Коротко обо всём. Сборник коротких рассказов - Валентин Валерьевич Пампура
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рояль
Они бежали от войны, по нашпигованным минами дорогам, пока одна из них не разорвалась, и не повредила колесо.
— Нам нужна помощь, вы не могли бы помочь нам с починкой нашего колеса. — Спросил Том, старика, сидящего, у дома с вывеской ремонт авто.
— Мина? — Спросил старик, осматривая повреждённое колесо.
— Да. — Ответил Том.
— Это вам ещё повезло, могло быть совсем худо.
— Согласен, так вы могли бы исправить колесо. — Снова спросил Том.
— Нет, ничего не возможного. — Сказал старик.
— Сколько вы хотите за починку, моего колеса?
— Смотря, что вы можете за него предложить.
— Я могу предложить вам деньги.
— Мне не нужны деньги.
— Что значит, не нужны деньги?
— Это значит, сер, что мне не нужны деньги.
— Хорошо, что вам нужно?
— Вы умеете играть на музыкальных инструментах?
— Что?
— Видите ли, у меня на заднем дворе есть рояль, настоящий, большой, с белыми, и чёрными клавишами. Но я не умею на нём играть.
— И…
— Если бы вы смогли сыграть на нём, я бы починил ваше колесо.
— Зачем вам это?
— Кругом, война, сер… разруха, люди озверели, готовы убить, за галлон бензина. А тут этот рояль, я нашёл его в десяти милях отсюда. Представляете, город разрушен, одни камни кругом, а он, стоит посреди развалин, целёхонек, только немного запылён. Как он уцелел, я не знаю, но я погрузил его на свой грузовик, и привёз сюда. Это очень хороший рояль, поверьте мне, но я не умею играть… пойдёмте, я покажу. — Идут на задний двор. — Вот, видите… — снимает с рояля брезент. — Посмотрите на него, и скажите, что он не красавец.
— Да, он действительно красив. — Проводит рукой по крышке рояля.
— Ну, так, что, вы сыграете мне на нём?
— Нет.
— Почему?
— Я не умею играть.
— А ваша спутница?
— Не знаю, не уверен…
— Может, стоит спросить?
— Хорошо. Я позову её. Лиза… Лиза…
— Что?
— Иди сюда. — Лиза входит во двор.
Лиза. Господи, какое чудо, откуда он здесь?
Старик. Я нашёл его в разрушенном городе.
Лиза. Он прекрасен.
Старик. Я тоже так подумал, когда в первый раз увидел его.
Том. Ты умеешь играть на рояле?
Лиза. Нет, то есть, я не знаю… я, когда то училась в музыкальной школе, но это было ещё задолго до войны. У нас в школе было обычное фортепиано, а тут…
Том. Разве это не одно, и тоже?
Лиза. Нет, то есть… дело не в инструменте, дело в навыке, а у меня всего семь лет музыкальной школы.
Том. Если ты сыграешь на нём, нам починят колесо, и мы уедем отсюда, до того, как нас обнаружит военный патруль.
Лиза. Я попробую. Садиться за рояль, поднимает крышку, смотрит на клавиши.
Том. Ну…
Лиза. Сейчас… не торопи меня. Я уже не помню, как это делать. — Кладёт пальцы на клавиши. Медленно, нота за нотой, звуки выходят из-под её пальцев. Сначала они бессвязны, и тонут в воздухе, но вот пальцы, словно почувствовав свободу, понеслись по клавишам, рождая, новые звуки, они как первые жаворонки, взлетали один за другим, в утреннее небо, и начинали там свою божественную литургию. Они поднимались всё выше и выше, кружа над обугленной землёй. Над разрушенными городами, над опустошёнными душами, над каждой живой клеткой, измученной, долгой, и мучительной войной. До тех пор, пока пальцы, не замедлили своего бега, и не застыли, как две уставшие птицы, сложившие свои крылья.
— Клянусь богом, я словно побывал на небесах — Сказал старик, утирая слёзы.
— Нужно уходить, — сказал Том, показывая на бронемашину, несущуюся к дому — это патруль, скоро они будут здесь.
— Возьмите мой грузовик, сразу за домом кукурузное поле, за ним лес, за лесом дорога. Поспешите.
— Поехали с нами. — Сказала Лиза.
— Нет, я не оставлю рояль. — Сказал старик.
— Уходим, Лиза… — Том взял её за руку, и посадил в грузовик.
Когда приехал патруль, старик смотрел на чёрно-белые клавиши, и улыбался. Пламя, выпущенное с огнемёта, охватило клавиши рояля, и старика.
Старик горел как церковная свеча. Он горел, и слышал, как звуки льются из-под пылающих клавиш.
Семён
Звёзд не было видно. Небо было чёрным.
— Тьма така, що не видно руки. — Думал Семён, пытаясь разглядеть свою ладонь.
Семён лежал на дне окопа, вырытого, в свежем, сыром чернозёме. И смотрел в темноту. Ночная сырость, ознобом пробиралась под одежду, и мелкой дрожью, рассыпалась по всему телу. — Холодно, замёрзну тут до утра — думал Семён, стуча зубами — лишь бы дождь не пошёл — Он посмотрел на небо, но ничего не увидел. — Знать бы ще, де мы. — Думал Семён.
Его и ещё с десяток новобранцев привезли на позиции ночью, выгрузили и сказали держать оборону.
— Петро — кликнул Семён.
— Шо — зевнул Петро.
— Где мы?
— А я Шо, бачу? Расцветёт, тогда узнаем. Спи.
— Ага, спи, если москали придуть?
— Да куды они придуть, тот, шо нас привёз, говорив, шо, тут кругом, минные поля.
— А може, того, до хати?
— Ага, ззади пулемёти тебе проводять до самой хати.
— А де москали?
— Там. — Махнул рукой в темноту Петро. — Не мешай спать.
Петро уснул, и Семён снова остался один. Дождь, мелкими каплями, стал сыпать на него. Семён втянул шею и закрыл глаза. Ему представился тёплый, шерстяной свитер, который связала ему жена. Он был серый, крупной вязки, и пах лавандой, жена любила, эти духи. Семён вспомнил жену, и она представилась ему такой же, какой он видел её, когда его забрали. Растерянную, с испуганным глазами. Она стояла в проходе комнаты, и держалась за круглый живот.
— Петро. Петро…
— Шо?
— А у меня жинка вот, вот родить должна.
— И шо?
— А як же, вона там, а я тут?
— А ты её тут от москалей защищаешь.
— А шо москали, зроблят, если придуть?
— Убьють усих, жинку изнасилуют, а младенца из живота вырежуть.
— Брешешь.
— Може и брешу, так по телевизору говорили.
— А хто говорив?
— Не знаю, генерал якийсь.
— Генерал … ну може и не брешуть…
— Може и не брешуть — сказал Петро, прячась в воротник.
— И шо надо этим москалям? — Думал Семён, вглядываясь в темноту. — И
