Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде - Валерий Вьюгин

В сентябре 1932 года вышли 12 и 13 тома с работами Роллана о театре. В них «Временем», в соответствии с указаниями Роллана, был уточнен относительно французского издания «Hachette» порядок расположения произведений, то есть состав этих томов русского издания является авторизованным и текстологически дефинитивным по сравнению с французским[760]. Тринадцатый том, куда вошли более ранние драмы, написанные Ролланом до «Народного театра», был снабжен послесловием В. А. Десницкого, разъяснявшего публике, что напечатанные драмы представляют собой пройденный этап в творчестве Роллана, который ныне уже не «буржуазный гуманист», а «человек опыта пролетарской революции». Именно эта произошедшая с Ролланом политическая метаморфоза пошатнула «моральные» основания, на которых покоился его договор со «Временем».

Начиная с 1931 года Государственное издательство стало проявлять все более активный интерес к тому, чтобы, в нарушение «морального» монопольного права «Времени» на издание сочинений Роллана, выпускать те или иные произведения французского писателя, причем не просто, как раньше, пользуясь отсутствием на территории СССР Бернской конвенции, а с согласия и с предисловиями Роллана. В конце октября 1931 года к Роллану обратился Музгиз, подразделение Госиздата, а именно советский музыковед М. В. Иванов-Борецкий, с просьбой дать предисловие к новому русскому переводу сочинений Роллана о музыке и музыкантах (см. письмо Роллана «Времени» от 27 октября 1931 г.). Роллан ответил, что связан договором со «Временем», которое печатает его полное собрание сочинений, из какового он ни в коем случае не хотел бы выпускать музыкологические сочинения: «музыка — это сердце всего моего творчества; я обязан ей не только своей манерой воспринимать, а также некоторыми из моих героев; я частично обязан ей своим инструментом наблюдения и выражения — самой психологией» (там же; см. об этом также письмо Роллана «Времени» от 25 октября 1929 г.). Таким образом, при первом столкновении с гос-издательством Роллан вполне понимал, что выход его произведений о музыке в дешевом и тиражном музгизовском издании сделает невозможным их публикацию в составе фундаментального собрания сочинений. «Время» восприняло первую же претензию госиздательства на Роллана как потенциально для себя катастрофическую:

В виду затруднений, которые это дело сулит нам в будущем, четкая, чуждая компромиссов позиция, которую вы заняли с самого начала, дает нам огромную моральную поддержку. Вы со свойственной вам прямотой, определенностью и твердостью встали на защиту наших прав, вытекающих из договора, который делает нас счастливыми обладателями драгоценной связи.

Нечего закрывать глаза: здесь идет речь о самом существовании нашего собрания, т. к. выход в свет ваших музыкологических сочинений в другом издании лишил бы нас фактически возможности охранить эти произведения в составе нашего собрания. <…> это было бы не просто более или менее крупной неприятностью, а настоящей катастрофой, ставящей нас в необходимость совершенно обезобразить наше издание, которое мы с самого начала строим как полное, и которое нам пришлось бы оборвать на полпути, изъяв из него то, что по вашему выражению является сердцем вашего творчества.

Одновременно издательство обратилось с секретным письмом к сменившему в 1931 году Лебедева-Полянского на посту начальника Главлита Б. М. Волину (письмо от 12 ноября 1931 г.) и вскоре получило ответ, что Главлитом «урегулирован вопрос с Издательством ГИХЛ <…> (речь шла об одновременном желании ГИХЛ издать том публицистических статей Роллана, см. об этом ниже. — М. М.) и Музгиз <…> об издании и переиздании произведений Ромена Роллана только Издательством „Время“. Издательства согласились не предпринимать указанного издания у себя» (письмо Главлита «Времени» от 19 ноября 1931 г.). Однако не прошло и двух месяцев, как Музгиз как ни в чем не бывало обратился уже непосредственно во «Время», сообщив о своих совершенно определенных планах издать в 1932 году этот том. Прежде всего, подразделение государственного издательства попыталось ввести «Время» в заблуждение, предполагая, что ему неизвестно содержание ответа Роллана на предложение Иванова-Борецкого, а также постаралось свести вопрос исключительно к предисловию Роллана к изданию Музгиза, считая сам факт такого издания делом решенным, которому «Время», несмотря на зафиксированную договором «монопольность» своих отношений с автором, никак не могло противодействовать:

Музгиз обратился к Ромену Роллану с просьбой дать свое предисловие к этому изданию. В ответ мы получили от него сообщение, в котором он дает свое принципиальное согласие на такое предисловие, но вместе с тем, указывая на договор об издании его сочинений в СССР Вашим издательством, просит нас получить от Вашего издательства формальное разрешение на указанное предисловие. Музгиз надеется, что с Вашей стороны не будет никаких препятствий в отношении подобного разрешения, и просит немедленного ответа по этому вопросу.

В ответном письме «Времени» пришлось напомнить Музгизу точные цитаты из письма Роллана Иванову-Борецкому, копию которого писатель переслал «Времени», где «воля Ромена Роллана по вопросу о выпуске его музыкологических произведений вне нашего собрания выражена совершенно ясно» (письмо «Времени» Музгизу от 10 марта 1932 г.), и из письма Главлита «Времени» от 19 ноября 1931 года, сообщавшего, что вопрос с Музгизом «урегулирован»:

Музыкологические произведения Ромена Роллана рассчитаны на сравнительно узкий круг читателей-специалистов. Поэтому выпуск их Вашим Издательством лишил бы нас возможности включить их в наше полное собрание сочинений, что намечено нами осуществить еще в этом году, и таким образом были бы нарушены как воля самого Роллана, так и твердая установка, данная по этому вопросу Главлитом и Сектором Печати ЦК ВКП (б).

Вследствие этого мы категорически возражаем против выпуска Вами музыкологических произведений Ромена Роллана.

Чтобы дополнительно запутать ситуацию, Музгиз в переписке со «Временем» прибег не к надежной тогда почтовой связи (письмо из Москвы в Ленинград шло 1–2 дня), которая, при строгом порядке в делопроизводстве «Времени», позволила бы четко документировать всю историю переговоров, а передавал письма через своего представителя в Ленинграде. Письмо Музгиза, датированное 23 января 1932 года, было доставлено «Времени» только 9 марта, а процитированное ответное письмо «Времени» от 10 марта, по утверждению Музгиза, не было ими получено вовсе, что позволило госиздательству пригрозить «Времени», на этот раз спешной почтой: «В виду того, что дальнейшая задержка печатания этих произведений, находящихся в сверстанном виде, повлечет за собой большие убытки для издательства, Музгиз сообщает, что при неполучении ответа от Вас в течение десяти дней — по существу сделанных Вам предложений — находящиеся в сверстанном виде материалы будут по соглашению с Главлитом отпечатаны» (письмо Музгиза «Времени» от 11 мая 1932 г.). Получив от «Времени» копию якобы пропавшего письма от 10 марта, Музгиз сообщил, что, оказывается, было утеряно и их письмо «Времени» от 11 апреля, составленное без учета категорического возражения «Времени» против выпуска Музгизом музыкологических произведений Ромена Роллана:

По поводу издания музыкологических работ Ромена Роллана сообщаем, что нами было предпринято такое издание для того, чтобы советский читатель мог познакомиться с указанными работами с соответствующими критическими замечаниями, которые имели целью надлежащую ориентацию читателя. В этом критическом освещении предпринято пока издание двух его работ: 1) Музыканты прошлых дней — работа подписана к печати и 2) Бетховен — заключен договор. В связи с этим и вследствие неполучения от Вас письма Государственное Музыкальное Издательство предлагает два способа разрешения поднятого Вами вопроса.

1. Государственное Музыкальное Издательство указанные работы выпускает как совместное с Вами издание, с тем, чтобы доходы от издания поступили в Музгиз.

2. Государственное Музыкальное Издательство передает Вам договора на указанные работы; все издержки, понесенные по этим работам, возвращаются Вами Музгизу, а «Время» издает эти работы от своего имени и получит все доходы от издания.

Считая, что каждый из указанных путей разрешения поднятого Вами вопроса вполне для Вас приемлем, Музгиз просит срочного ответа, для избежания задержек производственных процессов.

Иными словами, Музгиз предлагал «Времени» либо поставить свой гриф на издании, полностью подготовленном Музгизом и не входящем в собрание сочинений Роллана, либо купить у Музгиза подготовленные им переводы и выпустить их под своим именем. В 1921 году П. Витязев в брошюре «Частные издательства» с искренним возмущением рассказывал о прямых подлогах, обмане и волоките в деятельности Госиздата, в частности о том, как Госиздат, в качестве цензурного органа, принимал от издательств рукописи, а потом выпускал их под своей маркой. Судя по предложениям Музгиза, государственное издательство, которое всего через два года вновь станет абсолютным монополистом (в частности, когда в 1934 году «Время» было «влито» в Гослитиздат, выпущенные и только подготовленные кооперативным издательством книги государственное издательство стало выпускать и переиздавать под своей маркой без указания на роль «Времени»), по-прежнему не делало различия между своим и чужим издательским продуктом. «Время», однако, ответило Музгизу языком «нормального» книгоиздания, который И. В. Вольфсон, еще только создавая свое издательство на заре нэпа, считал единственно возможным. Прежде всего, «Время» аргументировало свои возражения на оба сделанных Музгизом предложения: