Невозвращенцы - Михаил Черных

Не выдержав, часть солдат побежала, другая часть, наоборот, поглубже забилась в окопы, достав из кобуры пистолеты, у кого они были. Храбрые умерли первыми, под копытами тяжелой кавалерии, лошади которых не замечали в горячке скачки окопов и всей массой проваливались туда. Трусливых настигла предназначенная именно для этого легкая кавалерия, которая пролилась через строй тяжелой и степной кавалерии сквозь открытые по команде князя бреши.

Как и воспрошалось у Богов — погибших среди войска не было, хотя и были многие раненные из числа тех, которые не смогли удержаться от боя, зная о своей судьбе. Разгром находников был полный. Кое-где еще отдельные позиции оборонялись, в основном те, на которых оказалось либо запасное, либо убранное вовремя от Воли Богов огнебойное оружие, но это уже не играло никакой роли, хотя и добавляло раненных. Такие укрепления забрасывались стрелами из стрелковой карусели степной конницей под прикрытием тяжелой кавалерии. Основные же силы легкой и степной кавалерии, под командованием успевшего сменить коня, скинуть тяжелую броню и одеть легкую кольчугу князя Твердилы устремились вперед, туда, где всего в свече скачки был ничего не подозревающий город, а где город — там и полон, и добыча.

Но на середине пути, всего в полусвече скачки, конная рать внезапно натолкнулась на противника. Встреча оказалась полной неожиданностью для россов, а вот находники успели хоть как-то подготовиться к ней — не услышать топот многих сотен лошадей невозможно. Поэтому когда передовой отряд, в котором только по чистой случайности не оказалось князя Твердилы, выскочил за крутой поворот дороги то натолкнулся на мошный залп в упор. Выживших не было.

Твердило быстро принял решение отойти чуть назад, спешиться, разделить лучников и казаков пополам и смешанные поровну отряды отправить в лес по обе стороны дороги, дабы из под прикрытия леса пострелять колонну ворогов, стоящих на дороге. Но, как известно, умные мысли приходят в голову одновременно, и спешенные кавалеристы встретились в лесу с пехотой врага. Тут уже бой пошел почти на равных. С одной стороны огнебойное оружие, которое наносило раны на большой дистанции, с другой — частый лес, который не давал этому оружию бить далеко. С одной стороны — почти бесшумные короткие луки, которые могли стрелять бесконечно долго с одного и того же места, хоть с дерева, хоть из-за коряги, с другой — громкие огнебои, которые после первого же выстрела привлекали лучников со всего леса. Так они все и бегали от дерева к дереву около полутора свечей.

Перелом произошел тогда, когда к Твердилу пришла подмога — сотня тяжелой кавалерии — его личной дружины, которую он опрометчиво оставил позади. Дав чуть — чуть отдохнуть лошадям, пока всадники заматывали их копыта тряпьем, чтобы хоть немного приглушить звук, Твердило отправил этот отряд в самоубийственную прямую атаку по дороге. Именно там, на дороге располагался воевода противника.

Этот неожиданный маневр принес успех. Воевода врага поступил глупо, отправив в лес всех своих воинов, оставив с собой всего десяток. Конечно, двадцать дружинников получили ранения или были убиты, пока доскакали под выстрелами до него, но потом, деморализованные остатки отряда были рассеяны в лесу. Добивать их не было ни желания, ни времени.

Пока Твердило собирал своих бойцов, пока перевязывали раненых, считали убитых и пересобирали десятки и сотни, прошло еще около свечи. В этой стычке всякие потери составили около двадцати сотен, тогда как потери находников — три сотни убитыми и плененными, и еще столько же, или около того — разогнанными по лесу. Все говорило о том, что теперь город ничего более не защищает, и можно было спокойно без потерь захватить его. Но, наконец, все было сделано, и отряд, посаженный на конь был готов к выдвижению.

«И конец этой войне. Но все же — какие потери. И если при штурме потеряла дружина сборная всего лишь сотню убиты, да еще три сотни раненых, то только в этой битве, которую и битвой то не назвать, я потерял пятнадцать сотен убитых, всего за пол полсвечи. Проклятое оружие. И правильно наши волхвы запрещают его. Столько убитых!» — размышлял князь. Внезапно, его оторвал от размышлений стук подков. Судя по нему, кто-то очень сильно спешил по дороге, и от неприятного предчувствия у князя стало холодно на душе. Вот из-за поворота показался гонец на взмыленной лошади. Он подскочил прямо к князю, и, с трудом выговаривая от усталости слова, прохрипел:

— Княже. Там нас разбили. Скорее!

— Кто? Кто мог разбить? Что ты мелешь?

— Ромеи, по виду. Сразу на лагерь наш напали…

— Сколько их?

— Неизвестно, но судя по некоторым признакам…

— Сколько?

— Один. Полный легион.[45]

— Что??? — завопил князь. — Немедленно поворачиваем назад.

— Все?

— Хм… Не все. Три сотни казаков пусть тихонько, лесом, пройдут к городу и попробуют повеселиться там. Негоже врага оставлять совсем безнаказанным. А уж после ромеев настанет их черед.

Глава 18

Игорь

Конец мая 2005 г. Городок.

— Сержант Петров?

— Я.

— На выход.

— Есть.

«Де-жа-вю» — думал Игорь. «И чуть больше года прошло, а я опять сижу по арестам. Уже пять месяцев. Прогулка раз в день и скудный паек… Да что за судьба такая? Живешь правильно, поступаешь честно, а получаешь за это только неприятности. А те, кто нарушает все что можно — на коне».

— Эй, земеля, куда меня? Вроде для прогулки — рано.

— Не разговаривать! — одернул его конвоир.

«Новенький, — подумал Игорь, — опять будет выеживаться, как только придумать сможет. Интересно, а куда же меня ведут? Хотя мне еще повезло, что меня сразу не шлепнули зимой. Вот и жди теперь суда. По словам одного конвоира, который хорошо относился к нему, по приказу полковника Сергеева, отданному еще до ранения, его приказано было до разбирательства поместить в камеру. Роль камеры исполняло отдельно стоящее деревянное здание, в котором располагалась гауптвахта. А потом полковника тяжело ранили — и ему стало не до меня. А когда полковник пришел в себя, то все его силы отнимало выздоровление и противостояние с другим полковником. Хорошо еще, что Сергеев был начальником, а не подчиненным…»

На улице был солнечный, теплый майский денек. Думать ни о чем плохом не хотелось, хотелось радоваться. По солнышку так приятно было бы погулять, выпить пивка… Тем временем Игоря провели мимо небольшого огороженного пустыря, на котором его «выгуливали», и повели дальше. Еще несколько минут и его привели в армейскую баню, выдали мыло, чистое нательное и форму без знаков различия. Внутри бани никого не было, особого тепла тоже не было — видимо ее топили для него, и мыться пришлось прохладной водой.

«…А не подчиненным, — продолжал размышлять Игорь. — Как мне сказал все тот же караульный, Седенький, по просьбе своих друзей, детишки которых так отличились в том городке, избавился бы от меня. Естественно, как положено, «при попытке к бегству» меня бы шлепнули. И вот теперь, похоже, меня ждет суд. Посмотрим, что будет дальше. Единственное, что мне советовали, это говорить правду — Сергеев не любит Седенького.»

Помывшегося и одетого в чистое сержанту одели наручники, (надо же — кто-то включил кандалы в список требуемых предметов для колонистов), и отвели к штабу. Там в одной из комнат заседал суд. Председательствовал на суде Сергеев, Седенького не было, зато были все участвовавшие в том плачевном самоходе. Как свидетели.

Сам суд оказался для Игоря очень тяжелым. Для начала обвинитель зачитал список статей, по которым обвиняется сержант Петров Игорь. Список был внушительный:

— …Позволяет квалифицировать действия подсудимого по статье УК РФ номер 338: «Дезертирство» часть вторая, статье 332: «Неисполнение приказа» часть вторая, статье 340: «Нарушение правил несения боевого дежурства» часть первая, статье 341: «Нарушение правил несения пограничной службы» часть вторая, статье 347: «Уничтожение или повреждение военного имущества по неосторожности»…

После этого, Игоря еще раз, который по счету уже он и не помнил — только точно больше сотого, попросили рассказать о том, что произошло, о своих действиях. Он рассказал. Потом заслушали свидетелей, которые, к большому удивлению сержанта, спокойно и честно рассказали как было. (Как ему потом рассказали сослуживцы, еще в январе Седенький быстро устроил суд над командой, сходившей в город, но так как сам полковник после битвы подверг опустошительному набегу этот же город, все «самоходчики» отделались легкими арестами на месяц.). Наконец, молчавший до этого предатель задал вопрос:

— Скажи, сержант, а почему же ты хотел помешать своим товарищам развлечься?

— Развлечься? — не выдержал и вспылил Игорь, которому уже надоела неопределенность и сама концепция вешанья на него всех собак, за которые ему, по сумме, светило десять — пятнадцать лет тюряги, или — учитывая подписанный ими контракт — высшую меру. — Мы же все же армия, если вы это забыли, товарищ полковник, а не банда! И грабить мирных жителей, тем более, в мирное время, да еще ради развлечения — это позор! Неужели у нас совсем нет чести? Не…