Обман - Клэр Фрэнсис

«Пошушукаются!» «Слухи!» Он говорит об этом как о каких-то безобидных вещах, но я-то знаю, что если уж слух возник, то никогда не умирает.

Остаток воскресенья я провожу в состоянии какой-то опустошенности. Молли, Джош… Разговоры, еда… Все это далеко от меня. К вечеру я способна лишь безвольно сидеть перед телевизором. Молли настаивает на том, чтобы остаться еще на одну ночь, и я ее не отговариваю. Мы смотрим комедию. Я почему-то громко смеюсь, хотя фильм не такой уж и веселый.

В девять я отправляю Джоша в кровать. Мы немного беседуем с ним, но он также измотан, как и я. Внизу звонит телефон. Трубку поднимает Молли. Она кричит, что это меня. Когда я иду в свою спальню к аппарату, внутри меня что-то екает.

Голос у миссис Андерсон жесткий. Судя по всему, она кипит от возмущения.

– Я вынуждена просить вас приехать за Кэти и забрать ее домой.

– Что случилось?

– Случилось то, что поведение Кэти стало неприемлемым. Какие бы трудности и стрессы она ни испытывала.

Боже мой, Кэти!

– Но что же все-таки… – мямлю я.

– Я не хочу обсуждать детали! – почти кричит миссис Андерсон. И уже спокойнее добавляет: – Все дальнейшие обсуждения будут происходить в кабинете директора.

Я невольно начинаю извиняться, но, вспомнив, что Кэти не та девочка, за которую надо извиняться, останавливаюсь и говорю, что буду в школе через двадцать минут.

Сначала заведенный издавна ритуал: горячая ванна, душистое мыло, свежее полотенце, чуть подкрахмаленная белая ночная сорочка, сушка волос, чашка какао. Потом мы забираемся в мою кровать и лежим рядом. Я обнимаю Кэти за плечи. Ее пахнущие свежестью волосы щекочут мне щеку. Как в старые добрые времена. Ночник включен, но Кэти все жмется и жмется ко мне, будто желая убедиться, что я здесь.

Наконец я тихо спрашиваю:

– Ну так что случилось? На секунду она напрягается.

– Дура. Какая она дура. Но, конечно, тебе это неприятно. Извини.

– Что же произошло?

Кэти неопределенно дергает плечами.

– Просто я кое-что ей сказала, вот и все… – Но тут же расстроенным голосом добавляет: – Я назвала миссис Андерсон глупой коровой. Она мне надоела, все время приставала, чтобы я рассказала ей о своих проблемах. Обнимала за плечи. Представляешь? – Кэти передергивается. – Больная! Я говорила ей, что не хочу обсуждать свои проблемы, я ведь говорила ей!

Я терпеливо жду. Через несколько секунд Кэти произносит убитым голосом:

– Ну вот… Я и толкнула ее… Я, правда, не хотела.

После небольшой паузы я осторожно спрашиваю:

– Когда ты говоришь «толкнула»..?

– Ну, не знаю, может, это было похоже на удар. Хотя никакого вреда я ей не нанесла… – Дочь глубоко вздыхает. – Я просто потеряла контроль над собой.

– Как тогда с учителем химии?

Я чувствую, что Кэти удивлена.

– Что-то типа этого…

– А с ним-то что произошло? – как можно более индифферентно спрашиваю я.

– Он просто идиот! – восклицает Кэти так, как будто мне давно следовало знать об этом. – Просто отвратный мужик! Эта сладкая улыбочка, эта рука у тебя на плече, заглядывание в глаза… Знаешь, взял себе за правило приближать свое лицо к твоему ну вот на столько. – Она сдвигает большой и указательный пальцы, оставляя маленькую щелочку. – Думает, он такой замечательный! Ну прямо воплощение благородства. Так удивился, когда я сказала ему, чтобы он убрал свои лапы! – Кэти кипит от негодования. – Вот уж настоящий идиот!

Перед моими глазами встают две картины. Вот учитель похлопывает Кэти по плечу. Нормальный жест, означающий поощрение. Возможно, мистер Пелам пользуется таким приемом уже очень давно. И вот тот же учитель, с мужским интересом смотрящий на Кэти и задерживающий свой взгляд и руку на ее плече дольше обычного на долю секунды.

В сущности, не так уж важно, какая из этих картин больше соответствует данному эпизоду. Важно то, как Кэти поняла конкретную ситуацию. И судя по тому, что отвергаются невинные попытки к контакту даже со стороны миссис Андерсон, она вполне могла не сдержать себя в случае с Пеламом.

Миссис Андерсон, видимо, считает Кэти истеричной девчонкой, которую испортила сумасбродная мамаша. Она не может знать того (и я, разумеется, никогда не скажу ей), что моей дочери уже пришлось испытать в жизни.

После того, как Кэти засыпает, я еще долго лежу рядом с ней. Потом встаю и спускаюсь вниз, чтобы приготовить себе чай.

Молли сидит перед телевизором в гостиной, смотрит какой-то фильм из вечерней программы. В руке сигарета, хотя вот уже полгода, как она объявила, что бросает курить.

– С ней все в порядке? – с волнением в голосе спрашивает Молли.

Я киваю.

– Так что же случилось?

– Ничего. Просто она сильно расстроена.

– Чем?

– Не знаю… Всем.

– Она ничего тебе не рассказала?

– Нет.

Молли, которая любую неискренность чувствует за милю, укоризненно качает головой.

– У Кэти возник спор с воспитательницей, – устало признаюсь я. – Потом она как-то неловко задела ее.

– Боже мой! – В это восклицание Молли умудряется вложить бездну оттенков.

Я делаю вид, что не замечаю этого, и продолжаю идти по направлению к кухне.

– Послушай, дорогая, – говорит Молли, входя следом за мной на кухню, – пойми меня правильно. Тебе следует что-то предпринять. Такие инциденты, как с Кэти, вам сейчас никак не нужны. Думаю, тебе требуется помощь. Совет специалиста и все такое…

– Со мной все нормально.

– Я имею в виду для Кэти.

– С ней тоже все будет нормально.

На лице у Молли отражается какая-то внутренняя борьба. Наконец она произносит:

– Я считаю, что тебе одной со всеми своими проблемами не справиться. Никто бы не справился.

– Странно, но директор школы разделяет твое мнение. Она считает, что Кэти нуждается в помощи психиатра.

Пропустив мимо ушей содержащуюся в моих словах иронию, Молли быстро говорит:

– Насчет психиатра я не уверена, по-моему, они только взвинчивают людей, а вот поискать консультанта по проблемам подросткового возраста можно было бы. Я знаю многих детей, которым такие специалисты очень помогли.

Я молча достаю чайник, чашки, блюдца и ставлю чайник на плиту.

– Ненавижу видеть тебя такой расстроенной, – вздыхает Молли. – Она всегда расстраивает тебя.

– Это неправда.

– Извини, но это так.

– Не надо, Молли.

– Но, дорогая, это ведь так. Я вынуждена тебе это сказать. Вокруг Кэти вечно проблемы. Даже если все нормально, она умудряется их создать. Я говорю это только потому, что люблю тебя и считаю, ты не должна переживать все в одиночку. Конечно, Кэти тоже переживает смерть Гарри, но это не должно превращаться в… – Молли хочет сказать что-то резкое, но сдерживает себя и тихо добавляет: – Это, в конце концов, несправедливо по отношению к тебе.

Значит, Молли все-таки считает, что Кэти нужно лечить.

Внутри у меня закипает гнев, и я еле сдерживаюсь. Мне хочется крикнуть: «Да, Кэти трудный подросток! Но чего ты хотела? Как она может быть другой после всего пережитого? После того, как ее обманули?»

Но я не могу этого сказать. И никогда не смогу. Иначе я признаю, что Кэти – это главная жертва в нашей жизни. Иначе я доставлю ей новые страдания.

Чтобы справиться со своим гневом, я направляю его на Гарри.

Еще до того мартовского дня мне не раз приходила в голову мысль: я готова убить его за то, что он сделал с Кэти. Если бы Гарри был сейчас здесь, я не колеблясь убила бы его.

Между нами с Молли повисает долгое молчание. Неожиданно со стороны подъездной дороги раздается хруст гравия. Это какая-то машина. Избегая вопросительного взгляда Молли, отхлебываю большой глоток чая из кружки. Когда звонит звонок, я спокойно встаю, как будто ждала кого-то, и иду к двери.

Через окно холла я вижу, как возле дома останавливаются две машины. Я открываю дверь. Передо мною трое мужчин: Чарльз, Леонард и еще один человек в помятом летнем костюме. Инспектор Доусон. Или, может, старший инспектор Доусон. Я никогда толком не знала его ранга.

– Эллен, я хотел позвонить… – Чарльз безвольно машет рукой, он чем-то сильно удручен.

Леонард стоит несколько поодаль, лицо у него серьезное и грустное.

– Можно нам войти, миссис Ричмонд? – спокойно спрашивает Доусон.

– Пожалуйста.

Я провожу их в гостиную. Доусон располагается на своем обычном месте, с которого открывается вид на сад и реку. Я сажусь в кресло напротив. Чарльз и Леонард устраиваются у камина. Со стороны мы выглядим как две независимые группы людей.

Доусон устремляет на меня свой внимательный взгляд, сцепляет пальцы рук и произносит без какой-либо преамбулы:

– Миссис Ричмонд, я должен сообщить вам о том, что сегодня днем в море обнаружено и поднято на поверхность тело вашего мужа.

Я долго молчу. Затем отвожу взгляд от Доусона и смотрю на свои руки.

– Где его обнаружили? – наконец выдавливаю я из себя.

– Внутри яхты.