Степень вины - Ричард Паттерсон

Мур присвистнул:

— Все это очень разозлит Шарп.

— Да. Но на это я и рассчитываю.

Одна из чаек устремилась вниз и, не снижая скорости, подхватила хлеб. Мур проследил ее взлет, будто устремленный к солнцу, и повернулся к Терри:

— А я думал, мы не собираемся посягать на ее гордыню.

— Это я так решил, — вмешался Пэйджит. — Не Терри. По какой-то причине Марни Шарп возненавидела меня с первого взгляда. Может быть, это сугубо личное, может быть, она думает, что я помогаю Марии сфабриковать дело об изнасиловании для ее спасения. А это значит: очаровать Шарп мне не удастся, но вместе с тем из душевного равновесия она уже выведена. Мой расчет таков: если действовать правильно, можно заставить ее делать ошибки.

Он повернулся к Муру:

— Мое единственное преимущество в том, что я на нее действую, как красная тряпка на быка. Тогда как в моем отношении к ней — только холодный расчет. Как в математике.

После некоторого раздумья Мур протянул:

— Если ты стремишься довести Шарп до бешенства…

Пэйджит, казалось, был поглощен созерцанием белой полосы городских зданий на горизонте; в лучах послеполуденного солнца она как будто мерцала слабым светом.

— Понимаю, что это риск, — сказал он. — Но других козырей у нас нет. По крайней мере, сможем до суда показать всем, что собой представляет эта Шарп. Кроме того, на предварительном слушании, без присяжных, меньше будет заметно, что я давно не занимался делами об убийстве.

— А что будет, если судья Мастерс поступит по-твоему? Допустим, объявит, что нет необходимости в дальнейшем расследовании. Разве не может окружной прокурор раскопать новые факты и снова привлечь Марию к суду?

— Не исключено. Если обвинение потерпит неудачу из-за недостатка фактов, они смогут сделать новую попытку, как только появятся новые доказательства. Например, кассета. — Пэйджит отхлебнул минеральной воды. — Но когда они появятся, Мария уже уедет. Навсегда.

— Тогда шансы у тебя очень неплохие. Однако если это такой хороший способ, почему же адвокаты им не пользуются?

Пэйджит слегка улыбнулся:

— Они знают лучшие.

— То, что ты предлагаешь, кажется достаточно привлекательным.

— Это страшный риск, Джонни, Кэролайн Мастерс сразу угадала, что мы в отчаянном положении, какой бы вид я на себя ни напускал. Она поняла: разобраться в деле можно, и, если я проиграю, обстоятельства дела будут разобраны так основательно, что, когда придет время присяжных, Шарп буквально распнет нас. А при тех фактах, которые собраны сейчас, я проиграл.

Мур прищурился:

— Если я правильно понял, цель нашего маленького пикника в том, чтобы я почувствовал, как начинает припекать?

— Естественно.

— Другими словами, — медленно проговорил Мур, — вам необходимо настоящее стопроцентное изнасилование. В течение ближайших двух недель.

Пэйджит кивнул:

— Когда-то, где-то Ренсом должен был переступить черту. Проблема в том, что женщины о таких вещах никому не рассказывают.

Мур обернулся к Терри:

— Это так?

Та смотрела себе под ноги.

— Да. Так.

— Тогда единственное, что я могу сделать, — заявил Мур, — попытаться.

Они помолчали.

— Прошу извинить, что говорил об этом столь откровенно. — Голос Пэйджита звучал немного виновато, — но я должен дать судье Мастерс какую-нибудь психологическую зацепку, чтобы она решилась привлечь Раппапорт и Колдуэлл к даче показаний и чтобы таким образом пресса узнала о них. Если я смогу это сделать, возможно, мы выиграем. Не смогу — Марии конец.

И тебе, подумала Терри. И, что самое для тебя главное, — Карло тоже. И снова она восхитилась стоицизмом Пэйджита и почувствовала его тревогу.

В это время Мур, уже несколько минут задумчиво и серьезно рассматривавший ее, внезапно спросил:

— А вы смогли бы выступить по телевидению?

Вопрос был неожиданным, и Терри пришла в замешательство.

— Для чего?

— Для того, чтобы найти свидетелей. Если это попытается сделать мужчина, я думаю, он не сможет задеть какие-то особые струны женской души. А вы обязательно смогли бы.

— И все же я не понимаю…

Он пожал плечами:

— Наверное, это не очень хорошая идея. Просто я подумал, что, если обратиться с просьбой помочь в сборе информации о Марке Ренсоме, например по Си-эн-эн, может быть, и отыщется свидетель. Просьба о помощи, обращенная к женщинам, высказанная женщиной-адвокатом от имени женщины-обвиняемой. — Он взглянул на Пэйджита: — Бред?

Терри заметила, как Пэйджит быстро и внимательно посмотрел на нее.

— Я не думал об этом, — проговорил он. — Это очень непросто — спрашивать о вещах интимных, даже того, кто сидит напротив тебя. С этим-то Терри, мы знаем, справляется блестяще. Но ведь сейчас речь идет о женской аудитории, которую не видишь. Может статься, мы ничего не узнаем и лишь покажем собственную беспомощность.

Какое-то мгновение мужчины молчали.

— Если вы хотите, я сделаю это, — наконец решилась Терри. — Видит Бог, мы должны прорваться.

2

— Это очень трудно, — говорила Елена Карло Пэйджиту.

Они склонились над черным кофейным столиком из оникса в библиотеке Пэйджита, складывая из разнокалиберных кубиков хрупкое сооружение — «высотку». Суть игры была в том, что они по очереди клали кубик к кубику, — проигрывал тот, в чью очередь сооружение падало. Карло, в джинсах и тенниске, сидел, неуклюже расставив длинные ноги; Елена, нарядная, в розовом платьице, аккуратно причесанная, устроилась у него на коленях. Конструкция из кубиков — накренившаяся разноцветная башня со множеством выступов — попирала все законы эстетики и, как казалось Терри, законы гравитации. Елена, пристроившая свой кубик на выступ у самого основания «высотки», веселилась. Карло притворялся озабоченным.

— Никогда не проигрывал пятилетним, — с поддельным отчаянием говорил он. И взглянул на Терри, которая, сидя на диване, потягивала вино. — Что делать?

— Сам выкручивайся, — ответила Терри. — В семье ты, наверное, всегда был чемпионом.

— Да, восемь лет выигрывал. — Карло улыбнулся. — Но это из-за папочки, у которого координация движений, как у носорога. К таким соревнованиям он меня не готовил.

Как раз к ним-то и готовил, подумала Терри; нагромождение кубиков было результатом особого искусства Карло, а Елена держалась лишь благодаря ему; он же все время изображал отчаяние проигрывающего. В том, как Карло строил с Еленой башню, видна была манера, в которой Пэйджит в свое время играл с Карло: у маленького игрока крепла уверенность в своих силах, старший же, вздыхая и ворча, все время проигрывал, причем делал это с большим искусством. Бесшабашно игравшая малышка заставляла Карло проявлять чудеса изворотливости.

— А твоя мама не хочет помочь мне, — пожаловался он девочке.

— Она не может помогать тебе. — Елена ткнула себя пальчиком в грудь. — Потому что я ее ребенок.

Карло поднял палец, призывая к вниманию — наступил самый ответственный момент. С сосредоточенным видом он примерился к покосившейся башне. Оконные рамы разрезали на квадраты вечерний свет, падавший на черный ониксовый столик и на камин, пересекали узорчатые, шевелящиеся тени ветвей пальмы Карло.

Свет упал на запястье мальчика, когда рука его, с зажатым между большим и указательным пальцами кубиком, зависнув над башней, стала томительно медленно опускаться. Терри затаила дыхание.

Медленно, осторожно он поставил свой кубик на кубик Елены. Тот качнулся в одну сторону, кубик под ним — в другую. Закачалась вся башня. С жуткой неостановимостью цепной реакции конструкция развалилась, превратившись в бесформенную груду кубиков.

Карло смотрел на руины как молнией пораженный.

— Все рухнуло. Даже не верится.

— Но ты же старался. — Елена сочувственно коснулась его руки. — Я уверена, у своего папы ты бы выиграл. И поэтому ты можешь считаться вторым чемпионом. После меня.

Карло рассмеялся и обратился к Терри:

— Пять лет всего. А уже умеет быть снисходительной.

Та улыбнулась:

— Это не снисходительность. Елена заботится о тебе.

Карло посмотрел на нее с интересом:

— Значит, когда идешь на кинокартину, которую непременно хочет посмотреть подруга, проявляешь заботу?

— Только в том случае, если фильм скверный. Так удалось тебе вытянуть Кейт из дома?

— Да. — Карло улыбнулся. — Как вы и сказали — я какое-то время слонялся возле их дома. Потом поговорил с ними.

— Все в порядке?

— Да, все чудесно. — На лицо Карло набежала тень. — Если не считать того, что половину времени разговор шел о деле отца. По крайней мере, так они его называли — «дело твоего отца».

Терри бросила беглый взгляд на Елену, которая с детской непринужденностью и самозабвением принялась за новую башню.