Ткань Ишанкара - Тори Бергер

– Экспозиция предметов из частной коллекции Оттмара Рихтера, – комментировал Сэл. – Есть такой коллекционер в Германии. Известен тем, что собирает вещи, которые не поддаются идентификации, то есть такие предметы, принадлежность которых к той или иной культуре является спорной.

– Не поняла, – честно призналась Тайра.

– Ну вот находишь ты в развалинах, например, древнего индийского храма какой-нибудь сосуд, – начал объяснять Сэл. – Проводишь все исследования. Все сходится, кроме одного: не было в этой древней индийской культуре таких сосудов! И ни в какой другой не было! Незадача, – Сэл скривился. – А если на этом сосуде еще и какие-нибудь письмена обнаружатся… Представляешь?

– В газетах пишут, что это следы предыдущих цивилизаций, – предположила Тайра. – Или инопланетян.

– Не будь Вермином! – Сэл щелкнул ее по носу. Его пальцы спокойно прошли сквозь ее тело, не причинив никакого вреда. – Инопланетяне тебе специально прилетели и позакапывали своего хлама, чтобы ты потом голову ломала, с какой там они альфы! Я сколько лет, как помер, ни одного еще не видел. Ну?

Сэл остановился и посмотрел на Тайру.

– Что – ну?

– Глаза закрой.

Тайра подчинилась. Она подумала, как, должно быть, странно она смотрится одна посреди пустого зала с закрытыми глазами. Пришла посмотреть экспозицию… Охрана точно задумается.

– Хватит думать! – услышала она голос Сэла. – Смотри, как я тебя учил! Внутренним взором!

Тайра выкинула из головы все мысли и чуть отпустила магический поток.

Тонкая серебряная нить, составленная из миллиардов серебряных точек, тянулась к ней, извиваясь по полу, как змейка, сплетаясь в причудливый узор и звуча высокими, чуть приглушенными, нотами. Сэл весь был объят этим серебряным сиянием – Тайра никогда не видела его таким – словно на него была накинута сеть. Искорки сверкали так ярко, что серебряный металлический блеск переходил в белое сияние, вспыхивающее в узлах и перекрестьях узора. Тайра не заметила, как сама по колено оказалась закутана в сверкающую серебряную ткань. Ей никогда раньше не приходилось видеть ничего подобного, она стояла, с восхищением глядя на поднимающиеся по своему телу искры и думая о том, что если она сделает шаг, узор распадется и погаснет.

– Нравится? – спросил Сэл, и в его голосе Тайре послышались нотки нежности.

– Что это? – выдохнула она.

– Ткань Ишанкара, – с гордостью ответил Сэл. – Визуализация шанкари.

– Здесь есть что-то, написанное на шанкари? – поразилась Тайра.

– Есть. Иди по узору и найдешь.

Тайра открыла глаза. Теперь она видела плетение наяву, и никакие экспонаты не могли помешать идти туда, откуда изливался этот живой серебряный поток. Сэл шел рядом, переливаясь, как растущая под фонарем, засыпанная пушистым снегом голубая ель, и на лице его было выражение радости и самодовольства. Поток привел их к стоящей в центре соседнего зала тумбе, на которой под пуленепробиваемым пологом на стеклянной подставке лежала серебряная табличка с выгравированными письменами.

– Это шанкари! – шепотом произнесла Тайра. – Откуда здесь шанкари?

– А бог его знает, откуда у Рихтера эта табличка, – безразлично ответил Сэл. – Главное, что он считает ее ценностью, чем очень меня веселит.

– Не поняла, – Сэл второй раз за день поставил ее в тупик. – Что забавного в том, что Рихтер считает табличку ценностью?

– А ты прочитай, что на ней написано, – Сэл улыбался в предвкушении розыгрыша.

Тайра склонилась над витриной и прочла вслух:

– «Ложь порождает ложь. Не замыкай круг. Никогда не лги другому. В этом пятая правда».

Когда отголоски древнего языка затихли, и серебряные искры перестали колебаться ему в такт, она повернулась к Сэлу.

– Это же Кодекс Мага!

– Кусок из первой редакции, если быть точным, – Сэл заложил руки за спину. – Я тогда был молод, хотел создать что-нибудь великое для потомков. А получилось вот что. Вы, молодые, сказали бы «фигня».

– Фигня? Кодекс – это святое для всего Ишанкара!

– Святое для Ишанкара – это Закон, а это так, ерунда, – Сэл махнул рукой. – Получилась хорошая шутка.

– В чем тут шутка?

– Ты ведь знаешь Кодекс наизусть? Так вот шутка в том, что все это прописные истины. Они производят впечатление только на юнцов и чужих, – Сэл опять расплылся в плотоядной улыбке. – Правда, именно с этих табличек началась Черная Книга.

– В Черной Книге – Кодекс Мага? – шепотом спросила Тайра.

– Разве Йен не запретил тебе думать про Черную Книгу? – Сэл насторожился.

– Думать нет, а все остальное запретил.

– Ну так вот и выполняй его указания! – жестко ответил Сэл.

Тайра обиженно отвернулась к табличке.

– Да нет в ней никакого Кодекса, – смилостивился Сэл. – К моменту создания Черной Книги я стал гораздо умнее. Только Йену не говори.

– Что ты стал умнее?

Сэл снова безвредно щелкнул ее по носу.

– Научил на свою голову, – напоказ вздохнул он.

– Но ведь мы с тобой сейчас на шанкари не говорили, – сказала Тайра, пропустив его шпильку мимо ушей. – А шанкари работает, если использовать его в магии. Но тут нет никакой магии, так?

– Так.

– Тогда почему я вижу узор? Почему он действует?

– Потому что ты носитель языка. На данный момент носителей трое: я, ты и Йен. Остальные, лингвисты, изучающие шанкари, и читающие на нем некросы, понимают смысл, могут пользоваться шанкари, но они не поддерживают в нем жизнь. Это наш язык, мы не просто носители, мы его составные части, и на каких бы языках мы ни говорили от рождения, мы обладаем общей ментальностью, и до тех пор, пока мы существуем, существует и язык некромантии. Мы одно целое. Ты включена в Плетение, так же как я, Йен и Ишанкар, поэтому нити тянутся к тебе, создают узор, защищают тебя и питаются твоей силой. Ишанкар признает тебя своей. Это происходит независимо от того, произносишь ли ты что-то на шанкари или нет. Даже если ты мертва и находишься за Гранью, ты навсегда связана с Ишанкаром, и эту связь разорвать невозможно, – Сэл был серьезен, как сэр ’т Хоофт в лучшее время. – Ты – часть Плетения и источник Ткани Ишанкара. Пройдет время, и Йен научит тебя, как поддерживать Плетение и включать в него жизни наших людей. Шанкари живой язык, пока в Ишанкаре есть хоть один некромант. Конечно, если мы все уйдем, шанкари все равно останется, правда, точность его будет зависеть от знаний специалиста, говорящего на нем… Дрезден вот прекрасно говорит на шанкари, потому что у них профессиональные лингвисты и отработанная методика обучения языку, так что шанкари не пропадет, я уверен. Что касается нас, Котца прав, когда говорит, что у нас все не то, чем кажется. На самом деле гарантом существования Ишанкара является не господин Хранитель, и не господин Ректор, а наши некроманты. Пока мы есть, и пока мы следуем Закону, Ишанкар будет стоять.

– Почему все должно быть так сложно? – недоумевала Тайра. – Не лучше ли, чтобы каждый выполнял свою функцию?

– Каждый и выполняет свою функцию. Но в Дар Элайя нет однозначных ролей, и именно поэтому мы можем подстраховывать друг друга в случае чего, – Сэл вдруг погрустнел, отвернулся и отошел к дальнему стенду.

– Я что-то не то сказала? – Тайре не хотелось его обижать.

– Да нет, это я к старости становлюсь сентиментален, – он вздохнул и вернулся к ней. – Спрашивай еще.

– А Ткань Ишанкара? Это что?

– В основном значении это система заклятий, поддерживающих существование и безопасность Ишанкара. Весь Ишанкар словно крепостной стеной окружен плетением из шанкари подобным тому, что ты видишь сейчас на мне и себе. Его необходимо поддерживать, восстанавливать пробелы, переплетать, если возникнет необходимость, – Сэл на пару секунд замолчал, оценивая реакцию Тайры. – Поддерживать Плетение – одна из обязанностей Некроманта. Кроме него никто не может прочитать Партитуру.

– Партитуру?

– Заклинания, коды, последовательности Плетения записаны на шанкари. Это очень сложное многоголосное заклятье, совокупность систем, и записать его можно только как музыкальную партитуру. Нашу Партитуру никто, кроме наших