срасталось: он словно ослеп, не замечая, как выигрыш маячит буквально перед носом. 31-я партия, где он мог сорвать звезду с неба, игралась на ножах: у Капабланки имелась лишняя пешка, и он просмотрел выигрыш в окончании… У него было время подумать над ухудшенным, но все еще интересным положением, когда партию отложили. Но интересовало его совсем другое. Кубинец попросил, чтобы ему дали возможность отпраздновать 39-й день рождения и продлили перерыв! Вместо того, чтобы анализировать отложенную партию в спокойной обстановке, он наверняка кутил – хотя аналитики признали, что у него сохранялся шанс на победу, нужно было только хорошенько подумать. Доигрывание завершилось быстро, Капабланка согласился на ничью. А ведь Хосе Рауль мог сделать счет «по четырем»! Есть версия, что по договоренности соперников матч останавливался при счете 5:5 с сохранением титула за Капабланкой, хотя такого пункта в лондонских соглашениях не было. Так что разочарование Капы