Горящие сердца - Жанакаит Залиханов

Геологам надо уезжать дня через два, через три. Назир должен подойти сегодня к обеду. Валя смотрит на перевал: он закрыт густым туманом. Но Назир найдет к ней дорогу.

Валя в сомнении: рассказать все еще до появления Назира или подождать? «Пусть сам скажет, он мужчина, — решает она и тут же меняет свое решение: — Нет, будь что будет, лучше сама. Назир только обрадуется».

Она еще раз глянула на перевал и зашла в палатку к Борису Петровичу. Взяла в руки старый журнал, полистала. Сердце бьется, как бешеное. С чего начать разговор?

Потапов несколько удивлен. Что это творится с девушкой, отчего она то вспыхнет, то побледнеет? Нездоровится? Или рада, что едет домой, к матери?

— Смотрю я на тебя, Валюша, и кажется мне, что ты ждешь не дождешься отъезда в Москву... — начал старый геолог.

Но Валя, почти не слыша его, заговорила сама:

— Борис Петрович, знаете...

— Знаю, девочка, знаю. Соскучилась по матери, это естественно. Скоро увидитесь.

— Да я не о том.

— Что, не хочется расставаться с горами? Это понятно — горы тянут к себе всякого, кто хоть раз побывал на их вершинах.

— Борис Петрович, а если вообще отсюда не уезжать? — тихо и с трудом выговорила девушка.

— Ну и прекрасно! Кто останется здесь — проживет две жизни.

— Вы... дорогой Борис Петрович... вы извините, я хочу сказать... я выхожу замуж! — выпалила наконец Валя и, не в силах смотреть Потапову в глаза, сунулась лицом в раскрытый журнал.

Потапов встал, постоял молча, не решаясь спросить, за кого. Валя несмело подняла голову и, несмотря на все свое смущение, чуть не рассмеялась — такой ошеломленный вид был у Бориса Петровича.

— За кого, Валюша? — спросил он, и голос у него дрогнул?

— За Назира.

Борис Петрович облегченно вздохнул:

— Фу, гора с плеч! — и поздравил девушку: — От души желаю тебе счастья!

— Спасибо!

— Я очень рад. Хороший парень, прекрасный парень!

— Он сегодня должен приехать. И мы вместе уедем прямо к ним. Вы уж меня простите.

— За что прощать? Я тебя поздравляю и хочу сам на свадьбе у вас побыть.

— Мы будем очень рады.

— Ладно! Так и быть, попляшу ради такого случая.

Борис Петрович подумал о том, насколько сроднились они за прошедшие три года. Не один пуд соли съели вместе, и характер Валин он хорошо знает. Работящая девушка, хороший товарищ, сдержанный, достойный человек. Даже Николай с его фокусами не мог вывести ее из равновесия. Николай, между тем, как раз вошел в палатку.

— Коля, у нас радость, — сказал Потапов. — Будем веселиться.

— Согласен повеселиться. А по какому случаю?

— Валентина Павловна замуж выходит.

Николай опустился на край постели Потапова, который даже и не представлял себе, в какое смятение он привел парня своим сообщением.

— Что молчишь? Почему не поздравляешь? — спрашивал Борис Петрович, и Николай, взяв себя в руки, сказал:

— Поздравляю, Валя...

— Спасибо, Коля! — ответила Валя серьезно.

— Почему же ты не спросишь, за кого? — не унимался Потапов.

— А я знаю, Борис Петрович... я давно знаю.

— Ну? А я, брат, ничего, ну буквально ничего не замечал. Она тебе, стало быть, сказала?

— Нет, Борис Петрович, я ему не говорила. Никому не говорила, — ответила вместо Николая Валя.

— Не говорила, верно... Но я чувствовал, знал. — Голос у Николая был полон такой горечи, что Борис Петрович поглядел на него очень внимательно.

— Ты, может, не рад этому, Николай.

Николай молчал, Потапов все смотрел на него, ожидая ответа.

— Хотел бы я, чтобы она не ошиблась, — сказал парень с трудом.

— По-твоему, она ошибается?

— Да.

Борис Петрович хотел было сказать Николаю что-то резкое, но сдержался. Зато не сдержалась обиженная Валя.

— Почему же я ошибаюсь? Потому что выбрала его, а не тебя?

— Да! — отрезал Николай к величайшему негодованию Потапова, который на этот раз молчал лишь потому, что на некоторое время лишился дара речи.

— Коля, я тебя прошу, не портить мне этот день, — сказала Валя, и слезы навернулись ей на глаза. — Не сердись, не обижайся.

— Я не обижаюсь, смотри только, как бы тебе в обиженных не быть. Не думаю я, чтобы ты была с ним счастлива.

— Не думаешь?

— Не думаю. Кто он? Человек без специальности, почтальон. Тоже мне занятие для мужчины!

— Замолчи! — Глаза у Вали вспыхнули. Неизвестно, что бы она еще наговорила, но тут вмешался Потапов.

— Николай, разве место красит человека? И чем плоха его работа? Нет работы плохой или хорошей ,есть люди — хорошие или... не очень...

Валя слушала Потапова с чувством благодарности. Но вот он замолчал и в палатке стало тихо.

Снаружи внезапно зашумел ветер. Хорошо, что ветер, подумалось Вале, может, развеется туман на перевале. Назир скорее доберется до них. Увезет ее к себе. Умыкнет. Валя улыбнулась.

— Чему радуешься! — тут же жестко спросил ее Николай.

— Что мне, плакать, что ли?

— Ты решила остаться здесь?

— Решила.

— А мать?

— К маме мы с Назиром поедем на праздники.

— Ты ее хотя бы подготовила!

— Николай, советы советами, но замуж выходит Валя, а не ее мама. Ей с Назиром жить, ей и решать. Так, Валентина Павловна?

Валя только улыбнулась.

— Назир славный человек. Воспитанный. Но позволь сказать тебе, Валентина Павловна: ему надо учиться. Об этом ты с ним непременно поговори.

— Мы уже договорились. Но Назир хочет учиться заочно, а я настаиваю, чтобы он поступил на очное.

— Прекрасно. По-моему, Назир такой парень, который учиться будет не для того, чтобы диплом получить, бумажку. А кто учится по-настоящему, тот и на заочном отделении станет заниматься с толком, дорогая ты моя Валентина Павловна.

Старый геолог называл теперь Валю по имени и отчеству, и она видела в этом проявление особой его деликатности, такта: он как бы отдавал должное серьезности принятого ею решения.

Разговор оборвался. Мужчины уселись за шахматы. Валя снова взялась за журнал и, немного успокоившись, принялась читать какую-то статью. Николая, однако, шахматы не отвлекали, потому что он заговорил снова о том же:

— Ты бы хоть до Нового года подождала.

— Зачем?

— Поехала бы домой, к матери, там и устроили бы свадьбу.

— Ну, а какая разница? Здесь — мама Назира.

— Так то мама Назира, — подчеркнул последнее слово Николай. Он держал в руках коня и делал вид, что обдумывает ход.

— Слушай, друг, чего тебе неймется? Для нее теперь и мать Назира не чужая, — сердито сказал Борис Петрович. — Сидишь, гудишь... Чего ты уцепился за этого коня? Пока ты его держишь в руках, в Нальчик можно было бы съездить. Ходи!

Николай поставил коня на доску. Потапов поглядел на парня поверх очков.

— Если так пойдешь, тебе мат. Подумай. Разрешаю взять ход обратно.

Старый геолог понял, что Николай поглощен вовсе не игрой, и решил, кончив партию, потолковать с парнем.

Валя тем временем думала о том, как будет жить в ауле. Надо подружиться с Ариубат, она добрая, отзывчивая, умница. «Она поможет мне сойтись с другими людьми, — решила Валя. — Не то в ауле станут считать меня гордячкой. И по-балкарски надо научиться говорить. Назир утверждает, что это легко. Попрошу всех разговаривать со мной только по-балкарски. Вот смеяться будут вначале! И Назир... Девчонки в Москве умрут от зависти. Чернобровый, смуглый, глаза карие... И стройный. Ростом только невысокий. Мне всегда нравились высокие. А Коля, кажется, выше Назира», — Валя мельком глянула на Николая и увидела, что он неотрывно смотрит на нее.

— Что, давно меня не видал?

— Такой, как сегодня, — никогда.

— Спасибо, ты, наверное, прав.

Потапов вышел из палатки. Хотел было позвать с собой Николая, потом передумал: «Пускай выговорится, успокоится».

Николай был этому рад. Ему действительно надо, обязательно надо было высказать Вале все, что так долго скрывал он, таил в сердце. Невозможно дольше молчать — особенно сегодня, когда он узнал... Но слова не шли с языка. Николай вышел из палатки, постоял немного, потом вдруг испугался: ведь Потапов скоро вернется, а он так ничего и не сказал.

— Валя!

— Что?

Николай смотрел Вале в глаза. На обветренном лице его смешно торчат усы, которые он начал отпускать летом. Вале вдруг показалось, что у Николая дрожат губы.

— Ты не заболел?

Николай, кажется, и не слыхал вопроса. Валя повторила, он ответил — не ей, а своим мыслям:

— Да…

Встал, задел рукой шахматную доску, посыпались фигуры.

В палатку вошел Борис Петрович.

— Думал я, что осень будет сухая, да, видно, ошибся.

— Что, дождь? — с беспокойством спросила Валя.

— Пока нет, но, думаю, вот-вот начнется.

— Пойду погляжу.

— За Назира беспокоится, — сказал старый геолог, глядя ей вслед.