Проклятие палача - Виктор Вальд

О эта судьба, жестокая судьба проклятого людьми и наказанного Господом! Насмехаясь, судьба вырвала из сердца немного тепла, что подарила дружба с Патриком, а Господь этого не пожелал заметить и пожалеть многократно кающегося Гудо. Всякий, сблизившийся с палачом Гудо, человек был обречен судьбой на страдания и даже смерть. Судьба, насмехаясь, сблизила палача и вора. Смеясь, она отобрала у палача друга. И теперь судьба еще раз криво усмехнулась. Используя волнующие воспоминания о прошлом, она предала неизвестному человеку черты лица дорогого друга, чтобы еще раз больно сжать сердце, растянуть душу и взбрызнуть горечью мозг.

Умирающий тихонько застонал. Гудо скорее машинально, чем от желания, тут же принялся его поить. Маленькими каплями, медленно и с пониманием.

– Спасибо тебе, добрый человек. А когда Франческо поправится, он сам тебя отблагодарит. Он славный молодой человек, но ему так много пришлось пережить. Ведь он поправится?

Гудо уже готов был произнести «Нет», но размягчившееся сердце, не желающее горя никому, произнесло:

– Если будет на то воля Господня.

Старик-священник тут же благодарно положил морщинистую ладонь на руку своего гостя и радостно сказал:

– Да, да! Так и будет. Господь не желает смерти этого молодого человека. Ему еще жить и жить. Ведь верно? Ведь так?

– Верно, – с натугой выдавил Гудо и вздрогнул.

Протяжный звук охотничьего рога застал его врасплох.

– Это Философ созывает свою сатанинскую рать. Тебя тоже звали?

– Да.

– Что же ступай. Но помни, это язычник. Его слова обман, а предлагаемая им пища – яд! И пусть хранит тебя Господь. Ведь ты добрый человек. Я это чувствую.

Гудо поднялся и остановился в нерешительности.

– Иди налево. Отсчитаешь у стены пять светильников, сверни направо. Иди на светильники, что образуют треугольник. А там уже услышишь и голоса. А еще тебе поможет сатанинский рог этого язычника. И еще…

– Слушаю тебя старик.

– Принеси немного хлеба. Это не мне.

– Хорошо, – кивнул головой Гудо.

Дороги в этом королевстве тьмы все же существовали. Они были так же просты, как направления в море, плыви куда желаешь, но и весьма опасны, плыви, пока не наскочишь на риф или отмель. Можно было просто бежать по ровному полу, но можно было угодить в яму или удариться ступней о выступ. В мрачной черноте это творение рук человеческих, казалось, не имеет берегов, но, то тут, то там вдруг поднимались и уходили вверх стены. Их невозможно было сразу узреть, и даже светильник в руке Гудо не мог предупредить заранее.

Но и в этом мире, как и в оживленном торговлей и рыбной ловлей море, человек создал себе помощников на случай, когда ночь застигнет корабль у неизвестных берегов. Крохотные язычки древних светильников, как маяки на побережье, указывали и путь и предостерегали от опасностей.

Гудо точно выполнил наставления старого священника, отчитывая светильники. Он также сразу сообразил, почему на полу мерцают огоньки, требующие остановиться, чтобы не угодить в расщелины и ямы. Пленник ада Марпеса даже потрогал такой светильник и убедился, что он накрепко закреплен теми, кто множество веков назад прокладывал дорожки в этом ином мире.

Раздался протяжный и необычайно звонкий в отражении стен звук охотничьего рога. Едва он умолк, Гудо услышал в нескольких шагах от себя голос:

– Мы ждем тебя. Иди за мной.

Тут же вспыхнул факел, облегчая и путь, и душу. Такой яркий огонь был роскошью в подземелье. Им явно дорожили. Оставалось лишь догадываться о том, как умело передвигались в темноте люди Философа. С одной стороны им отлично были известны знаки светильников, порой образующие сложные фигуры. С другой – было какое-то чувство, сродни летучим мышам, что позволяло ориентироваться и быстро перемещаться в любом направлении.

Так решил Гудо, когда из темноты возникали люди, невооруженные огнем, и там же растворялись.

Над тщательно отполированном веками столом Философа властвовали два факела в закрепленных на стене металлических подставках. Их подрагивающий свет отражался от столешницы и играл отблесками на глиняных мисках, горшках и кувшинах, в которых горками лежали лепешки, каша, сыр, морковь, сушеные фрукты, а также в горлышках чернело вино.

«Щедро для ада», – подумал Гудо и осмотрелся, пытаясь разглядеть всех участников пира. Но у стола сидел лишь Философ и хорошо знакомые Весельчак и Ральф. Всех остальных скрывала проклятая тьма.

– А это ты, господин Эй? Садись вон на тот камень. Ешь, пей вдоволь. Такое у нас случается. Но редко, очень редко. А вы ешьте, ешьте… – мягко сказал Философ, заметив, как воры отодвинули от себя миски. – Знаю: вкусить хлеб вору за одним столом с палачом – несмываемое пятно на чести вора. Но знаю, что есть и другое…

– Вор, обнявшийся с палачом и не ставший калекой, будет жить долго, – удивляясь сам себе, пробормотал Гудо.

– Есть такое, – примирительно откликнулся Весельчак.

Ральф только фыркнул и тут же запил неудовольствие вином. Посмотрев на опустевшую кружку, вор опять наполнил ее веселящим напитком и попытался пододвинуть для наполнения кружку Философа.

– Нет, нет! – засмеялся хозяин стола. – Философы живут не для того, чтобы сладко есть и пить, а едят и пьют малость для того, чтобы жить. Налейте гостям медового настоя. А мне тот напиток, за который человек готов душу отдать, если его мучает жажда, но который он небрежно проливает, если его имеется вдоволь.

В руке Гудо тут же оказалась большая чаша с золотистым густым напитком. Он отхлебнул. Приятная сладость размягчила рот и господин в синих одеждах, не отрываясь, выпил чашу до дна.

– Что жизнь человеческая, как ни дни за днями. И все же жизнь не те дни, что прошли, а те, что запомнились! Этот день вам запомнится. Хотя… Что такое земная жизнь, как не посмешище для того, кто испытал ее на себе в полной мереф?

– Как это верно, учитель, – раздался тихий голос из темноты. – Но зачем тогда живет человек?

Философ принял из темноты кружку с водой и отпил:

– Вечный вопрос, на который вечно пытаются ответить смертные. И простые и владыки земные. И глупцы, и философы. Расскажу вам одну притчу любопытную…

Гудо выпрямился. Из мрака выдавились людские тела и замерли, едва обозначив себя. Философ провел ладонью по своей огромной плеши и чуть повысил голос:

– Когда молодой царь царей взошел на трон, он уже очень многое знал. Но ему хотелось знать еще больше. Он посмотрел на свою огромную библиотеку и понял, что все эти книги ему не удастся прочесть. У него было много дел и множество походов. Ему стало жаль, что так коротка человеческая жизнь, и задумался он о жизни, а более всего над вопросом – зачем живет человек?