Красавица и босс мафии - Лола Беллучи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Покинуть поместье было нелегко, мысль о том, чтобы покинуть безопасное место в этих стенах, пугала меня на необъяснимом уровне. Может быть, дело было в осознании того, что для этого мне придется сесть в машину с пятью мужчинами, не знаю, но мысль о том, что возможность уехать может исчезнуть раньше, чем я наберусь смелости и воспользуюсь ею, была еще страшнее.
Я снова и снова повторяла в уме слова дона, находя в них то же абсурдное утешение, которое они принесли мне в первый раз: "Никто, кроме Витторио, не сможет причинить мне вреда". Это моя цена, я позволила этой мысли прозвучать в моей голове, как бесконечное эхо…это небольшая цена.
Люди, выбранные для моего сопровождения, повели меня по той же дороге, которая привела меня сюда несколько недель назад. Но вчера мы прибыли в центр города. Любопытство росло во мне по мере приближения к нему, и в какой-то момент мне захотелось пройтись по улицам, которые раньше я наблюдала лишь издалека. Однако, когда машина проехала мимо пляжа, я не смогла удержаться. Просьба остановить машину вырвалась из моих уст почти в отчаянии. Море в Катании очень красивое.
Я вышла из машины, сняла сандалии и ступила на песок. Я прошла несколько шагов по пляжу, достаточно, чтобы сесть и смотреть на бескрайнее море. Там я и заплакала. Тихо и в полной тишине я позволила слезам омочить мое лицо, потому что, хотя я жила в городе, который весь мир называет прекрасным, у меня никогда не было возможности сделать это, просто посидеть на пляже и полюбоваться морем.
В моей жизни на это не было времени. Всегда нужно было что-то делать, о ком-то заботиться, зарабатывать деньги. Хотя все это принадлежало мне, мое время никогда не было по-настоящему моим. Именно эта мысль заставила меня вернуться сюда с легким сердцем.
Они могут клеить газеты и журналы, в которых меня называют проституткой, на стены вокруг меня, если хотят, мне все равно. Это действительно обходится мне гораздо дешевле, чем то, что я платила за то, чтобы не иметь абсолютно ничего.
— Ты не воспользовалась картой, — говорит Витторио, возвращая мое внимание к нему. — У тебя в руках была карта неизмеримой ценности, а ты ее ни для чего не использовала.
— Неизмеримой? — Спрашиваю я, нахмурив брови. Когда мне вручили белый конверт, я не стала удивляться, ведь дон уже сказал, что даст мне карту. Но что он имел в виду, говоря "неизмеримая"?
— Это безлимитная карта, Габриэлла. Ты могла бы купить по ней почти все, а ты не купила даже бутылку воды. — Его тон забавен, но мои глаза расширяются.
— Безлимитная? Ты должен был предупредить меня! Я бы оставила ее дома! — Я протестую, приходя в ужас от мысли, что могла ее потерять.
— Зачем тебе оставлять его дома?
— А если бы я его потеряла? — Я прикладываю руку к груди, чувствуя, как сердце учащается при одной только мысли о такой возможности, и Витторио медленно моргает, прежде чем сосредоточить все свое внимание на мне.
Дон смотрит на меня так, словно я — человек за столом, который ничего не смыслит. Что он имел в виду, давая мне безлимитную карту? Ради Бога, я носила ее в кармане брюк! Из-за моей неосторожности она могла затеряться в песке.
Витторио провел языком по губам, увлажняя их, и положил одну руку на столешницу круглого стола, между нами.
— Не смей покидать это место без этой карточки, — серьезно приказывает он.
— Но Витто…
Я останавливаю себя, и мои глаза становятся еще шире, когда я понимаю, что собиралась назвать его по имени, чем когда я поняла, что могла потерять карту миллионера. Взгляд Витторио становится жестким, а его ноздри раздуваются. Конечно, я должна была найти способ его разозлить. Поздравляю, Габриэлла.
— Прости, — говорю я с красными щеками, и теперь Витторио сжимает зубы. — Я имела в виду, дон, что могу потерять эту карточку.
— Тебе нужны сумки?
— Что?
— В твоем шкафу нет сумок?
— Есть.
— Ты ими пользовалась? — Спрашивает он, и мне приходится останавливать себя, чтобы не закатить глаза.
— Нет.
— Тогда у тебя есть решение. Если ты уйдешь без карточки, это будет последний раз, когда ты уходишь, — предупреждает он решительным тоном, и я медленно выдыхаю, чтобы не охнуть. Что за мужчина хочет, чтобы женщина, которая даже не принадлежит ему, тратила его деньги? — Или у тебя есть проблемы с происхождением денег, которые ты собираешься потратить? — Спрашивает он, и мой рот открывается, когда я понимаю, что это даже не пришло мне в голову.
Деньги мафии, следовательно, — преступные.
Я наклоняю голову в сторону, размышляя. Как я могла не подумать об этом?
То, что вооруженные люди ходят туда-сюда, не шокирует меня, потому что к этому я уже привыкла. На самом деле в большинстве дней люди Витторио гораздо более незаметны, чем наркоторговцы из фавелы, где я жила в детстве. Если те ходят с винтовками за спиной или золотыми пистолетами, пристегнутыми к штанам, то солдаты Саграды в большинстве своем даже не выглядят вооруженными, хотя я знаю, что они вооружены. Сам дон — как раз такой случай. За все недели, прошедшие с нашего приезда, я ни разу не видела его пистолета.
— Я даже не думала об этом, — честно говорю я.
— А теперь, когда ты это сделала?
— Полагаю, есть вещи и похуже.
— Хуже, — повторяет он и позволяет тишине подтянуть к себе стул и посидеть с нами некоторое время, нарушая ее только для того, чтобы пробормотать что-то, чего я не могу расслышать.
Я пользуюсь возможностью наконец-то начать есть, потому что мой желудок чувствует себя так, будто вот-вот начнет революцию. Забавно, что за короткое время я привыкла постоянно есть только потому, что в моем распоряжении есть еда.
— Могу я задать два вопроса? — Я не могу держать свой чертов рот на замке.
— Тогда три.
— Нет, вообще-то только два. Если можно спросить, то первый. — Он позволяет мне увидеть отблеск веселья в его глазах, прежде чем кивнуть. — Что такое мафия? — Спрашиваю я.
Рафаэла всегда говорит "наш мир", она говорит так, как будто мафия — это не просто вооруженные люди, которые используют насилие, чтобы получить то, что хотят. Это почти как стиль жизни, и каждый раз, когда я прошу ее объяснить мне это, я никогда не понимаю, и я не знаю,