Невозвращенцы - Михаил Черных

— Что ж, если утро и день были плохими, то может вечер и ночь искупит это? Я буду молить Богов об этом… — тихо мурлыкнула Ольга на ухо слегка покрасневшему князю.

Крики посаженного на толстый, чтобы подольше мучался, кол охотника поживиться на Роси рабами вскоре затихли, отрезанные очередным поворотом лесной дороги.

Следующим днем, так как все утро, после бурно проведенной ночи, Ольга проспала, развалившись в шикарной княжеской кровати, княжна размышляла.

«Князь, как и ожидалось оказался неплох. Очень даже, — Ольга как кошка потянулась в кровати и даже мурлыкнула от удовольствия. Сначала была баня, потом пир а потом ночь… мм… И какая ночь… Ну да ладно. А вот что мне теперь делать?».

Положение, в котором оказалась молодая женщина было несколько неприятным. По всем правилам приличия молодой женщине, а уж тем более настолько знатной, не дозволялось путешествовать одной, без опеки другой женщины. Конечно, даже в дешевых кабаках ходили слухи о любвеобильности молодой княжны, но то слухи и сплетни. А правила приличия — это правила приличия. И пока она путешествовала не узнанной — это одно дело, но теперь, теперь ей надо было срочно раздобыть какую-либо женщину себе в попутчицы.

«Конечно, — продолжала раздумывать Ольга, — Симеон легко мог дать мне в сопровождение любую, только пальцем укажи… Но. Но эта женщина будет исправно следить за мной не по доли приличий, а совсем. И споро доносить князю, который, дурачок, запал. О детях шептал, о долгой жизни вместе… И подчиняться князю. А это — плохо. Что же делать? А что, если попробовать вот так?…»

— Эй, кто там есть! — крикнула Ольга.

Дверь в спальню отворилась и в спальню вошла дородная немолодая женщина, в добавок еще разодетая в кучу юбок — наверняка доверенная тетка или бабка Симеона. Кого еще он мог поставить охранять свое нежданное сокровище.

— Чего хотите, княжна?

— Девка та, что с нами вчера приехала, где она?

— В людской поселили, пока ярыга виру считал да делил.

— А сейчас она где?

— Да вроде уходить уже собиралась.

— Но не ушла еще?

— Нее…

— Позови ее сюда.

— Как изволите, боярыня.

Через некоторое время перед Ольгой предстала ее спасенная. И спасительница. Не успев ее разглядеть вчера сейчас княжна внимательно ее рассматривала, пытаясь понять чем и как ее можно взять. На вид простая крестьянская девочка, только недавно превратившаяся в девушку. Потянув время еще немного и дав девке заволноваться Ольга забросила первый камень.

— Здрава будь, не знаю как тебя величать, — хотя она отлично помнила приговор князя, в котором эту девку называли по имени-отчеству.

— Алена я, Добромила дочь.

— Благодарствую тебя, Алена дочь Добромила, что спасла меня вчера от татя с луком.

— Да ведь и ты меня спасли княжна, так вроде как сочлись.

Мысленно Ольга поморщилась. Девка оказалась не дурой, и на благодарность ее не взять. Хорошо, попробуем по-другому.

— А откуда ты шла? И куда?

— Шла я из Святограда, а куда — не знаю, куда глаза глядят…

— А почему?

— Да в Святоград я ходила, хотела в Великие Семинарии поступить, да вот только не взяли меня.

— А с чего это ты решила пойти? Али заметила за собой дар какой?

— Да нет.

— Значит одна совсем осталась?

— Да что ты, княжна, дай Боги батюшке здоровья и жизни долгой.

— Так что тогда, — уже догадалась о настоящей причине Ольга.

— Да женить меня хотели супротив воли моей.

— Да как можно! А почем ты волхвам жалобилась? Это Боги наши запрещают — любовь ломать? Что же твой любимый не пожаловался.

Алена слегка покраснела и неохотно созналась.

— Да не было у меня еще любимого, так бегали и проказничали разные, а за этого не пойду. Не люб он мне.

Теперь Ольга улыбнулась — эта девка уже в ее руках. Теперь осталось только верно заманить ее.

— А что теперь собираешь делать? Ты теперь богатая, — княжна кивнула на мешочек приличных размеров, который неосознанно мяла в руках Алена. В ответ та только поморщилась, что делать с такой опасной суммой денег она точно не знала.

— Не знаю…

— А пойдешь ко мне в холопки? Я уж точно тебя женить не буду, пока сама не женюсь, коли сама не захочешь.

— Ну не знаю…

— При мне будешь. В тереме жить княжеском, дружинники вокруг молодые да статные, князья… Платья цветастые….

— Ну….

— Что ты как коза — все нуу да беээ… Не хочешь как хочешь. — притворно обиделась Ольга.

— Твоя взяла, княжна, пойду.

— Вот и славненько, — просияла интриганка. Мелкая победа — а все равно приятно. — Я тебе денег не даю, а по сему коли не по-нраву будет — так уйдешь сразу. Ах да, — спохватилась Ольга, — последний вопрос — годков тебе скока?

— Четырнадцать.

Ольга приуныла. Ей сразу на ум пришла давняя история, которая случилась в княжестве Псковском, которое входило в великое княжество Суздальское. Псковские были извечно известными скрягами. Про них столько смешных историй рассказывали в кабаках — что они в пути даже навоз от своих лошадей с собой подбирают, что одежку старую кожаную они размачивают и свиньям скармливают, чтобы не выбрасывать и убытка не терпеть. Отчего они были такими — никто не знает. То ли на них соседство близкое с германскими баронствами так действовало, толи еще что, но уже давно к слову псковские прочно прилепилось слово скобари — так их и называли «скобари псковские».

А история была такая, весьма поучительная для всех князей. Однажды князь Псковский Михай решил, что слишком мало у него холопов и решил набрать их весьма хитрым, как ему казалось, способом. Правда Росская не говорит, с каких годков человек продать свою свободу, от Богов данную, продать может за сытую жизнь под княжим крылом. Вот и устроил Михай пир великий, балаганов пригласил море, зверинец у князя великого выспросил, различных кушаний сладких наготовил — и кинул клич, дескать приезжайте с детьми своими на княжью щедроту. Скобари жадные так и потянулись в Псков. А уж там княжие ближники детишек отвлекали от родичей, да за леденец грамотку давали берестяную (на пергаментную князь решил не разоряться) подписать. И когда поехали назад семьи, то тут и оказалось, что один два ребятенка то уже — не свободные, а княжьи холопы. Что тут поднялось в городе! Созвали вече, долго кричали на нем, да не до чего не докричались — князь не нарушил Правды. Но помимо закона земного — есть еще Суд Божий, который в каждом человеке — совесть. А вот к чему он князя приговорил, неизвестно. Но до одного все же договорились, и уже на следующий день Псков стал пустеть. Ушли ремесленники свободные, снялись с места и плюнув на поднятое хозяйство ушел черный люд, купцы, видя что город пустеет тоже покинули его. Даже дружина княжья ушла, не смогла вынести такого. И остался князь Михай с одними холопами, из которых половина малолетние, закупными крестьянами и норманскими наемниками. Все кто мог, все ушли. Никто не захотел оставаться там, где их детей, как в Орде, в рабы за чешуйку медную берут.

А еще через месяц в город пришел монах и вызвал князя в поле, на Суд Божий. И как только переступил круг освященный князь, как споткнулся, нога его подвернулась неудачно и он упал на вытащенный неуклюже свой же меч. Суд Божий рек однозначно. И бродить князю духом неприкаянным лет двести-триста по терему своему, да замолил его сын, Михай Второй, грех его. На коленях перед вечем стоял и клялся Богами… И сделал ведь — нанял лучших в Святограде наставников, на 20 лет от податей освободил всех, к концу этих лет чуть сам по-миру не пошел — но все дети, в холопы скупленные, и их семьи никакого зла не затаили.

С тех самых пор князья с опаской в холопы брали тех, кто мал годами.

Ольга задумалась, но решив, что раз ее холопку уже собирались за муж выдавать, то она уже взрослая, решила рискнуть.

— По своей воле, без принуждения и в здравом уме ты, Алена, дочь Добромила, называешься холопом Ольги, княжны Киевской?

— Да.

— Клянешься пред Богами нашими, родителями?

— Клянусь.

— Ну вот и хорошо. Деньги свои отдай любому холопу княжескому на сохранение, и подбери себе одежу походную — завтра с утра выезжаем в Словенск с князем Симеоном в сопровождении его дружины.

Дальнейший путь оказался недолгим и скучным. Скакали быстро, на ямах подставы брали, а по ночам княжна отлучалась в комнаты князя. Однако рано или поздно идиллия пути кончилась, и княжна Ольга бросила поводья в руки холопа во дворе великокняжеского терема в Словенске. Быстро поднявшись по ступеням и показав ближникам князя словенского, охранявшим палаты, в которых проходил хурал, от посторонних, тамгу она в сопровождении Симеона встретилась со своим любимым братом.

Брат ее не разочаровал. На его удивленное лицо можно было бы смотреть часами, если бы очень быстро удивление не уступило место ярости.